Фактор Z - Олег Гайдук

— Ты вовремя! Садись, тебе тоже хватит!

Быстро, как она сама выражалась «внутрижелудочно», приняла свою дозу ароматного наркотика, и побежала в прихожую.

— Ма, ты куда?

— Я на пробежку. Скоро вернусь.

Не вернулась. В подъезде она наступила на плохо завязанный шнурок, пролетела кубарем лестничный пролет и сломала себе шею. Врачи говорили, она умерла мгновенно.

Сестра мамы хотела переехать ко мне, помочь на первых порах пережить трагедию. Я отказался — будет бегать за мной по пятам, постоянно приговаривая, какой же я бедный — несчастный. Жалость — это последние, в чем я сейчас нуждался.

Когда я был маленький, каждый вечер, перед сном кричал маме, чтобы она принесла мне попить воды. Мне очень хотелось, чтобы она пришла, поцеловала и пожелала спокойной ночи, но в нашей семье не было принято выказывать свои эмоции наружу, поэтому я и придумал этот нехитрый ритуал. Каждый раз, отпив пару глотков, я ставил стакан с водой на прикроватную тумбочку, а мама поддевала под меня одеяло, как бы мимоходом касалась сухими губами моего лба, и желала спокойной ночи. На этом ритуал был окончен и я мог спокойно отправляться в царство Морфея.

Эх, я бы многое отдал, чтобы еще раз увидеть ее. Чтобы сказать, как я ее люблю, чтобы просто, банально попрощаться. Да, я бы многое отдал…

Меня разбудил неприятный запах, который возник непонятно откуда в нашей, нет, теперь уже моей квартире. Будто целая прорва мышей залезла ко мне под кровать и разом отдала концы. Только, получается, залезла эта прорва сегодня ночью, но, судя по смраду, сдохла не меньше недели назад. Нелогично, так не бывает. Нашлось более правдоподобное решение: прорвало канализацию, тем более шумы, которые доносились со стороны туалета, подтверждали эту версию. Скривившись, представляя, что мне сейчас придется увидеть в ванной комнате, я соскочил с кровати, подошел к окну и распахнул его настежь, чтобы проветрить помещение. Глотнул капельку освежающего ночного воздуха и выглянул наружу.

Что-то было не так: слишком светло для глубокой ночи, где-то полыхал пожар, немного пахло дымом. Меня окружили слишком громкие звуки для такого времени суток: с разных сторон доносились какие-то крики, вопли, мерцали мигалки «скорых». Творилось что-то невообразимое. Внезапно, несколькими этажами ниже, оконное стекло взорвалось осколками, и нечто большое и темное полетело вниз. Не издавая при этом ни звука. С противным глухим шлепком, отголоски которого донеслись даже до моего пятого этажа, оно ударилось об асфальт. Я присмотрелся — это явно был человек. Он распластался кривой темной кляксой на асфальте, раскидав в разные стороны конечности и, кажется, был еще жив. Я не мог толком рассмотреть происходящее внизу из-за близорукости, но он явно пошевелил рукой. Господи, да он точно жив! Нужно вызвать «неотложку» и ментов.

И тут же из-за угла дома выскочил полицейский «уазик». Я даже не успел обрадоваться расторопности блюстителей порядка и бдительности кого-то из соседей, как он промчался мимо, проигнорировав лежащее на асфальте тело. Продвинувшись в дальний угол двора автомобиль резко затормозил. Двери машины синхронно открылись, оттуда выскочили люди с оружием и начали поливать огнем ближайшие кусты. Бред какой-то. Я бросил взгляд под окно — выпавший из чьей-то квартиры человек ползком пробирался к подъезду, оставляя за собой темную полосу. У него явно был поврежден позвоночник — нижняя часть тела казалась обездвиженной, но это не мешало ему молча, целенаправленно двигаться в сторону входа в подъезд.

Тем временем доблестная полиция, закончив странную перестрелку, решила вернуться к шевелящемуся под моими окнами телу: автомобиль правоохранительных органов, осветив его фарами, остановился, из него вышел человек и подошел к бедному страдальцу. А затем сделал то, что в голове у меня никак не укладывалось: поднес оружие к его голове и нажал на курок. Раздался хлопок, и мучения неизвестного мне человека оборвались навсегда. Я завороженно продолжал смотреть на обездвиженное тело, даже после того, как «уазик» уехал, абсолютно не соображая, что здесь происходит. Меня будто выключило из реальности, и я завис, пытаясь найти более-менее оправданное объяснение развернувшимся только что событиям.

Что это сейчас была за казнь? Возможно полицейский «бобик» захватила какая-то шпана, но даже отмороженный на всю голову придурок не станет просто так вешать на себя «мокрое» дело. Тут что-то другое. А может, пока я спал, в нашем государстве разрешили эвтаназию. Хм… Скорее началась война или революция. Вот такой исход событий более, чем реален. Решение лежало на виду и пришло внезапно: нужно врубить ноутбук и зайти в интернет, должны же быть хоть какие-то новости на эту тему.

Я развернулся и замер. Рядом со мной стояла мама…

Она держала в вытянутой руке пустой стакан и протягивала его мне. Мама вдохнула воздух, который с шипением и каким-то гулким скрежетом проник в ее нутро:

— П-и-и-т — клокотало у нее в горле. Ее некогда нежный голос сейчас громыхал басом, звуки, которые она издавала, были похожи на те, которые издают глухие, когда пытаются сказать что-нибудь вслух: отрывистые, невнятные, громкие.

— Отче наш, ежеси на небеси, да пребудет царствие твое на веки вечные, как на земле, так и на небе — Больше слов молитвы я не знал, поэтому произносил их, не переставая, раз за разом, даже не задумываясь, правильно ли я это делаю.

«Отче наш, ежеси на небеси…»

Медленно отступая под собственное бормотание вдоль стены, я уперся ногами в тумбочку, взял чуть в сторону и забился в угол между ней и кроватью.

«…Да пребудет царствие твое на веки вечные…»

Все. Приплыли. Тупик.

«…Как на земле, так и на небе…»

Чудовище сделало несколько шаркающих шагов в мою сторону и замерло:

— П-и-и-т!

Мое сердце ушло в пятки, когда оно поднесло свой пустой стакан к моему лицу. Больше ничего не оставалось, как взять его из рук монстра. Стакан, покрытый грязными зловонными потеками, выскользнул у меня из рук и с глухим стуком упал на пол. Тотчас, забыв о его существовании, я перевел взгляд на оживший труп своей матери.

Только сейчас заметил, как жутко она выглядит: на кончиках пальцев виднелись белесые кости, кожа жалкими, грязно-желтыми складками сползла с них вниз, обнажая красно-синее смердящее мясо. Она, насколько я мог рассмотреть, была босая. Грязные ноги, опухшие и синие, были покрыты шевелящимися струпьями… черви, это были черви… ниже колен скрыты легким летним сарафаном, в котором покойница была погребена. Ее одеяние, претерпевшее за последние месяцы большие изменения покрывала корка из чего-то похожего на глину, чуть ниже груди оно выпирало вперед и расцветало более темными цветами. Мне меньше всего на свете хотелось знать, что скрывает это воздушное, легкое платье. Голову я ее не видел — откинутая назад, так что выпиравшая вперед гортань грозилась распороть гнилую кожу и вылезти наружу, она скрывалась от меня в темноте комнаты.

Я стоял и дрожал, боясь потерять сознание от страха, когда монстр развернулся и двинулся на выход из моей комнаты. Распущенные волосы опускались ниже бедер и скрывали от меня ту мерзость, которая могла приключиться с ее спиной, но глазницы, зиявшие из запрокинутой назад головы, они скрыть не могли… Я глухо охнул и сполз вниз по стенке…

В себя я пришел от визгливого писка телефона. Затекшие конечности не хотели функционировать, я с трудом поднялся и схватил постылую трубку с кровати:

— Да!

— Сережа, Сереженька, я… я боюсь.

Еле слышный шепот периодически сменялся всхлипами. Вика? Что могло… только сейчас вернулись воспоминания того кошмара, который творился тут недавно. Смрад, чертовщина, творящаяся за окном, ожившая мама… Черт! Весной у нее умерла бабушка, и она въехала в ее квартиру. Неужели?…

— Вика, солнышко. Успокойся, что случилось?

— Сереженька, милый, я дозвонилась. Понимаешь, линия перегружена, я с трудом дозвонилась. Бабушка… Она скреблась во входную дверь, и я открыла… Господи, Сережа, ты бы ее видел… — голос девушки потонул в слезах и стенаниях.

— Вика, где она сейчас?

— Я не знаю… она… она пошла, точнее поползла, на кухню. Я…

Обрыв связи, короткие гудки.

Что дальше? Нужно найти маму. Нет, никакая она не мама — она просто труп, живой, ходячий, но труп.

Натянув валявшиеся возле кровати брюки, держа трубку у уха и периодически пытаясь дозвониться до Вики, я двинулся к выходу из комнаты. В голове возникла мысль вооружиться, но было просто нечем. Ножи на кухне, а огнестрельного оружия не держал, знал бы, хотя бы битой обзавелся!

«…В данный момент сеть перегружена, попробуйте позвонить позднее…»

Я бросил бесполезный телефон в карман брюк и вышел в зал. Нажал на выключатель и в ту же секунду комнату озарил яркий свет. Мама сидела в своем любимом кресле и читала книгу. Как будто все было как всегда, только книга у нее была закрыта и заляпана гадкими, мерзкими, похожими на слизь, разводами, да голова лежала на правом плече, а из пустых, безумно глубоких глазниц на меня смотрела пустота. Неожиданно потемневший хрящ, весь изъеденный червями, который раньше был носом пришел в движение: труп снова втянул в себя порцию воздуха и произнес на выдохе: