Мы вовсе не такие - Бернгард Гржимек

вводил ему лекарство. Как только жираф был снова на ногах, можно было приступать к обследованию — убежать пленник уже никуда не мог. С помощью электрокардиографа удалось выяснить, что сердцебиение у жирафа, несмотря на необычный внешний вид животного, не сильно отличается от нашего: сто ударов в минуту. То же относится и к шумам, прослушиваемым в сердце. Он делает пятнадцать вдохов и выдохов в минуту.

Потом ученый со своими помощниками приступал к измерению кровяного давления. Для этого обезболивали участок у основания шеи и вводили через надрез в сонную артерию тонкий резиновый зонд длиной два с половиной метра. В наконечнике этого зонда находилось немного радиоактивного кобальта, с тем чтобы можно было снаружи с помощью счетчика Гейгера проверять, до какого места в шее поднялся зонд. Таким образом удавалось доводить его вверх по сонной артерии до самого основания черепа и измерять там соответствующей аппаратурой кровяное давление. В поднятой вертикально шее оно составляло двести миллиметров ртутного столба. Когда животное опускало голову к земле, кровяное давление вопреки ожиданиям не поднималось, а, наоборот, даже снижалось до ста семидесяти пяти миллиметров. Объяснение этой загадки кроется, по-видимому, в особых клапанах, перекрывающих большую шейную вену. Они способны прерывать поток крови таким образом, чтобы в этой вене сохранялось повышенное давление даже в тех случаях, когда в более мелких артериях (которые в свою очередь тоже могут быть перекрыты клапанами) наблюдается пониженное давление. Так что мощная шейная вена, функция которой, вообще-то говоря, обеспечивать отток крови к сердцу, временами служит своеобразным кровяным депо, наличие которого выравнивает кровяное давление в мозгу.

Даже когда эти жирафы, пройдя через подобные исследования, затем с зашитой маленькой ранкой на шее продолжают разгуливать по саванне, мне все равно их жалко. Особенно когда я думаю о том, что тысячи этих интересных животных и так бесцельно пали от руки бездумных стрелков, развлекающихся в Африке. А ведь их нигде больше не встретишь, эти удивительные «башни на четырех ногах», — ни на одном другом континенте их нет.

Исследования доктора Гэтца, возможно, и принесли какую-то пользу людям, летающим в самолетах, но самим жирафам, их спасению, мало чем помогли. Однако все же я извлек из его опыта некоторую для себя пользу: я понял, что можно с небольшого расстояния усыплять на время диких животных с тем, чтобы их метить. Как удобно и легко можно таким способом метить цветными метками антилоп, бегемотов, даже слонов, чтобы затем иметь возможность прослеживать их миграции, границы их «владений», семейную жизнь, субординацию в стаде и многое другое. Ведь нам еще так много надо узнать о крупных диких животных Африки, чтобы сберечь их в национальных парках и создать им благоприятные условия для выживания.

Жирафы и дома, на своей родине, отличаются большим любопытством. В местах, где охота запрещена, они зачастую подходят вплотную к автомобилям, чтобы хорошенько рассмотреть эту странную штуковину. В резервате Натал один особенно любознательный самец-жираф сделался своего рода местной знаменитостью. Сотрудник, занимавшийся опылением насекомых-вредителей на плантациях, решил избавить этого жирафа от паразитов и стал из машины опрыскивать его ДДТ. Не знаю, была ли подобная обработка так уж необходима жирафу, но, во всяком случае, он охотно на это согласился, потому что подождал еще, пока предприимчивый «благодетель» залез на крышу своей машины, чтобы дотянуться распылителем до верхней части шеи великана. В другой раз, когда какой-то вертолет приземлился на аварийной посадочной площадке посреди резервата, тотчас же появился этот жираф, чтобы познакомиться с неожиданным пришельцем. Сначала он сверху внимательно осмотрел плоскости винта, затем нагнул шею и засунул голову в кабину, хорошенько обследовал все изнутри, потом облизал со всех сторон хвостовой пропеллер и мирно поплелся прочь.

Иногда в эти головы, маячащие где-то на головокружительной высоте, начинают приходить непонятные и странные мысли и желания. Так, однажды в ЮАР, близ Рузерми, один врач, ехавший вместе со своей семьей в машине, заметил на дороге двух жирафов. Они шли прямо ему навстречу. Происходило это на рассвете, когда еще было довольно темно, поэтому врач притормозил и выключил фары, чтобы не ослепить животных. Заметив машину, один из жирафов тут же сошел с дороги, но другой, нисколько не испугавшись, двинулся ей навстречу спокойным и решительным шагом. Подойдя вплотную к автомобилю, он повернулся задом и принялся «обрабатывать» капот своими копытами. Прежде чем растерявшийся врач успел опомниться и, включив полную скорость, удрать, животное умудрилось нанести машине по меньшей мере три столь полновесных удара, что они оставили на ней довольно внушительные вмятины.

Врач потом необыкновенно гордился тем, что именно жираф так отделал его машину, и поэтому еще долго разъезжал на ней в таком виде, не уставая рассказывать о своем приключении. Починил он ее только тогда, когда рассказывать стало уже некому.

В том же году вездеход геолого-разведочной партии ехал как-то после наступления темноты в Морото, главный город района Карамоджа (северо-восточная Уганда), и по дороге тоже подвергся нападению жирафа. Когда водитель выехал из-за поворота, он увидел примерно в двадцати пяти метрах впереди себя стоящего на дороге жирафа. Шофер притормозил перед самым его носом, а жираф повернулся и изо всей силы брыкнул задними ногами. При этом разлетелись вдребезги обе фары, ветровое стекло и погнулся руль. В довершение всего животное перескочило через машину, полную людей. К счастью, никто при этом не пострадал.

Сам я бесчисленное множество раз встречался с жирафами и в саванне, и на дороге, и ни разу у них не возникло ни малейшего желания «драться» с моей машиной. Следовательно, в обоих этих случаях речь идет о поведении, совершенно нетипичном для этих мирных животных. Поэтому-то описанные происшествия и получили столь широкую огласку.

Когда я три года тому назад приобретал жирафов для нашего нового жирафника, то старался выбрать самых высоких, каких только можно было найти (следовательно, более взрослых), потому что мне хотелось как можно скорей получить от них потомство. Перевозить нам их пришлось по автостраде на прицепе с очень низкой платформой. Везли мы их ночью, чтобы не привлекать особого внимания, и в сопровождении полицейских на мотоциклах, которые на границе каждой из земель федерации сменялись.

Во время этого переселения самец Отто сильно поранил себе ногу. С двух сторон обнажилась кость. Мы пробовали наложить ему повязку и вообще лечить. Но в подобных случаях никогда не знаешь, что опасней: болезнь или врачевание.

Все хирурги, с которыми я консультировался, утверждали, что если кость дольше двух недель оказывается обнаженной, то она отмирает и разрушается. Поэтому мы