Философия красоты - Екатерина Лесина

– Скоро на этом месте будет стоять великолепный памятник, чтобы каждый, кто явится на кладбище, знал, где находится могила одного из величайших людей современности. – Она говорила тихо, но каждый из присутствующих – в этом Серж был готов поклясться на чем угодно – слышал речь от первого до последнего слова.

– Алан много сделал для Франции и до войны, и во время войны, и после нее. До войны Алан работал на благо родины…

Серж хмыкнул, Алан всегда работал на себя и свой кошелек, но звучало красиво.

– Во время войны он, в отличие от многих, не сбежал, бросив французский народ, но деньгами и оружием, что производилось на его фабриках, помогал выстоять в кровавой схватке. А после того, как наступил долгожданный мир, Алан наряду со многими патриотами приложил все возможные усилия, чтобы возродить Францию в ее величии.

И на строительных подрядах заработал еще несколько миллионов франков. В глазах компаньонов Алана, Серж читал отражение собственных мыслей.

– Я сделаю все, чтобы увековечить подвиг моего супруга. Надгробие заказано у лучших итальянских мастеров и будет освящено в Ватикане самим Папой.

Магдалена сзади сдавленно всхлипнула и пробормотала:

– Святая!

Надо же, еще один враг повержен.

Якут

Из беседы с Ароновым капитан Эгинеев не узнал ничего нового, теперь, когда разговор уже состоялся, Кэнчээри чувствовал, что поспешил. Подождать следовало, пускай бы этот святой от моды расслабился или наоборот, нервничать начал, ожидая, когда ж к нему придут с вопросами. Тогда, глядишь, и толк был бы. Хотя, какой к лешему толк, да звезду с неба достать проще, чем такого, как Аронов, к ответственности привлечь. Еще Верочка со своими вопросами, все-то ей знать нужно, а потом за это знание, выплывшее в какой-нибудь «Сплетнице», начальство Эгинеева по голове не погладит.

Странное это было дело. Сумочкина отравили, Кузнецову зарезали, но зачем? Ладно, Сумочкин, он вроде бы как на конкурентов работал, поэтому и убрать его могли, как свои, так и конкуренты, которым не хотелось выполнять обещание. Но эта, прости господи, звезда подиума? Кому понадобилось ее резать? Аронов, Лехин да и все остальные, кого удалось опросить, в один голос утверждают, будто бы девица ушла из «л’Этуали», что она вообще из страны уехать собиралась и даже почти подписала контракт с одной солидной немецкой фирмой, которую уж точно невозможно было заподозрить в преступлении. Вот и выходит: с одной стороны, зачем «л’Этуали» избавляться от Кузнецовой, если они уже и так избавились, причем способом куда менее кровавым и более цивилизованным, с другой, если Кузнецова не устраивала немцев, то им достаточно было просто отказаться от ее услуг. С третьей… вот с третьей стороны вырисовывалось и вовсе нечто непотребное, навроде маньяка-психопата.

Маньяков Кэнчээри не любил.

– А это правда, что ей голову отрезали? – Поинтересовалась тощая, темноволосая девица. Девицу звали Ингой и она была яркой представительницей племени моделей – уверенная в себе, наглая, чуть хамоватая и очень-очень любопытная. Инга считала себя неотразимой и с Эгинеевым держалась примерно так, как принцесса с привезенным ко двору для развлечения туземцем. Быть туземцем Эгинеев привык, но вот необходимость допрашивать этих дамочек… сколько ж их здесь… раздражала. Да что от них услышишь – сплетни, выдумки и дурацкие вопросы навроде этого. Надо было уступить сию честь Олегу, но поздно…

– Простите, что вы сказали?

Принцесса-Инга сморщила хорошенький носик, выражая недовольство тупостью туземца.

– Айше вправду отрезали голову?

– Нет.

В ярко-голубых глазах – линзы, решил про себя Эгинеев, слишком уж глаза яркие, слишком голубые – мелькнуло разочарование. Закинув ногу за ногу, отчего короткая юбчонка задралась совсем уж неприлично, Инга поинтересовалась.

– Вы не против, если я закурю?

– Пожалуйста. – Разрешил Эгинеев. В данный момент его несказанно радовал тот факт, что в череде допрашиваемых Инга значилась последней, значит, потом можно будет выпить кофе, или даже перехватить чего в пельменной, а если повезет, то и домой заехать. Курила Инга тонкие длинные палочки «Вог», ну а что еще может курить модель, если не «Вог».

– Расскажите мне об Айше.

– Айша, Айша, Айша… только и слышно было, какая она замечательная. И что теперь? Где эта замечательная? У Аронова всегда так: притащит новенькую, носится с ней, как дурак с писаной торбой, а потом интерес пропадает, а вместе с ним и девочка. Знаете, я ведь раньше пыталась понять, чего он в этой толстой дуре нашел, а потом, как узнала от девчонок все, так обрадовалась, что в основном составе, но не впереди. Понимаете?

– Нет.

– Неужели не донесли? – Голубые глаза Инги радостно вспыхнули. – Никто не рассказал про Черную леди? В самом деле не рассказали? В смысле, серьезно?

– Серьезно.

– Ой, ну тут такое дело… – Инга засмущалась, на бледных щеках вспыхнул натуральный, ненарисованный румянец. – Я сначала сама не верила, да и… не принято у нас тут об этом распространятся, Лехин, если услышит, выгонит к чертовой матери, но это же в интересах дела? Ведь убийство произошло, значит, молчать нельзя?

Инге очень хотелось посплетничать, причем посплетничать на законном основании, чтобы никто не упрекнул потом.

– Вот, значит, как было. Айша появилась с год назад, ну это не так, чтобы долго, но я уже работала. Раньше в другой конторе пахала, ведущей была, но потом Лехин сам предложил в «л’Этуаль» перейти, а я-то не дура, я-то понимала, что «л’Этуаль» – это совершенно другой уровень, и шанс такой один раз в жизни выпадает. Рассчитывала, что сначала на общих основаниях буду, а уже потом снова в первые выбьюсь, я ж работать умею и вообще способная, здесь таких ценят. А тут, прикиньте, в ведущие берут какую-то совершенно постороннюю девицу, наглую, уродливую, тупую, как бревно. Это ж против правил! – Инга возмутилась искренне, будто бы сие событие произошло не год назад, а вчера.

– У нас Айшу сразу невзлюбили. Другие как: пришли в коллектив, значит, проставится должны, и вообще, тех кто давно работает, уважать, советы слушать, а Айша у нас особенная, она только Аронову да Лехину подчиняется, ну а Маратка для нее, соответственно, и расстарался. Выгодные контракты – все ей, на показы тоже ее, на демонстрации-презентации и прочие мероприятия тоже Айшу. Она ведь лицо «л’Этуали», а все остальные так, для антуражу. Да и вела она себя с нами, как боярыня с холопками, давала почувствовать, что мы с ней на разных условиях работаем. Ну вот скажите, чего в ней такого было, чего во мне нет?! – Инга потянулась