Иван Ефремов. Книга 3. Таис Афинская - Иван Антонович Ефремов

— Ты будто из камня! — удивленно воскликнула Таис. — Вы все, что ли, такие?

— Все! Тело из камня и медное сердце! — вдруг сказала девушка на ломаном койне.

— О, ты заговорила! Но у тебя сердце женщины, не ламии! — сказала Таис и, поддаваясь одному из обычных для нее порывов, поцеловала Эрис. Та задрожала, чуть заметно всхлипнув. Гетера, поглаживая черную «ламию» и шепча успокоительные слова, велела ей ложиться спать. Девушка показала на дверь, прикладывая палец к губам. Из ломаных слов койне Таис поняла, что ей надо пробраться к решетке за какой-то очень важной вещью, оставленной там, пока не прикуют другую привратницу. Гетера и черная жрица бесшумно приоткрыли дверь, и Эрис, прислушавшись, скользнула в непроглядную темноту. Она вернулась, тщательно заперла засовы. В ее руке блестел золотой рукоятью священный кинжал жриц Ночи. Эрис опустилась на колени и положила кинжал к ногам Таис, потом прикоснулась им к своим глазам, губам и сердцу. Только после этого ловкими, тысячу раз проделывавшими это пальцами она заплела ножны в свои волосы на затылке. Через несколько мгновений Эрис спала, вольно разметавшись поверх покрывала и приоткрыв рот. Таис полюбовалась ею и сама погрузилась в крепкий сон.

Начальник охраны Таис оказался прав. Ликофон не погиб. Кинжал жрицы не был отравлен, как опасался лохагос, и глубокая рана быстро заживала. Только после потери крови воин был слабее котенка. Верховная жрица не посылала за Таис и не требовала недобитого воина. Весь городок и храм Великой Богини как будто насторожился в ожидании вестей об Александре. Гетера велела своему конвою готовиться к выступлению.

— Куда? — спросил настороженно лохагос.

— К Александру, — лаконически ответила Таис, и воин облегченно вздохнул.

— А Ликофон?

— Оставим в городке, заплатим за уход.

— Отлично, госпожа.

Но не прошло и трех дней, как все изменилось. Поздно вечером, когда Таис уже собиралась спать и Эрис расчесывала ее тугие вьющиеся волосы, со стороны городка послышались крики, замелькали факелы. Таис выскочила на веранду в коротеньком хитониске, не обращая внимания на северный ветер, дувший уже несколько дней. Бешеный топот копыт разнесся по сосновой роще, отразился от наружных стен храма Великой Матери. Лавина всадников на массивных парфянских лошадях, высоко держа факелы над головами, примчалась к дому Таис. Среди них были и македонцы ее отряда, отличавшиеся от запыленных, сожженных солнцем приезжих своей чистотой и тем, что вскочили на лошадей спросонок, неодетыми.

Сверкавший золотом всадник на белоснежной кобыле подъехал к самым ступенькам веранды.

— Леонтиск, о Леонтиск! — Гетера бросилась к нему. Начальник тессалийской конницы ловко подхватил Таис и поднял к себе на лошадь, отбросив задымивший факел.

— Я за тобой, афинянка! Да здравствует Александр!

— Победа! Значит, победа, Леонтиск! Я знала! — Невольные слезы вдруг покатились по щекам Таис. Она обняла тессалийца за шею и осыпала поцелуями. Леонтиск поцеловал ее сам и, подняв могучими руками, посадил себе на плечо. Вознесенная над всеми, Таис весело смеялась, а воины восторженно завопили, ударяя в щиты и размахивая факелами.

Огромный воин, с гривой рыжих, развевавшихся на ветру волос, на высоком сером жеребце увидел на веранде недоумевающую Эрис, подъехал к ограде и зычно пригласил к себе. Эрис посмотрела на хозяйку, та кивнула, и девушка смелым прыжком оказалась в объятиях всадника. Подражая Леонтиску, гигант посадил Эрис на плечо. Бывшая жрица поднялась выше Таис под новый взрыв восторга.

Тессалийцы поскакали вокруг святилища, горланя, махая факелами под бряцание оружия, грохот копыт и щитов. На крышу святилища выбежали все служительницы храма во главе с верховной жрицей. Радостная, торжествующая Таис успела заметить волнение, какое вызвало среди жриц появление Эрис на плече у воина. Владычица храма сделала какие-то резкие движения руками, и вдруг веранда опустела. Гетера лишь усмехнулась, понимая разочарование властительницы, перед глазами которой ее жертву, осужденную на унижение и рабство, несли перед храмом, будто богиню! Шествие вернулось к дому Таис, и обеих женщин, не спуская на землю, бережно передали на руках в дом. Сюда же вошел Леонтиск, всадники были отпущены. Только двое приближенных остались ждать, медленно проваживая вспененную кобылу.

— Так победа, милый?

— Полная и окончательная! Дарий разбит наголову, огромное войско его рассеяно. Мы убили десятки тысяч, пока не изнемогли, и валились на трупы, не выпуская из рук мечей и копий. Вся Персия лежит перед нами, открытая. Царем Царей теперь — Александр, сын бессмертных богов!

— Я только недавно поняла, что завоевать Азию под силу лишь избраннику судьбы, титаноподобному герою, как Ахиллес.

— А я это увидел! — тихо сказал тессалиец, тяжело опускаясь в кресло.

— Ты очень устал! Отдохнешь здесь? Эрис даст вина и орехов в меду со сливками — самая подкрепляющая еда!

— Поем и поеду. Мне поставили палатку на опушке рощи, там, где все мои люди.

— Сколько их?

— Шестьдесят всадников, сто пятьдесят лошадей.

— Неужели ты приехал только за мной?

— Только. После громадной битвы, где снова отличились мои конники, я лежал два дня будто во сне. Александр решил, что я нуждаюсь в отдыхе, и послал сюда, за тобой.

— А сам?

— А сам идет со всем войском прямо на Вавилон.

— И мы поедем туда?

— Разумеется. Только дадим отдохнуть лошадям — я ведь скакал весь путь, так хотелось увидеть тебя.

— Далеко?

— Сотня парасангов!

Таис без слов поблагодарила воина долгим поцелуем, спросив: Александру далеко идти до Вавилона?

— Немного больше…

— Вот Эрис! Ешь и пей. Я выпью с тобой за победу!

— Тебе стало служить подземное царство? — спросил Леонтиск, прихлебывая вино и рассматривая новую рабыню.

— Эта история интересна, но длинна. Надеюсь, в пути будет время рассказать ее и послушать самой о великой битве.

— Будет! — заверил тессалиец, наскоро прожевал горсть варенных в меду орехов и поднялся. Таис проводила его до ступенек веранды.

Леонтиск появился снова после отдыха в таком роскошном вооружении, какое не описывал и сам Гомер. Сверкающий золотом загорелый всадник в белых шелках на чудесной белой лошади казался полубогом. И хотя глубокая морщина пересекала лоб между бровей, а углы рта окружала двойная борозда, прищуренные глаза, светлые и бесстрашные, весело смеялись.

— Какая красивая у тебя лошадь! Будто титанида-оборотень Левкиппа! И как зовут ее? — восклицала восхищенная гетера.

— Мелодия.

— Песня! Кто назвал так красиво?

— Я. Помнишь, есть река Мелос, которая поет, протекая по звенящим камням. Моя Мелодия бежит — будто льется и журчит река…

— Ты поэт, Леонтиск!

— Просто любитель лошадей! А это тебе. — Тессалиец развернул и подал Таис наряд персидской царевны. Гетера отвергла его, сказав,