История одной практики - С. Лисочка

— А вот сержант Хатуэр утверждает, что стулья стали ломаться, потому что ты их заколдовала, капрал, — сказал лейтенант.

Я возмущенно уставилась на кастеляна. Да как у него только язык повернулся такое ляпнуть? Совсем разум потерял на почве сохранности казенного имущества?

— Сэр, я с утра провела две магических первичных экспертизы, зарядила два магических артефакта, а в данный момент занята одновременно расшифровкой комплекса чароплетений разрушенного артефакта второго рода и расчетом параметров алхимическо-генетической формулы, — последнее может и не стоило упоминать, все-таки это не относилось к работе Стражи, но я попросту разозлилась. — И это не считая необходимости выполнить некоторые канцелярские функции. Как вы полагаете, сэр, у меня есть время на то, чтобы заколдовывать мебель? Не логичнее предположить, что она ломается по другим, более простым причинам?

— Это по каким таким более простым причинам под сержантом Хатуэром сломалось уже три стула за последний час? — поинтересовался Свиклай.

У меня перед глазами встало развеселое, просто-таки счастливое лицо Эрика.

— Ну, во-первых, мы уже говорили сержанту Хатуэру, что поставленная нам мебель недостаточной крепости и качества, сэр, — ответила я. — Кроме того, сам сержант Хатуэр прошлый раз, на этом самом месте выдвинул ряд предположений. В том числе, что стулья могут ломаться от того, что тот, кто на них садится, делает это как-то неправильно. Еще он сказал, что они могут ломаться, если, цитирую «на них садится ленивая задница, сделанная из чугуна», конец цитаты. А что, действительно все стулья, на которые он садится, ломаются?

— Да нет, — ответил лейтенант, как-то очень внимательно осматривая довольно полную фигуру кастеляна, — только эти, новые, из последней партии.

Я со значением кивнула. Лейтенант несколько секунд смотрел на меня, а я смотрела на него.

— Пойдем-ка, сержант, — хлопнул он по плечу кастеляна. — Продолжим наш разговор в моем кабинете. Капрал, продолжайте ваши изыскания.

Он вытолкал сержанта в коридор, а сам, закрывая дверь, задержался на пороге.

— Уиллис и Рок вернутся, пусть зайдут ко мне, — сказал он. — Вдвоем. Не по отдельности.

— Хорошо, сэр, — ответила я закрывшейся двери.

Просто хорошее настроение у него. Ну-ну…

Илис Зорр, оборотень, старший констебль Стражи

Венди — настоящая волшебница. Добрая. Плащ мне починила. Теперь сухо и тепло. Не так как в Рыбалке было. А у Эрика плаща такого нет, он их не любит. Потому что на них магия водная, а он водную магию не любит. У него куртка с капюшоном. Кожаная. Только куртка короткая, он все равно мокнет.

— А почему ты кожаный плащ не носишь тогда? — спросил я его. — Без магии.

Мы пешком шли. Потому что недалеко и потому что дождь почти не капал. Улица широкая, дома с обеих сторон большие, красивые, за заборами, за решетками, с парками, с садами, с цветниками. Тут богатые люди живут. Кали Пфунг — торговец, пряностями торгует. Пряности дорогие, потому он разбогател. Я пряности не люблю, они запахи прячут. Люди любят прятать запахи. Не понимаю почему.

— А ты где видел, чтобы такие плащи у нас продавали? — спросил Эрик. — Их попросту нет. Шерстяные с «непромокайкой» дешевле. Конечно, зарядка в грошик встает, но кто про это думает? Тем более что каждый год новый фасон, новая мода. А кожаный если шить — то шить надолго. И под заказ.

Люди глупые. Из-за какой-то моды каждый год новые вещи покупают, даже если старые еще без дырок и выглядят хорошо. Мне бабушка рассказывала. У нас не так. У нас в лесу заяц цвет шкурки меняет, чтобы прятаться удобнее было. Зимой — белый, летом — серый. Тоже глупый. Мы же по запаху больше охотимся, какая разница какого цвета шкура, если запах есть?

— Кажется, нам сюда, — сказал Эрик.

Дом в три этажа. Крыша черепицей покрыта. Окна большие. И башня с часами. Решетка из витых прутьев, за решеткой лужайка и сливы растут. А еще розы. Красиво. Эрик за шнурок дернул — позвонил. В доме услышат, выйдут, откроют. Уже идут.

— Добрый день, господа, — поздоровался человек. Высокий, в костюме. Немного прополисом пахнет и химией. Так мазь от радикулита пахнет. Дворецкий. — Соблаговолите назвать себя по имени и огласить цель визита вашего, дабы передать хозяину их своему смог бы я.

Странно говорит. Никогда не слышал, чтобы так говорили. Показал клеймо, Эрик — свои два.

— Илис Зорр, старший констебль, Стража Ицкарона, — сказал я. Положено так. — Это — Эрик Рок, маг-практикант. Мы по поводу разбитого телефона пришли. Хотим осмотреть место происшествия и поговорить со свидетелями.

Дверь открыл, поклонился, обеими руками на дом указал.

— Соблаговолите прошествовать в дом, — сказал он. — О визите вашем доложу хозяину я незамедлительно.

Мы пошли. Он у меня плащ принял, у Эрика куртку забрал. В комнату нас провел. Большая, чистая, картины на стенах. У окна — клетка с канарейкой. Меня увидела — петь перестала. Испугалась. Зря. Я на работе на птиц не охочусь. Только на преступников. Глупая птица. Мы на диван сели, хозяина ждать стали. Тот пришел быстро. Корицей и бадьяном пахнет, а еще кумином. Высокий, худой, раскосый, с косицей длинной. Катаец. В халате шелковом, на нем аисты вышиты серебреными нитками. Руками машет, когда ходит.

— Как я рад вас видеть! — сказал он. Хорошо говорит, акцента нет. — Мне говорили, что у Стражи много дел, и я рад, что недели не прошло, как на мою скромную персону обратили внимание.

— Дел много, — кивнул я. — Вчера работорговцев ловили и убийцу, а сегодня к вам вот пришли.

— Мы бы хотели осмотреть место происшествия, — сказал Эрик. — И поговорить с вами, конечно.

— Конечно-конечно, — замахал руками катаец. — Идемте скорее за мной, прошу вас. Я приказал ничего не трогать и даже запретил в комнату входить, пока Стража все, как следует, не осмотрит.

— Хм, — пробормотал Эрик. Тихо, чтобы Пфунг не слышал. — А если бы никто не пришел, как долго бы он ждал?

Я плечами пожал. Не знаю. Можно у хозяина спросить, но Эрик не стал этого делать, я тоже не буду. О, большой кабинет. И книги тут есть, и пальмы в больших кадках, а еще глобус, еще камин, еще большой диван, кресла, столик журнальный, большой письменный стол, стулья и шкаф с бутылками разными у стены. На паркете — жарандийские ковры мохнатые, мягкие. Поваляться на таких охота. Нельзя, на работе я. Обломки телефона у стола лежали, в ладони от ковра, на полу.

— А кто и когда обнаружил, что телефон разбился? — поинтересовался Эрик.

— Я сам, — ответил хозяин. — Около часа ночи. Позавчера корабль с товаром пришел, так я был весь день в порту, вернулся уже после полуночи. Зашел в кабинет, а он вот лежит. Я тут же вызвал Стражу и сделал заявление.