Тихая гавань - Андрей Бармин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Это про заложников?
- Да. Про них.
- У нас, всех нас, я имею в виду германских военнослужащих в этом городе - Барт выделили слово «нас», - капитан, нет иного выхода, кроме как отреагировать подобным образом. Мы все, я , вы , зайберт делаем общее дело. Мы в разных службах, но и работа гестапо важна, так же как и наша служба.
- Лейтенант, не надо мне читать прописные истины. И да, я отлично понимаю , что работа всех служб по-своему ценна, но ,прошу тебя, не втягивайся в это вслед за Зайбертом.
- Куда я могу втянуться? - барт совершенно не понимал слов Шуберта и раздумывал, каким образом избавиться от него. Но ничего приличного пока в голову не приходило, а продолжать конфликт он тоже не хотел.
- В безумие, - Шуберт хотел выпить из горла бутылки, но лейтенант подвинул к нему чистую кофейную чашку. - Благодарю.
- Капитан, ну , право, давайте перенесем нашу беседу на завтра. Я очень рад, что вы настроены миролюбиво, так как тоже не хочу видеть в вашем лице недоброжелателя, - Барт решил действовать уговорами, но не сумел избавиться от Шуберта.
- Лейтенант, я пьян, оттого и говорю с вами. Вы не думайте, что это коньячные пары, хотя, конечно, именно они и развязали мне язык ,нет, я хочу вам кое-что рассказать про таких, как Зайберт, и вы поймете, почему с ним лучше не связываться.
- Ну, хорошо, излагайте. Только я пока буду бумаги заполнять — не сочтете оскорбительным? - лейтенант понял, что избавиться от пьяного капитана так просто не получится.
- Нет, - улыбнулся Шуберт, - все знают, что вы трудолюбивы до фанатизма, вот, кстати, слово такое интересное....
Барт про себя простонал: такие вот разговоры были одной из причин, почему он практически не употреблял алкоголь.
- Но Зайберт не фанатик, он живодер.
- Капитан, вы все навешиваете на него ярлыки и ничего толком не сказали.
- Ах, да, - Шуберт плеснул в чашку еще коньяка. - Есть в России такое местечко Клинцы, варварское какое-то название, впрочем, как и сама страна, но не об этом речь. В начале операции на Востоке мое подразделение временно расположилось там, готовились к очередной операции. И туда прибыла айнзатцгруппа , для устранения евреев и подполья. Обычно они появлялись уже когда мы покидали свои стоянки, но в тот раз нас задержали, - капитан сделал глоток и причмокнул, чем добавил в сосуд раздражения Барта еще одну каплю. - Рапп ими командовал, оберштурмбанфюрер. Такая же свиноподобная громадина, как и Зайберт. Их там, наверное, штампуют по одному лекалу. Они быстро составили список нежелательных элементов, Рапп как-то уговорил мое командование оказать им помощь. Тогда еще вермахт не обязали помогать гестапо. Нет, я понимал, что русские настроены к нам отнюдь не приветливо, не во Францию попали. А я был во Франции, могу сравнить. В России мне пришлось изрядно повоевать. Дерутся большевики неумело, но отчаянно, хотя сейчас уже, наверное, и умело. Но опять же не об этом речь. Ну так вот, на окраине того местечка вырыли яму метров двенадцать длиной. Земля холодная была, промерзшая — пришлось даже пару раз взрывчатку использовать.
- И гестапо расстреляло русских и евреев из списка? - с иронией поинтересовался Барт.
- Расстреляли, только вот две трети списка были бабы с детьми, несколько с грудными.У вас есть дети?
- Две дочери.
- Вы видели как убивают детей?
Нет. Но при чем здесь Зайберт.?
- Дослушайте историю до конца. Вы же все равно работаете, а я уже начал и не факт, что когда протрезвею, захочу еще раз вспоминать тот случай. Рапп расставил над ямой десятьсвоих человек, подтащили ящики с патронами на отвал, а в саму яму спустились еще двое с пистолет-пулеметами.
- А вы где были в тот момент?
- В оцеплении. Список внушительный для ликвидации получился: человек триста. Холодно было, но их заставляли перед ямой раздеваться догола. Подводили к краю и стреляли в голову. Люди Раппа смеялись при этом, весело им было. Сначала шли мужчины, кто-то орал, кто-то пытался даже изобразить побег, но в основном тихо, потом начали баб с детьми. А баба с дитем , особенно с грудным — ну это же почти единое целое. Детишек вырывали из рук, протягивали над ямой и стреляли из пистолета в затылок.
- Это эксцесс исполнителя, - спокойно заметил барт.
- На пятом грудничке у меня внутри что-то сломалось. А как оно не сломается? В морозном воздухе стоял непрекращающийся бабский вой, детский плач тоже , знаете ли, не добавлял удовольствия. Я и мой капитан потребовали от Раппа прекратить акцию и отпустить женщин с детьми. Я тогда лейтенантом был и назвал гестаповца палачом, но он только посмеялся и обвинил нас в чистоплюйстве.
- Но ведь он был прав, - тихо проговорил Барт. - Кто-то должен выполнять и такую работу. Если бы орды большевиков вторглись к нам, то они бы действовали бы также, а то и похуже.
- Я не испытываю к русским ни малейшей симпатии, но мы же арийцы и, мы солдаты, воевать с детьми, с младенцами, это чудовищно. Это не война — это истребление.
- Они вырастут и станут врагами. И там, наверняка, были евреи?
- Почти не было: их перестреляли еще до прихода зондеркомоманды Раппа. Служащие, коммунисты, бюрократы и их семьи.
- И после этого вы решили, что все гестаповцы такие , как этот Рапп?
- Я не рассказал до конца. Рапп веселился, ему на самом деле было весело, когда очередная голая баба скатывалась в ров с простреленной головой, а детей он называл «паучатами». Меня и моих солдат оттеснили, так как никто не собирался прекращать акцию. Они просто вошли в какой-то раж.
- Пьяные?
- Пьяные и под «перветином», но были и
