Записки опального директора - Натан Гимельфарб

Теперь уже отпала необходимость в заградительных отрядах, созданных по свирепым приказам Сталина, которые в августе-сентябре 1941-го расстреливали наших отступающих бойцов, пытающихся спастись бегством. Солдаты и офицеры рвались вперёд в едином порыве: «Смерть за смерть! Кровь за кровь!».

После поражения под Сталинградом немецкая армия понесла ряд тяжёлых поражений на многих направлениях Советско-германского фронта. Были освобождены сотни городов, тысячи деревень и сёл. В кольцо окружения попали десятки немецких дивизий.

В эти февральские дни 1944-го года, когда победа в войне представлялась всем очевидной и скорой, мы были удивлены и взволнованы, когда 22-го февраля, накануне празднования дня Советской Армии, были оповещены о мобилизации на сельхозработы сроком на один месяц.

Само по себе привлечение студентов на сельхозработы было делом обычным и привычным. Нас часто привлекали на такие работы в период посевной или для уборки урожая. Но февраль не сезон сельхозработ. Настораживал порядок организации выезда, поражали масштабы операции и секретность её осуществления. О выезде предупредили только накануне вечером. К работам привлекались все студенты и преподаватели за исключением больных.

Утром к общежитию подъехало несколько десятков автомобилей, оборудованных скамейками. Посадку производили по учебным группам. В нашей группе 42-г было 30 студентов, а явилось - 26. Только четыре человека были освобождены по болезни. Нашим руководителем был назначен доцент Пробст Исидор Маркович, который читал нам курс высшей математики.

Предупредили сохранять тишину, не петь и даже громко не разговаривать. Через несколько часов машины остановились в поле, у подножия гор, вблизи селения Гойсты. Здесь мы разгрузились на отдых и нам велели далеко не расходиться. Вскоре нас собрали на большой поляне и лейтенант в форме войск НКВД объяснил ситуацию и наши задачи.

Согласно Указа Президиума Верховного Совета все жители чеченской и ингушской национальностей подлежали немедленному насильственному выселению с территории Чечено-Ингушской автономной Республики за измену Родине и пособничество врагу. Студенческим отрядам поручался досмотр оставшегося в колхозах скота, лошадей и свиней и выполнение различных хозяйственных работ до прибытия новых постоянных жителей из Российской Федерации и Украины. Нам следовало соблюдать строжайшую дисциплину и беспрекословно подчиняться своим руководителям. Лишних вопросов велели не задавать.

В полдень нас привезли в село Гойсты: там где нашей группе предстояло жить и работать. Разместили по домам, где ещё утром жили чеченцы. Во всём чувствовался их внезапный и поспешный уход. Коровы, свиньи и лошади ещё доедали оставленный хозяевами корм, повсюду были разбросаны предметы домашнего обихода, хозяйственный инвентарь, посуда, одежда и обувь. Скулили собаки, метались по дворам кошки и домашняя птица.

Как потом рассказал нам Исидор Маркович, операция выселения жителей из Гойсты и из других населённых пунктов Чечено-Ингушской республики, проходила по заранее чётко разработанному сценарию, который сохранялся в секрете и начал осуществляться одновременно утром 23-го февраля.

В этот день чеченцам и иигушам был объявлен Указ об их выселении, которому подлежали все без исключения независимо от возраста, состояния здоровья, партийности, занимаемой должности, звания и былых заслуг.

Каждой семье был установлен предельный небольшой лимит груза, который разрешалось увозить с собой. Этот максимальный вес был одинаковым для Председателя Совета Министров Республики, Героев Советского Союза, простого колхозника или рабочего. На сборы было отведено несколько часов.

Указ приводился в исполнение органами НКВД, жестокости которых могло бы позавидовать даже гитлеровское гестапо. Под конвоем вооружённых солдат чеченцев и ингушей на машинах доставили к ближайшим железнодорожным станциям, погрузили в товарные вагоны и отправили в далёкую Среднюю Азию и Казахстан.

В нашем селе было образовано два студенческих отряда, одним из которых руководил Пробст, а руководить другим поручили мне. У каждого отряда были свои обязанности. Ребята нашего отряда должны были ухаживать за скотом. На всё поголовье крупного рогатого скота, свиней, лошадей и баранов была составлена опись, а домашняя птица учёту не подлежала и её разрешалось использовать на питание студентов.

В домах, погребах и сараях осталось много картофеля, овощей, фруктов, различных варений и солений.

Приходилось много работать, но за это мы были вознаграждены вкусным и обильным питанием. По вечерам сидели дома, так как ходили слухи о возможных набегах чеченцев, оставшихся в горах. Страх, однако, оказался напрасным и за всё время нашего пребывания в Чечне не было ни одного случая появления горцев в нашем, а также и в других сёлах их бывшей республики.

Во всём том что произошло тогда в Чечне мы не могли разобраться или хотя бы мало-мальски понять, но внутренне ощущали только одно, что с чеченцами и ингушами обошлись жестоко и несправедливо.

Не знали мы ещё тогда, что такая же участь постигла тогда крымских татар, немцев Поволжья и готовилась также для евреев.

Более месяца работали мы в чеченской деревне Гойсты, пока не передали трудовую вахту новым хозяевам, прибывшим сюда из многих областей России и Украины.

62

После летней сессии наша группа выехала на геологическую практику в район Военно-грузинской дороги. Руководство практикой осуществлялось деканом факультета Выдриным, который оказался не только высоко эрудированным специалистом в этой области, но и прекрасным организатором.

Подымались рано и работали весь световой день. Хоть мы ужасно уставали, преодолевая ежедневно десятки километров по трудно-проходимым местам в горной местности, но были в восторге от удивительной красоты живой природы Кавказа и познаваемых тайн преобразований земной коры за все геологические периоды её существования.

Во время походов и экскурсий Выдрин отбирал материалы и образцы для институтского музея и своих научных работ. Любой камень в его руках оживал и раскрывались тайны его возникновения и преобразований. Для него не существовало слова камень. Все камни были горными породами тектонического, вулканического, осадочного или иного происхождения. Многие образцы представляли научный интерес и он мог о них рассказывать часами. Ему жаль было с ними расставаться и он бережно укладывал их в свой заплечный рюкзак. Когда его мешок был заполнен до предела мы стали класть образцы в свои мешки и по мере сил несли эту тяжесть на себе. Так как в группе, кроме меня и Рувки, были одни девушки, то нам пришлось брать на себя большую долю груза и мы с трудом двигались под его тяжестью.