Сокровище Нефритового змея (СИ) - Лайм Сильвия

Штука с голубоватым оттенком… Я не могла ошибиться, не могла!

Быстро откупорив пробку, я поднесла флакон к иссиня-бледным холодным губам и вылила все его содержимое в рот Джерхана, моля всех богов, чтобы не было поздно.

– Светлая чета, пусть он будет жив, – кусая губы, проговорила я, вспоминая святых, к которым любила обращаться моя тетушка. Это были человеческие святые… – Ильхайят, не забирай своего сына, ему еще рано, – вытирая слезы, попросила богиню мираев. Ведь Джерхан когда-то был нагом. Должна же его богиня еще помнить о нем? Должна помочь?..

Я коснулась ладонью мужской груди, понимая, что ничего не меняется.

Он не дышал.

– Нет-нет, пожалуйста, пусть он будет жив, пусть будет жив! – воскликнула я, чувствуя, как приближается самое страшное. То, что способно уничтожить меня одним своим появлением…

Безысходность.

Ведь смерть не обратить вспять…

– Нет… нет… нет… – твердила я как мантру. Уложила голову Джерхана себе на колени и, не в силах больше сдерживать слезы, повторяла одно и то же.

А соленая вода капала и капала, стекала со щек и падала на бесчувственное бледное мужское лицо. Я больше не видела ничего вокруг.

– Красная мать… – тихо прошептала я, слыша, как разбивается на осколки душа, как больно врезаются эти осколки в легкие, сердце, в каждую мышцу. И будто умирает все внутри. – Красная мать, помоги своему Айшу. Помоги своему сыну, первому из рода хекшаррахний…

И уже не страшно было обращаться к огромной паучихе – кровавой богине шаррвальцев, которую в Шейсаре считали проклятым отродьем и черной богиней демонов. Не страшно.

Это всего лишь паучиха. Наверняка такая же красивая, как Джерхан, когда он был наполовину пауком.

«Не страшно, Красная мать…»

Лишь бы он был жив.

Лишь бы был жив…

Ничего не произошло. Только в груди что-то глухо ударило на миг.

– Видимо, боги оставили нас, – тихо выдохнула я, улыбаясь сквозь слезы и гладя растрепавшиеся камышовые волосы. Оглянулась по сторонам, обнаруживая все еще дерущихся пауков и солаанов. А затем медленно стянула с ожерелья еще один бутылек.

Это была настойка от липких мух. Та самая, которой Лори так гордилась. Всхлипывая, я положила ее на землю рядом, взяла небольшой камень поблизости и ударила по хрупкому флакону.

Стекло треснуло, и по пещере быстро распространился резкий сильный запах.

Я понятия не имела, сработает ли, но мне вдруг пришло в голову, что настойка от липких мух вполне может подействовать и на других насекомых. А ведь солааны тоже в какой-то мере насекомые… наверное…

Где-то в конце пещеры раздался возмущенный визг.

В любом случае мне было уже все равно. Сделав это последнее усилие, я опустилась рядом с Джерханом, легла на его плечо и, глотая слезы, закрыла глаза.

Свет, который каким-то чудом зажег Джер, окончательно потух. Вся пещера погрузилась в кромешную тьму. По моему телу пробежал какой-то взбудораженный паук, что-то прищелкивая по пути, и я через силу послала ему мысленный призыв:

«Передай в Стеклянный каньон… Айш и его ала уже не придут…»

И громко разрыдалась, не открывая глаз.

Где-то на границе понимания, кажется, я различала ответный голос того паука:

«Что значит?.. Вставай… дурында!.. Вонь-то какая… бежать…»

Я не слушала, не открывала глаз, и паук пропал.

Какой толк в глазах, если все равно ничего не видно? Какой смысл в движении, если все уже кончено?..

Не знаю, сколько мы пролежали вот так. В какой-то момент я то ли уснула, выплакав все слезы, то ли потеряла сознание. Но проснулась внезапно оттого, что кто-то усиленно хлопал меня по щекам.

– Эвиса! Эвиса, демоны, очнись немедленно, иначе у меня сейчас сердце остановится! – последний приказ был таким жестким и властным, но одновременно таким родным и приятным, что я послушалась, с трудом выползая из забытья.

В глаза словно кто-то песка насыпал.

Вот только я не могла поверить своим глазам, потому что они видели Джерхана! Живого и здорового, разве что покрытого многочисленными мелкими царапинами от укусов небольших солаанов.

– Очнулась, – выдохнул он, пока я ошалело моргала, чувствуя, как дыхание застряло где-то в горле вместе со всеми словами. А затем он резко притянул меня к себе, сжав ладонь в моих волосах. – Жива… я уж думал… бездна солаанов, я думал, они укусили тебя…

Он словно с трудом выдавливал из себя слова. А я все не верила…

– Я умерла? – проговорила наконец, чуть отстраняясь и глядя в медленно расслабляющееся лицо Джера, наблюдая, как его красивые губы растягиваются в улыбке.

– Хвала богам, нет, – ответил он, все еще улыбаясь, а затем медленно отодвигаясь. По его лицу скользнула тень, словно он понял что-то… Словно… не имеет права обнимать меня?.. – Прости, – проговорил он, подтверждая мои догадки. – Я не хотел пугать тебя.

– Ты не напугал меня!!! – почти закричала я, заставив его широко распахнуть огромные зеленые глаза, внутри которых все еще был острый вертикальный зрачок. А ядовито-изумрудное пламя вырывалось за черту радужек, как у Великого Айша.

Джерхан выглядел как прежде… но что-то в нем изменилось.

Впрочем, мне было плевать. Главное, что он был жив!!!

– Я так боялась! – воскликнула я, бросаясь ему на шею, обнимая и не в силах отпустить. И пусть думает, что хочет. Слезы снова полились из глаз, но на этот раз это были слезы радости. Счастья и неверия. Словно огромная пружина внутри, что была натянута до предела, взорвалась, и больше не было ни страха, ни боли.

Больше не было безысходности, которую не преодолеть.

Он был жив.

Я гладила его по растрепанным волосам, переливающимся медью и золотом в свете тусклого пламени, что снова плясало по камням, будто по дереву. Я гладила его по спине, ревя, как последняя плакса, и не могла остановиться.

А потом целовала его щеки, глядя в широко открытые, ошеломленные глаза. И их тоже целуя.

– Эвиса… – тихо выдохнул он, словно не верил чему-то. Не верил… – Моя Эвиса… Что же ты…

Я поймала его удивленный, потрясенный и словно обезоруженный взгляд, направленный на меня, и трясущимися губами бросила, не в силах удерживать это в себе:

– Я люблю теб…

Но договорить не успела. Потому что в тот же миг Джерхан притянул меня к себе и закрыл рот своими губами.

Воздух застрял в легких, превратившись в жидкий огонь.

Джерхан сжал волосы у меня на затылке, прижимая меня к себе, вдавливая в свое тело и впиваясь, терзая мои губы с жаждой, граничащей с безумием.

С моим собственным безумием…

Пульс ударил в виски, голова закружилась. За закрытыми глазами вспыхнули разноцветные искры от напряжения, сконцентрировавшегося где-то в горле невыпущенным криком.

Стоном.

Я почувствовала, как его зубы стискивают мою нижнюю губу, чуть оттягивают, тут же спускаясь ниже, прикусывая подбородок, шею… Оставляя на коже горячие следы от его поцелуев, смешанных с укусами.

Мне кажется, все вокруг в один миг потеряло смысл. Я больше не вспоминала о том, где мы находимся и что происходит. Это было какое-то дикое сумасшествие, охватившее нас обоих, как ураган, который одновременно унес нас двоих и выбросил на самое дно бездны, где лишь страсть и голод.

Джерхан спускался поцелуями по моему телу, которое слишком быстро стало обнаженным. Буквально одним движением его рук, разорвавших мое испачканное платье на части. А я вздрагивала от горячих прикосновений, от которых все внутри вспыхивало, словно сухая трава от случайной искры.

Мы сидели на коленях на холодных камнях пещеры, переплетаясь телами, а я чувствовала себя как никогда цельной. Потому что он обнимал меня…

В какой-то момент Джерхан приподнялся, поддерживая горячими ладонями мои обнаженные бедра, и, протянув одну руку мне за спину, медленно опустил меня на землю.

А я вдруг с изумлением поняла: мне наплевать на то, что вокруг следы бойни. Что мы оба почти лежим среди трупов бледных червей, а сам Джерхан с ног до головы покрыт чужой кровью… и своей собственной. Все чувства обострились до предела, и кажется, что именно близость смерти сделала каждый миг происходящего особенно острым.