Банды Нью-Йорка - Герберт Осбери

Мок Дак в неистовстве ходил по улицам Чайнатауна, глаза его были полны слез, он молил о помощи. Он обратился в апелляционное отделение Верховного суда, но проиграл, затем в отчаянии отдал свой игорный бизнес Вонг Гету и отправился в путешествие по Американскому континенту. Он лихорадочно играл в Чикаго, Сан-Франциско и повсюду на Западе и через год вернулся в Чайнатаун с брильянтами на рубашке и 30 тысячами долларов в кармане, ослепив квартал, поскольку менял костюмы по три раза в день. Но богатство не могло утолить его жажды власти – почти сразу после его возвращения раздалась стрельба и засверкали ножи. Дока много раз арестовывали за убийство и азартные игры, но осудили лишь один раз – в 1912 году, когда он был отправлен в тюрьму Синг-Синг за организацию нелегальной лотереи.

Мало в кого стреляли так часто, как в Мок Дака, однако ранили его лишь однажды, 4 ноября 1904 года. Произошло это так. Трое людей из Он Льонг внезапно появились на Пелл-стрит, когда Мок Дак дышал свежим воздухом перед домом. Они присели, прищурились, открыли огонь. Мок Дак упал – пуля попала ему в бедро. Прибыли полицейские, но они поймали только одного боевика Он Льонг. Полисмены, прикрывая его своими телами, медленно двинулись по направлению к Чэтэм-сквер и патрульной машине, в окружении людей Хип Синг, размахивающих ножами и пистолетами и отчаянно стремящихся найти проход в стене полицейских, через который можно было бы выстрелить или рубануть.

Мок Дак провел в больнице на Гудзон-стрит три недели, откуда вышел цел и невредим и с жаждой мести. И вскоре на улицах Дойерс, Пелл и Мотт вновь прозвучали выстрелы: люди Хип Синг стреляли по убегающим боевикам Он Льонг; и отныне Мок Дак был в первых рядах при каждом набеге вплоть до своего ареста в 1912 году. Доказательств против него было мало, и Мок Дак упорно утверждал, что не виновен, но суд, очевидно, решил, что пора что-то с ним делать, и отправил его в тюрьму. После отсидки Мок Дак потерял активность; выйдя из тюрьмы, он переехал в Бруклин да там и остался. В 1918 году он сделал официальное заявление, что покончил с тонгами и войнами, что он накопил достаточно денег и приключений и никто его больше не увидит в Чайнатауне. И свое слово Мок Дак сдержал.

2

Много важного для истории Дойерс-стрит и Чайнатауна происходило около старого китайского театра и так называемого «кровавого угла». Последнее место – это резкий поворот Дойерс-стрит напротив пассажа, который когда-то вел к Мотт-стрит и был закрыт полицией, потому что представлял собой слишком удобный путь к отступлению для бандитов из Он Льонг. В полиции считают и будут доказывать, насколько это возможно, что на «кровавом углу» произошло больше убийств, чем где-либо в мире. Это было идеальное место для засады: поворот очень резок, а ведь даже узкоглазый китаец не может увидеть, что происходит за углом. Вооруженный кинжалом и острым как бритва тесаком, тонг-убийца лежал в ожидании своей жертвы; зарезав несчастного, как только тот подходил к углу, он сбегал через пассаж или проскальзывал в театр, а оттуда через один из подземных проходов выходил на улицу.

Сейчас в здании театра миссия Нью-Йоркского общества спасения, и вместо шуток комика О Луна и драматических представлений трагика Хом Линга, который специально приезжал из Кантона, чтобы играть в Нью-Йорке и Сан-Франциско, здесь звучат гимны и раздают бутерброды для бездомных. Театр был первоначально открыт в 1895 году и стал первым китайским театром к востоку от Сан-Франциско – и последним, если не считать случайных спектаклей путешествующих трупп в одном из старых домов в Бауэри под патронажем туристических компаний. Театр стал собственностью Общества спасения в августе 1910 года, после того как Реймонд Хичкок, актер, и Джо Хэмфри, делавший объявления на важных боксерских поединках, тщетно попытались подвергнуть Чайнатаун цивилизующему воздействию кинематографа. Общество, несмотря на рассказы о том, что подвал здания в течение многих лет использовался для захоронения жертв войн тонгов, не стало его перестраивать, разве что слегка отремонтировало, замуровало входы в туннели и выбросило опиумные койки из подвала. Крюки, на которых держались койки, все еще вделаны в каменную крепь. Картины на стенах зрительного зала, роспись со сценами охоты за драконом и триумфа добродетели также остались нетронутыми, и часто гиды указывают на них как на прекрасные образцы древнекитайского искусства, которые были привезены в Америку, для того чтобы радовать приезжих кантонцев в нью-йоркской колонии. На самом же деле картины эти написал Чин Ин, который жил напротив и был каллиграфом, маляром, актером и дворником. Получил он за эту работу 35 долларов.

Учредителям театра трудно было сделать свое предприятие доходным, они брали за вход всего 25 центов, и для того, чтобы затраты окупались, им требовался полный зал на каждом спектакле. Кроме того, с началом войны тонгов враждующие стороны выбрали театр в качестве излюбленного места для драк и убийств. Часто великому Хом Лингу приходилось прерывать свои монологи и бежать, потому что какой-нибудь бандит из Хип Синг перерезал острым лезвием своего тесака горло человека из Он Льонг, когда тот расслабился, наслаждаясь представлением. Часто представление прерывалось и выстрелами, так как в конце концов китайцы восприняли оружие «белых дьяволов», хотя и продолжали игнорировать их законы. Но они никогда не были хорошими стрелками: в их представлении стрельба заключалась в том, чтобы направить револьвер на свою жертву, закрыть глаза и нажимать на спусковой крючок до тех пор, пока выстрелы не прекратятся.

О Лун, по словам китайских критиков очень одаренный комик, был убит за то, что вставлял в свои выступления комментарии о происходящем в квартале, а поскольку он был членом клана Он Льонг и их ярым сторонником, его тонкие замечания и шутки, естественно, касались только Хип Синг. Это вызвало опасения у преподобного Хью Кима, христианина и главы миссии «Морнинг стар» на Дойерс-стрит, и он предупреждал О Луна, что тот встал на опасный путь. Однако комик не внял ему, и, когда Хип Синг объявили войну Он Льонг, его шутки в адрес вражеских тонгов стали еще злее. Поэтому Хип Синг решили убить О Луна и, не скрывая своих намерений, отправили ему послание, в котором указывалось точное время его смерти и говорилось, что убит он будет на сцене, откуда и отпускал свои колкости.

30 декабря 1909 года китаянка, жившая этажом ниже О Луна, пришла в полицию просить защиты для артиста, которому угрожала опасность. Сержант Джон Д. Коуглин, впоследствии старший инспектор, и двое полицейских проводили О Луна в театр и во время представления сидели на сцене, где их синяя форма смотрелась совершенно неуместно. О Лун выступал дрожа от страха, не заканчивая фразы и на сей раз воздерживаясь от шуток по поводу Хип Синг. Театр был переполнен, так как слух о надвигающейся трагедии распространился по всему Чайнатауну. На улице также собралась огромная толпа людей, пришедших развлечься и не имевших возможности купить хотя бы стоячее место. Но убийцы Хип Синг, очевидно, испугались полиции. После представления патрульный проводил артиста через подземный переход домой, на Чэтэм-сквер. О Лун лег спать, закрыв дверь. Единственное окно в его комнате выходило на глухую стену, и на страже у дверей его дома стояли люди Он Льонг с ножами и в доспехах, а другие тонги патрулировали улицы. Однако, когда наступило утро, О Лун был мертв. Его застрелил убийца из Хип Синг, спустившийся с крыши. Тело комика было найдено соседкой, которая услышала выстрел.