Глубочайшее доверие к жизни - Бхагаван Раджниш (Ошо)

Затем, когда я сказал, что это глупо, он, естественно, пришел в замешательство. Куда теперь идти? Серьезность – плохо, а теперь, оказывается, и глупость – плохо. Куда теперь идти? Я закрыл обе двери. Это один из приемов. Я хочу, чтобы вы были ровно посередине – ни серьезными, ни глупыми, ни за деньги, ни против них, ни одержимыми едой, ни одержимыми постом. Я хочу, чтобы вы были посередине.

Будда назвал этот путь «срединным путем» – маджхим никаи. И это одна из самых важных вещей, которые необходимо понять: когда вы ровно посередине, вы выходите за рамки противоположностей. Середина – это точка трансцендентности. Вы больше не серьезны и не глупы, вы просто сознательны. Все формы, все шаблоны поведения исчезают, вы просто осознаете.

Я понимаю твое замешательство. Вначале я закрыл одну дверь – дверь серьезности. Ты сразу же повернулся к другой двери, к двери глупости. Теперь я и ее закрыл. Естественно, ты чувствуешь, что задыхаешься – куда идти? Ты не можешь выйти ни в первую дверь, ни во вторую, а другой двери нет. И я знаю, что другой двери нет.

Теперь будь прямо посередине. И если ты сможешь прийти к этому равновесию, которое я имею в виду, – «прямо посередине», ты удивишься: все двери исчезнут, и ты окажешься в другом мире. Ты больше не будешь в уме. Ум означает чрезмерность, ум означает преувеличение.

Я слышал…

Старая дева вышла замуж за фермера. Первая ночь не принесла никаких сексуальных радостей, как, впрочем, и последующие ночи в течение целого года.

Однажды она наблюдала, как фермер пашет вдалеке в поле, и вдруг он бросил плуг и прибежал домой. Он бросился к ней, сорвал с нее одежду и занялся с ней любовью прямо на полу в гостиной.

Это было многообещающе, но затем в течение целого года снова не было никакого секса. И однажды опять, когда она наблюдала, как он пашет, он бросил плуг и побежал к дому.

Не желая, чтобы с нее срывали одежду, она сама разделась, нашла удобное местечко на полу и легла.

Фермер ворвался в дом, посмотрел на нее и закричал: «Вставай, сексуальная маньячка, амбар горит!»

Люди, которые живут крайностями… Целый год воздерживаются, а потом безумно занимаются любовью. Целый год никакого гнева, а потом убийство. Целый год целибата, а потом вы неизбежно с головой окунетесь в секс. Этот секс будет своего рода местью – он не может быть естественным. Такая жизнь похожа на маятник, вы постоянно разорваны на две части. Затем чрезмерный секс снова приводит к целибату – это замкнутый круг, это может продолжаться вечно.

Ты отказался от серьезности, но не нужно выбирать глупость. Это то же самое! Теперь ты просто стоишь на голове.

У многих людей складывается такое представление о дзен. Сейчас на Западе становится распространенной одна разновидность дзен, которая на самом деле не является настоящим дзен, – это лишь другая крайность. Она нравится людям именно своей крайностью.

Например, вы всегда слышали, что Иисус – это Бог, что нужно молиться Иисусу. И Иисуса даже нельзя считать человеком, он родился от девственницы. Он жил сверхчеловеческой жизнью – все его чудеса служат тому доказательством. В течение двадцати веков христианская теология только этим и занималась: старалась доказать, что Иисус – Бог, а не человек.

Люди на Западе устали – устали от Иисуса, устали от Непорочной Девы Марии, устали от чудес, устали от этого помпезного преувеличения, возведения его в сверхчеловека. И вдруг им попадаются дзенские высказывания. Мастер говорит: «Если встретишь на пути Будду, немедленно убей его». Это звучит прекрасно, нетрадиционно. Именно этого и жаждали люди. Довольно! Две тысячи лет поклонения Христу – он уже надоел. Им хочется его убить.

Именно это и сделал Фридрих Ницше, когда заявил: «Бог мертв». Тем самым он сказал: «Довольно! Мы достаточно о тебе наслушались. Теперь пора от тебя избавиться».

Поэтому, когда вы встречаете такие дзенские высказывания, как: «Если встретишь на пути Будду, немедленно убей его», вы чувствуете облегчение. Но вы не знаете, кто это сказал. Человек, который это сказал, молился Будде тридцать лет. И в тот день, когда он это сказал, он утром тоже молился Будде. И после того, как он это сказал, вечером,

он снова молился ему. Ученики, которые слышали, как он это сказал, не могли поверить своим ушам, а когда они снова увидели, как он молится, они спросили: «Что ты

делаешь? Ведь сегодня ты сказал: „Если встретишь на пути Будду, убей его“. Почему ты снова ему молишься?»

Он ответил: «Потому что я люблю его. И потому что он позволяет даже убить себя – от этого моя любовь еще больше возрастает. Он не хочет, чтобы я к нему привязывался, потому что это станет помехой. Он хочет, чтобы я и его тоже оставил. Поэтому моя благодарность становится еще больше».

Но если вы услышите подобное высказывание без контекста, оно будет выглядеть глупым. Мастер дзен бьет ученика по голове своим посохом, и с учеником происходит великое сатори. Такие истории сейчас становятся очень популярными на Западе. И люди думают: «Как здорово – всего один удар». Но они не знают, что до этого человек двадцать шесть лет медитировал. Это было последней каплей, он был готов. Удар мастера нужно было заслужить – человек должен быть достоин его, он должен быть способен его принять.

Мастера дзен высказываются о Будде такими словами, каких не услышишь ни в одной другой традиции. И это возможно лишь потому, что их любовь безмерна.

Говорят, что, когда Будда родился, он заявил: «Нет никого выше меня, ни наверху, ни внизу». И рассказывают, что Иккью сказал: «Если бы я был там, я бы немедленно убил этого парня и бросил его собакам».

При этом Иккью молился Будде утром и вечером со слезами на глазах, танцуя вокруг его статуи и принося ему цветы. Если вы не знаете всю историю Иккью, вы ничего не поймете. Он говорит это из великой любви – его любовь настолько велика, что он может такое сказать. Он не оскорбляет Будду. Будда поймет – он улыбнется, он знает.

Но Иккью не глуп. Он не серьезен и не глуп, он спонтанен. Когда ему хочется молиться Будде, он молится. Когда ему хочется его выбросить, он его выбрасывает…

Он жил в хижине, и в ней не было статуи Будды. Как-то раз мимо проходили солдаты, они остановились в хижине Иккью на ночлег. И они увидели красоту этого человека – он сам был буддой.

Они сказали: «Ты так похож на будду, и у тебя здесь нет статуи Будды? У нас есть с собой портрет Будды – мы дарим его тебе». Но Иккью ответил: «Оставьте его себе, это место и так уже переполнено. Разве вы не видите? Хижина очень маленькая, мы здесь оба не поместимся! Только один может здесь жить».

Но они не поняли. Они рассмеялись и продолжали настаивать: «И все-таки возьми этот портрет, он не займет много места». Тогда он взял его, повесил на столбе и сказал Будде: «Теперь виси здесь. И не жди от меня никакого благоговения и почитания. Я не собираюсь о тебе заботиться и не прошу тебя ни о каких услугах! Это место и так уже слишком переполнено, и ты это знаешь! Но если ты настаиваешь, виси здесь».

А на следующее утро он молился. Слезы текли из его глаз…

Итак, понять этого человека трудно, потому что нам не знакома спонтанность. Тот момент – это тот момент, а этот момент – это этот момент. Он настолько един с Буддой, что может наплевать на все формальности.

Но если вы плюете на формальности намеренно, специально, с расчетом, чтобы не выглядеть серьезными, вы ничего не понимаете.

Итак, Сарджано, ты попробовал быть серьезным, ты попробовал быть глупым. Пожалуйста, ничего больше не пробуй – просто будь. Будь естественным, будь собой. Иногда ты будешь глупым, иногда будешь серьезным – это нормально. Главное – будь простым, не пытайся быть особенным. Если ты будешь стараться быть особенным, ты будешь продолжать упускать самое главное. Если ты не будешь пытаться быть особенным, ты все поймешь.

Шестой вопрос:

Ошо, что такое осознанность?

История…

Генерала Иоанниса Метаксаса, покойного диктатора Греции, пригласили опробовать новый самолет-амфибию, когда он проводил инспекцию средиземноморской воздушной базы. Он полетел на нем сам, и все шло хорошо, пока капитан, который его сопровождал, не заметил, что он собирается приземлиться на аэродром.

– Извините, генерал, но поскольку это самолет-амфибия, не лучше ли будет сесть в океане?

– О, да, конечно, капитан – и о чем я только думал?

Метаксас сосредоточился и успешно сел на воду. Встав из-за пульта управления, он сказал:

– Капитан, я ценю такт, с которым вы спасли меня от невероятной ошибки, которую я чуть не совершил.

Сказав это, он открыл дверь и вышел в море.

Седьмой вопрос:

Ошо, помоги мне, пожалуйста, понять, что происходит в этих отношениях. Я очень привязан и в то же время сопротивляюсь, я в экстазе, и в то же время я несчастен и замкнут. Я не вижу выхода из этих противоречий. Твои наставления остаются для меня непостижимой тайной. Что это за глубина, в которую я никак не могу проникнуть?