Выродок - Светлана Ст.

Набирая кофе для начальничка, Драко услышал незнакомый женский голос:

— Здравствуйте, мистер Малфой! Вы меня не помните?

— Нет, мисс! – эту темноволосую худенькую девушку с большими голубыми глазами он действительно видел впервые.

— Я Глэдис О‘Лири, нас представили друг другу летом 1996 года на приеме у Флинтов. Приятно снова увидеть давнего знакомого! Окончив Когтевран, я переехала из Ирландии в Лондон и поступила на работу в Отдел Тайн. Сюда я спустилась, чтобы забрать кое–какие статистические данные, и с трудом нашла нужный кабинет. Я здесь совсем недавно, почти никого не успела узнать и, если честно, чувствую себя очень одино… — девушка вдруг умолкла, покачнулась, только в последний момент успев опереться на стену, и немного смущенно сказала: — Простите, у меня что‑то голова закружилась…

— Ничего страшного, мисс, это бывает, — юноша постарался вложить в вежливые слова все свое нежелание дальше общаться с докучливой собеседницей. – А теперь, простите, я должен идти…

Он зашагал обратно по коридору, смущенный и озадаченный. Действия назойливой девицы Драко поначалу счел издевательством и изо всех сил молча ударил ее Легилименсом. Увиденное в мыслях незнакомки оказалось полнейшим сюрпризом: она не чувствовала ни малейшего омерзения к изуродованному лицу своего собеседника и действительно хотела возобновить давнее знакомство. Впрочем, юноша, хотя и чувствовал себя виноватым перед не желавшей ничего плохого девушкой, общаться с ней не собирался…

У двери с надписью «Отдел ласковой обслуги дружелюбных магов» Драко увидел Эрика в ярко–оранжевой мантии и Джоша в сиреневой.

— Привет, Малфой! – Эрик улыбался. – Хорошо, что ты вернулся! Во–первых, долго оставаться в Святом Мунго вредно для здоровья: эти целители не успокоятся до тех пор, пока всех до смерти не залечат. А во–вторых, без тебя на пятнадцатом этаже как‑то скучно. Знаешь, Гасси Корнелл – он у нас работает, а на досуге занимается живописью, — задумал большую картину маслом под названием «Будни пятнадцатого этажа». На ней он изобразит наш коридор в разгар рабочего дня и среди прочего обязательно хочет запечатлеть, как ты несешь кофе для Арти. А рисовать Гасси умеет только с натуры, так что твое возвращение пришлось очень кстати…

— Это просто замечательно! – юноша улыбнулся. – Давно мечтаю быть запечатленным на большой картине маслом! Так, по–твоему, Гасси – хороший художник?

— Да, очень.

— Познакомь меня с ним! Фамильная галерея Малфоев нуждается в новых полотнах. Я закажу твоему коллеге несколько своих портретов: «Высокородный Драко Малфой накладывает на врага заклинание Обливиэйт», «Высокородный Драко Малфой накладывает на врага заклинание Конфундус», «Высокородный Драко Малфой накладывает на врага заклинание Кру…»

— Нет, Круциатус упоминать не нужно, — вступил в разговор Джош. – Это могут неправильно понять: все‑таки Непростительное заклятье…

— Жаль! Но ничего, я еще много всяких боевых заклинаний знаю…

— Нечуткий ты человек, Малфой! – хмыкнул Эрик. – Мешаешь развитию искусства!

— В рассылаемых Министерством бесплатных брошюрах написано, что все выродки в силу своих ограниченных умственных способностей не способны оценить по достоинству великие произведения искусства. Так что не требуйте от меня слишком многого! А у нас, Малфоев, это вообще фамильное! Еще в 1969 году мой прадедушка Лео подал в Визенгамот иск против певицы Селестины Уорбек и авторов всех ее песен, обвиняя их в нарушении общественной нравственности.

— Быть того не может! – Штроссербергер потрясенно уставился на собеседника. – И чем же золотой голос Британии не угодил твоему предку?

— Лео считал, что текст песни Селестины «Котел, полный горячей, но чистой любви» представляет собой самые непристойные стихи, когда‑либо написанные в Англии, — с удовольствием объяснил Драко. Материалы об этом судебном процессе он случайно нашел во время поисков книг о системе гоблинского бухучета и прочитал с огромным наслаждением.

— Да, силен был старик! – восхитился Эрик. – И почему же он проиграл иск?

— На одном из судебных заседаний защитник Селестины потребовал от Лео точно объяснить, что именно в «Котле» ему кажется непристойным. Прадедушка засмущался и попросил сначала удалить из зала всех женщин. Его просьбу выполнили, но подсудимая Селестина уходить не захотела. Прадед застеснялся еще сильнее и так и не смог произнести ни слова, поэтому дело закрыли за недоказанностью обвинения.

— Подумать только, — вздохнул Джош, — если бы твой прадед оказался посмелее и выиграл иск, то Жамба никогда бы больше не смогла слушать свою любимую певицу…

— Кстати, о Жамбе, — вмешался Эрик. – Ее ведь вернули обратно в Отдел защиты общественной нравственности, так что она опять к нам на этаж заявилась воздух озонировать. Только что у нас побывала и сообщила, что за время ее нахождения на посту главы финотдела наша репутация ухудшилась аж на целых тридцать пять с половиной процентов!

— Что ж вы так плохо мышей ловите? – не удержался Драко. – Большой отдел – и всего тридцать пять с половиной процентов снижения репутации! Ленитесь, господа!

— Ну что ты, Малфой, — расплылся в улыбке Штроссербергер, — на самом деле наша репутация гораздо сильнее ухудшилась! Просто Жамба не все знает, а просвещать ее мы не стали. Кстати, по–моему, от нас она к вам отправилась – проверить, не усохла ли ваша репутация в ее отсутствие!

— Спасибо за предупреждение! – улыбнулся юноша. — Ну ладно, мне пора! Это вы птички вольные, можете хоть целый день тут стены подпирать, а я на принудиловке и в случае особо серьезного неповиновения могу загреметь в Азкабан.

— Да, ты бы поосторожнее с Арти, — серьезно кивнул Эрик. – Он мужчина серьезный и отправить в Азкабан способен без проблем…

Драко, кивнув, зашагал к своему кабинету. Кружка с кофе на серебряном подносе летела следом.

— Да, — хмыкнул Штроссербергер, почти не понижая голоса, — Арти долго не выдержит, если этот выродок будет и дальше так выпендриваться. Угнетенный домашний эльф, блин!

Открывая дверь в свой кабинет, юноша услышал визгливый голос Жамбы:

— Как же вы, Артур, человек серьезный и опытный, повели своего стажера в глубь местности, где обитали дикие драконы?! Не ожидала я от вас такой неосмотрительности!

Драко мягко отстранил Амбридж, стоявшую у стола начальничка, осторожно приземлил на поверхность стола кружку на подносе и вежливо сказал:

— Ваш кофе, сэр.

Затем юноша уселся за свободный стол, положил на него ноги так, чтобы они оказались как можно ближе к мантии Жамбы, протянул перед собой руки, улыбнулся и вежливо сказал: