Корова (сборник) - Наталья Горская

– Пол поменять, что ли?.. – задумчиво посмотрела в стену Римма.

– И вот бабе, – продолжала Нонна, – на самом деле надо безумно и иногда совершенно тупо любить такого «героя». И чувствовать, что она ему тоже не безразлична, чтобы всё это перетерпеть, пережить до самой смерти, успеть родить детей, свить какое-то гнездо, тащить на себе неподъёмное хозяйство, не дать своему роду зачахнуть. Хотя бы придумать себе эту любовь, потому что от любимого человека и неприятность в радость будет. Не даром у нас принято, чтобы «любимые» как можно больше неприятностей доставляли тем, кто их любит. Словно бы лишней раз убедиться, что любовь ещё не прошла. А без такой самоотверженной любви вся эта хлипкая конструкция, каковой является наша модель семьи, сразу разваливается. Потому что ничего другого у нас кроме этой желающей любить другого человека души нет: ни денег, ни движимого или недвижимого имущества, ни идеальных физических параметров, какие можно только в дорогих салонах пластической хирургии получить. Ничего нет, а только тонны нерастраченной и никому не нужной любви, как вагоны испорченного товара, которые кто-то загнал в тупик, они там простояли чёрт знает сколько времени, а теперь срок годности их вышел. Теперь всем нужны квартиры, виллы на побережьях, автомобили, безразмерные сиськи, чтобы всё это из авто торчало, чтобы все оглядывались и завидовали, что такие крутые сиськи согласились в чьей-то не менее крутой тачке проехаться. И любовь в привычном нам смысле при таких «ценностях» начинает раздражать. Не та, которую понимают только в физиологическом смысле, когда непременно пользуют тело «предмета любви», или как сейчас полюбили говорить, трахают. А если трахнуть невозможно, это и не любовь вовсе. По этой причине теперь бытует мнение, что не стоит с престарелыми родителями возиться – в дурдом их, и точка! Детей можно бросать, потому что любовь к детям тоже всё больше понимается как нечто нехорошее. У нас вот полно мужиков, которые так открыто и говорят: ненавижу баб! И мы понимаем, что в самом деле ненавидит так, что лучше близко к нему не подходить. А если западный человек так скажет, все подумают: да вы, батенька, голубой. Потому что у них именно такие представления о любви: не любишь женщин – значит, любишь мужчин, не любишь юных – значит, любишь пожилых, а любить кого-то можно только в постели. Там не поймут многих наших выражений о любви и ненависти. У нас не любящий женщин мужчина не обязательно придерживается какой-то диковинной формы половых отношений. С этим-то как раз у него всё в порядке, но вот не любит он баб и всё: живёт с ними, спит, ест, делает детей, но не любит. Не принимает и не понимает, как явление. Терпеть не может, но терпит. Жизнь с бабой воспринимает как подвиг и всю жизнь беснуется, почему никем этот подвиг не замечен. А у них там все зациклены на фрейдизме: раз тебе эти не нравятся, иди ложись под их противоположность, а не вводи людей в заблуждение. У них как раз гомосексуалисты говорят, что уважают женщин, понимают их лучше обычных мужиков и даже сочувствуют их непростой бабьей доле. Мы пытаемся это у них перенять, а в итоге получается глупость какая-то. Наших актёров накануне Восьмого марта спросили, что они думают о женщине, и все почему-то начинали вспоминать, как они где-то на съёмках играли баб, им приходилось носить колготки, женское бельё, парики. Один сказал, что полосу препятствий на съёмках фильма о десанте ему было проще пройти, чем на высоких каблуках сниматься. Другой захлебнулся рассказом, как ему для съёмок надо было выкраситься в блондинку, и вот он теперь под впечатлением, как это бедные женщины по доброй воле терпят жжение от краски и вдыхают ядовитый запах при осветлении волос: «Да они же – настоящие героини!». То есть женщина для них – это просто какие-то аксессуары одежды, выданные костюмером: «Как же, как же, я женщин преотлично понимаю – на съёмках два месяца на каблуках проходил!».

– Но не все женщины носят каблуки, – возразила Людмила.

– Я, например, не ношу, – согласилась Нонна. – Это вредно для опорно-двигательной системы. Но мужчины нас воспринимают как «то, что ходит на каблуках и красит волосы ради нас, мужчин». Раньше мужики в такие вещи не встревали, мысли даже не было это обсуждать и примерять. А сейчас от мужчины ждёшь просто доброго слова раз в году, а он тебе выскажет сочувствие, что женщинам надо лифчик носить и причёсываться по несколько раз в день. Он тут попробовал в лифчике ходить, так чуть не задохся, а причёсываться начал, так палец себе вывихнул: «А эти бедные женщины ещё и каблуки носят! Ах, как я им сочувствую! Я такой понимающий мужчина, каких раньше и не было!». С точки зрения этих «понимающих» у современной бабы больше проблем нет, как чулки на варикозные ноги натягивать. Человек ищет единства душ и взаимопонимания, а ему предлагают то аномальную потенцию или пышные формы бюста, то сочувствие по поводу ношения женских трусов на мужской заднице. И не понимают, чего он ещё хочет, когда ему такую «любовь» и такое «понимание» дают. А он ищет любви человеческой, но такая любовь давно уже не котируется в списке тех ценностей, на которых имеет смысл строить отношения. Есть определённые таксы на любовь животную, в которой как в спорте есть и рекорды, и показатели на скорость, на длительность, на количество забегов. Но, согласно статистике, она тоже мало влияет на продолжительность или кратковременность отношений. Хотя у нас многие ещё со времён сексуальной революции продолжают верить в её всесильность.

– Что же ты хочешь сказать, что материальное благополучие всегда вытесняет человеческую любовь? – спросила Люда.

– У совершенных людей – нет. Но в том-то и дело, что совершенных людей очень мало. Их практически нет! Человек непонятно с какого перепоя возгордился, провозгласил себя совершеннейшим существом во Вселенной, а на самом деле это – самая недоделанная тварь, какая получилась у Бога. У человека всегда чего-нибудь не хватает, какой-то важной детали обязательно недостаёт: физическая сила непременно соседствует с умственной отсталостью, великому уму не хватает сильных душевных качеств, широкая душа живёт в человеке со слабой волей, гении часто мало чем отличаются от обитателей психушек. Внешне красивые люди зачастую уродливы внутри, а богатый внутренний мир как раз соседствует с физическими недугами и внешней непривлекательностью – на великих учёных или писателей достаточно посмотреть. Если человек имеет деньги, прежде всего он считает своим долгом «давить» этим фактом своих близких. А если кто-то кому-то признается в любви, то сразу начинается шантаж: «А что ты можешь совершить для меня ради своей любви? Ты докажи, докажи! Не телом, так делом. Если ты меня любишь, то почему же ты не хочешь ради меня!.. ради меня… ну вот хотя бы набить морду вот тому козлу (если доказательств любви требует баба) или убрать мою блевоту в прихожей и простить, что я пропил наш семейный бюджет на год (если это мужик)? Ах, ты меня не любишь, не жалеешь! Если бы ты меня любила, то выполнила бы ради меня следующее пункты…» и так далее. В итоге получается вместо любви сущий казус. Есть такой тип людей, что лучше бы они вовсе не любили, потому что любовь их несёт только разрушение и горе окружающим, когда в одном египетском городе из-за любви юноши-копта и девушки-мусульманки были ранены несколько сотен человек. Любовь – это не плохо и не хорошо. Это просто зеркало каждого конкретного человека. Каков человек, такова и любовь, которую он «дарит». А человек имеет право быть и сволочью, и полудурком, и соплёй. И никто не может дать гарантии, что любая любовь – это подарок и величайшее чудо для человека, которого этой самой любовью «одарили», а потом ещё и дивиденды за такой подарок потребовали: «Я тя, сука, так осчастливил, а ты!..».

– Ну ты скажешь, ха-ха! – засмеялись женщины.

– Так оно и есть! – продолжила Нонна. – У жестокого человека и любовь жестокая, у пьяницы – пьяная, у похабника – похабная, у дурака – дурацкая, у мудрого – мудрая, у нежного – нежная, у нытика – ноющая, и так далее. Каков человек, такова у него и любовь. А если человек несовершенен, жесток и глуп, он только стяжает в любви по принципу «мне! мне! мне!». Он уверен, что его должны любить, а он сам никому ни черта не должен. Распорет такой «страстно любящий» другому человеку живот и ещё недоумевает: «А как же иначе? Я же ради любви это сделал!». Он только так любить умеет, чтобы непременно в результате с собой покончить, или десяток-другой человек прикончить, или с топором за любимой гоняться. С одной стороны, любовь – это самое чудное и прекрасное, что есть в жизни. А с другой стороны… Мы как врачи знаем, сколько зверства и жестокости творят люди якобы на почве любви.

– Это не любовь виновата, а дело в самих людях.

– Но люди не любят брать на себя ответственность за свои поступки! Они всё с себя спихивают на что угодно, вот хотя бы на любовь. Один из-за любви вены себе вскроет, другой «предмету любви» молотком или топором голову раскроит, третий поэму сочинит, четвёртый крепкую семью создаст. Сколько людей – столько и поступков, которые по их представлениям следует совершать в случае любви. Но сколько такой «любви», когда люди больше мучают друг друга, чем любят? Да пруд пруди! Да, это не любовь, а манипуляции и угрозы слабого, никчемного человечка, с которым и на одно поле садиться какать не стоит. А нужна-то любовь! Любовь в человеческом смысле этого слова, а не в тех смыслах, какие нынче любви в порнографических журналах или похабненьких фильмах приписывают. Такая любовь, чтобы петь хотелось, чтобы стихи слагать о своей любви: «Я за ним улечу в небо, я за ним упаду в пропасть, я за ним… Извини, гордость. Я за ним одним, я к нему одному…» и так далее. Ведь именно в таком состоянии люди создают самые лучшие песни и поэмы! Именно в таком состоянии женщина способна поверить, что с милым рай и в шалаше, и в бараке, так как ей сила любви даёт веру, когда нет уже и надежды, что всё ещё наладится, всё ещё будет хорошо. Вот поколение наших дедов очень трудно жило. Как же они умудрились такой ад пережить – государственный террор, узаконенный геноцид, гражданские и мировые войны, разруху, голод? Они жили до войны в общагах и коммуналках, а после войны и вовсе в землянки перекочевали, пока разрушенные города отстраивались. Жили в теплушках по несколько семей, ждали по двадцать-тридцать лет ордеров на квартирки в «хрущёбах». Как такой ужас можно было пережить? Я бы лично сразу повесилась. Но у них была любовь. Настоящая, не подделка какая-нибудь! Это было видно невооружённым глазом. Они, люди с незаконченным начальным образованием, умели относиться друг к другу очень трепетно и красиво. Они любили и их любили. А их внуки уже не умеют ни любить, ни заслужить любовь, ни просто уважать самих себя и друг друга. Куда это всё делось?..