Вся ваша ненависть - Энджи Томас

меня! Ты разозлилась на меня! Сказала, из-за меня он ушел! Это ты для меня сделала, да? Вот эта женщина, – он указывает на мою маму, – делала для меня все, что должна была делать ты, и даже больше. И как ты смеешь стоять здесь и присваивать ее заслуги? Я тебе зла не причинял. Просто любил тебя. – У него надламывается голос. – И все. А ты и любить-то меня не можешь.

Музыка затихает, и из-за забора, огораживающего внутренний дворик, высовываются любопытные головы. Приходит Лейла и, взяв Сэвена под руку, уводит его в дом. Аиша разворачивается на каблуках и семенит к своей машине.

– Аиша, подожди, – зовет ее папа.

– Нечего тут ждать. – Она резко распахивает дверь. – Ты счастлив, Мэверик? Тебе и этой кукле, на которой ты женился, наконец-то удалось настроить моего сына против меня. Жду не дождусь, когда Кинг вас всех вздрючит за то, что эта девка на него настучала.

У меня скручивает живот.

– Скажи ему, пусть только попробует – увидит, что будет! – отвечает папа.

Одно дело – слухи о том, что кто-то планирует тебя «вздрючить», и совсем другое – заявление от свидетеля такой угрозы.

Но сейчас я из-за Кинга переживать не могу. Я должна поддержать брата.

Кения идет со мной, и мы обнаруживаем его у лестницы. Он рыдает, как дитя, положив голову Лейле на плечо. Видя, как он заливается слезами, я хочу плакать сама.

– Сэвен?

Он поднимает свои припухшие красные глаза. Никогда его таким не видела.

Приходит мама, и Лейла встает, уступая ей свое место на ступеньке.

– Иди сюда, малыш, – шепчет мама, и они кое-как обнимаются.

Папа касается наших с Кенией плеч.

– Идемте отсюда.

Кения морщится, словно и сама вот-вот расплачется. Я хватаю ее за руку и увожу на кухню. Она садится за стол и закрывает лицо руками, а я молча забираюсь на соседний табурет. Иногда слова ни к чему.

Через несколько минут она произносит:

– Мне жаль, что мой папа на тебя злится.

Это самая неловкая ситуация на свете – папа моей подруги, возможно, хочет меня убить.

– Ты не виновата, – бормочу я.

– Я понимаю, почему мой брат не пригласил маму, но… – У нее надламывается голос. – Ей сейчас очень тяжело, Старр. С отцом. – Кения вытирает лицо рукой. – Я хочу, чтобы она от него ушла.

– Может, она боится? – предполагаю я. – Посмотри на меня. Я боялась заступиться за Халиля, и ты на меня за это наехала.

– Не наезжала я на тебя.

– Наезжала-наезжала.

– Поверь, не наезжала. Если бы я на тебя наехала, ты бы сразу поняла.

– Короче, пофиг! Знаю, это не то же самое, но… – Господи, никогда бы не подумала, что скажу нечто подобное. – Но мне кажется, я понимаю Аишу. Иногда сложно за себя постоять. Может быть, ее тоже надо подтолкнуть.

– То есть ты хочешь, чтобы я и на нее наехала? А вообще – поверить не могу, что ты решила, будто я на тебя наезжаю. Нежная жопа.

У меня отвисает челюсть.

– Знаешь что? Я притворюсь, что этого не слышала. И нет, я не говорю ни на кого наезжать, это глупо. Просто… – Я вздыхаю. – Не знаю.

– Вот и я не знаю.

Мы молчим. Кения снова вытирает лицо.

– Я в порядке. – И поднимается на ноги. – Я в порядке.

– Точно?

– Да! Перестань спрашивать. Идем во двор, помешаем гостям обсуждать моего брата. Они его сто проц сейчас обсуждают.

Она направляется к двери, но я говорю:

– Нашего брата.

Кения оборачивается.

– Что?

– Нашего брата. Он и мой брат тоже.

Я говорю ничуть не грубо и не становлюсь в позу, честное слово. Но она не отвечает. Даже «ладно» не говорит. Не то чтобы я ждала, что она скажет: «Конечно, он наш брат. И мне очень-очень жаль, что я вела себя так, будто вы с ним не родственники», – но на какую-то реакцию все-таки надеялась.

Кения выходит во двор.

Сэвен и Аиша невольно поставили веселье на паузу. Музыка не играет, а друзья Сэвена сбились в группу и о чем-то шепчутся. Ко мне подходят Крис и Майя.

– С Сэвеном все хорошо? – спрашивает Майя.

– Кто выключил музыку? – отвечаю я вопросом на вопрос.

Крис пожимает плечами. Взяв со столика во дворе папин подключенный к аудиосистеме айпод, который заменял нам диджея на вечер, я принимаюсь скроллить плейлист и нахожу песню Кендрика Ламара, которую Сэвен ставил мне вскоре после смерти Халиля. Тогда он сказал мне, что включил ее для нас обоих.

Я нажимаю «плей», и Кендрик читает о том, что все будет в порядке. Я надеюсь, что брат меня услышит, а Кения поймет, что этот трек играет и для нее тоже.

И вот в середине песни Сэвен все-таки выходит на улицу в сопровождении Лейлы. Глаза у него все такие же розовые и припухшие, но уже сухие. Он слабо улыбается и едва заметно мне кивает. А я киваю в ответ.

Вскоре во двор выходят мама с папой. На макушках у обоих – праздничные колпаки, а у папы в руках еще и огромный торт со свечками.

– С днем рожденья тебя! – поют они, и мама дергает плечами (получается у нее не так уж позорно). – С днем рожденья тебя! С днем рожде-е-енья!..

У Сэвена улыбка до ушей. Я делаю музыку потише.

Папа ставит торт на стол во дворе, и все собираются вокруг. Наша семья, Кения, Деванте и Лейла – то есть все чернокожие – поют «С днем рожденья» в версии Стиви Уандера[116]. Похоже, Майя тоже знает эту песню, но большинство друзей Сэвена растерялось. Крис тоже. Иногда я офигеваю от культурных различий между нами.

Бабуля продолжает петь песню аж до самого конца, тогда, когда все уже замолчали, так что маме приходится ее одернуть:

– Мамуль, мы уже задуваем свечи!

И бабуля театрально закатывает глаза.

Но только Сэвен наклоняется к торту, как папа его останавливает:

– Обожди, приятель! Ты же знаешь, их нельзя задувать, пока я что-нибудь не скажу.

– О-о-о-о, пап!

– Он не может тебе приказывать, Сэвен, – весело щебечет Секани. – Ты уже взрослый!

Папа на него зыркает.

– Так, пацан, помалкивай… – А потом поворачивается к Сэвену. – Я горжусь тобой, приятель. Я уже говорил тебе, что сам так и не получил диплома. Как и многие наши братья. Так уж водится, что многие из них просто не доживают до восемнадцати. А те, кто доживает, к этому возрасту ввязываются во всякую фигню, так что назад дороги нет. Но ты – исключение. Ты далеко пойдешь, я в этом не сомневаюсь. И я всегда это