Легендарный Колчак. Адмирал и Верховный Правитель России - Валентин Рунов

Естественно встает вопрос: почему Колчак не воспользовался этим ценным и готовым в военном смысле людским материалом так, как это было сделано на юге России – на Дону и на Кубани, и почему казачество на востоке оказалось менее боеспособным, чем донское или кубанское?

Контрреволюционным генералам удалось создать на востоке России самую многочисленную из всех белогвардейских армий, проявлявшую нередко высокую боеспособность. Если бы вдобавок к этой пехотной армии Колчак сумел использовать массы казачества – готового, с узковоенной точки зрения, войска, находившегося в то время целиком еще под влиянием белогвардейской и реакционно настроенной своей верхушки, – его шансы намного бы поднялись, во всяком случае, ход борьбы протекал бы совершенно иначе. Проще всего, конечно, объяснить все дело тем, что не имевший ни политического, ни военно-административного опыта «сухопутный адмирал» не сумел правильно понять значение такого важного для того времени рода оружия, как конница, но это означало бы отказ от попытки дать правильное объяснение отмеченному историческому факту.

Дело в том, что как среди трудовых масс казачества, так и среди зажиточных и верхушечных его слоев в тот период происходили весьма сложные политические и социальные процессы, характеризуемые прежде всего тем, что основным и общим стремлением для подавляющего большинства казаков после падения царизма было – сохранить свое положение бывшего привилегированного военного сословия России. Именно это стремление, ловко использованное буржуазией и контрреволюционными генералами, привело казаков в лагерь контрреволюции. Однако положение казаков было особое. Они выступили на стороне контрреволюции как вполне самостоятельная, организовавшаяся по территориальному и сословному принципу вооруженная сила, как союзники белогвардейцев, а не как род оружия армии, обязанный им своим существованием. На фронте казачьи войска подчинялись Колчаку как Верховному главнокомандующему. На этом власть его фактически кончалась, так как во всех прочих отношениях, и в частности в военно-административных вопросах, действительная власть была в руках атамана и войскового круга, производивших по своему собственному усмотрению мобилизации, формирования войсковых частей, назначения командного состава и т. п. Колчак вынужден был до поры до времени отказаться от всякой попытки вмешиваться в эти вопросы, зная заранее, что любое такого рода его распоряжение будет расценено войсковым кругом как посягательство на казачью «автономию», не будучи уверенным, что приказ будет выполнен, и не имея ни сил, ни возможностей заставить круг выполнить его.

Антагонизм между ставкой Колчака и войсковым кругом, а также войсковым атаманом проявился весьма выпукло еще в одном вопросе. Несколько конных бригад оренбургских казаков находились в Западной и Сибирской армиях в качестве корпусной и дивизионной конницы. Ставка Колчака давала систематически строжайшие предписания войсковым начальникам не допускать использования бригад наравне с пехотой на боевых участках, а направлять их сосредоточенным кулаком на выполнение чисто кавалерийских боевых задач – для охвата флангов, удара в тыл, преследования и т. д. Но, несмотря ни на какие строжайшие приказания, дело шло по-старому. В этих условиях ставка Колчака должна была бы задуматься над вопросом: почему же все 6–8 командиров корпусов Западной и Сибирской армий как один не выполняют ее требований об использовании казачьих бригад так, как это рекомендуется наставлениями и диктуется обстановкой на фронте?

Столь упорное невыполнение войсковыми начальниками категорических приказов подсказывало ставке, что дело не в комкорах и не в начальниках дивизий, а в низкой боеспособности казачьих бригад, не получающих от войска своевременного пополнения людьми, предоставленных войском самим себе и вынужденных драться вдали от родных станиц, когда вокруг этих станиц шли такие же ожесточенные бои. Можно было изъять бригады из корпусов и создать из них в каждой из армий по конному корпусу или группе для решения кавалерийских задач по указаниям самих командармов. Но ставка не решалась на этот шаг как затрагивающий компетенцию войскового круга и атамана. Не было Дутовым выполнено предложение ставки от 23 марта о направлении двух казачьих дивизий в Западную армию и одной – в Сибирскую численностью 2,5–3 тысячи сабель. Как видно из сказанного, элемент политики, внутренняя борьба и грызня играли крупную и притом отрицательную роль в самом контрреволюционном лагере в вопросах организации, а также стратегического и оперативного руководства.

Не оправдала себя и практика привлечения к решению задач на фронте башкирских национальных формирований, возглавляемых А. З. Валидовым, в прошлом учителем мусульманской религиозной школы. В этой связи исторический интерес представляет следующий документ: «Приказ по Башкирскому войску, № 70. Штаб Башвойск в д. Темясово, 16 февраля 1919 г. в 20.00. Объявляю всему башкирскому войску и башкирскому народу, что башкирское войско с 10 часов 18 февраля 1919 г. переходит на сторону Советской власти и начинает совместно с Красной армией беспощадную войну с врагами революции, свободы и самоопределения наций – Колчаком, Деникиным и всеми мировыми империалистами. Всех лиц состава башкирских войск, пытающихся бежать и уклониться от служения революции и борьбы с врагами народа, приказываю задерживать и представлять в штаб башкирских войск в селе Темясово. Неприкосновенность личности офицеров, остающихся в рядах башкирских войск для дальнейшей службы, гарантируется мною, о чем договорился с Советской властью.

Командующий Войсками и Начальник Башкирского Войскового Управления Валидов.

Верно: и. д. начальника штаба Илиас Алкин».

Чисто военные причины неудач на фронте усугублялись причинами политическими, экономическими, социальными. В своей совокупности они создавали перелом в ходе борьбы, носящей ярко выраженный классовый характер.

Глава 16. Начало конца

В последних числах апреля 1919 года началось контрнаступление Восточного фронта Красной армии. Его главная цель заключалась в том, чтобы, используя наметившийся кризис в действиях Западной армии Колчака, перехватить стратегическую инициативу, нанести решительное поражение противостоящему противнику. Контрнаступление включало ряд последовательных операций, объединенных единым замыслом. К нему привлекались 4-я армия (командующий М. В. Фрунзе, с 4 мая он одновременно возглавил Южную группу), 1-я армия (командующий Г. Д. Гай), Туркестанская армия (командующий Г. В. Зиновьев), 5-я армия (командующий М. Н. Тухачевский), 2-я армия (командующий В. И. Шорин), 3-я армия (командующий С. А. Меженинов). Непосредственное участие в контрнаступлении принимала группировка войск, насчитывавшая до 114 тысяч штыков, более 11 тысяч сабель, около 500 орудий, более 2000 пулеметов. Ей противостояли соединения Колчака, имевшие более 105 тысяч штыков, 26 тысяч сабель, более 300 орудий, около 1500 пулеметов.