Сирия и Палестина под турецким правительством в историческом и политическом отношениях - Константин Базили

Глава 17

Выступление египетской армии из Сирии и странные действия турецких генералов. — Упрямство Ибрахима и страшные испытания его армии. — Покушение его на Иерусалим. — Его предсказания туркам. — Его болезнь и переправа в Египет

Дела политические и последствия сирийских событий опередили в нашем рассказе последний период кампании 1840 г. и отступление египетской армии из Сирии. Впрочем, все стратегические операции этого периода, особенно наступательные действия султанского войска, блуждают в таком хаосе, что едва возможно за ними внимательно следовать. Мы должны сократить этот рассказ, избегая всякого критического обзора происшествий. Заметим только, что при нынешнем направлении войны и переговоров все усилия турецких генералов должны были клониться к тому, чтобы защитить свои прибережные позиции от сильной армии, которая, будто разбитая параличом, кое-как тянулась вдоль пустынной внутренней полосы, отступая из Дамаска в Египет. По здравому смыслу и по святым законам человечества вместо сопротивления походу египтян надлежало очищать пред ними путь, чтобы скорее и без лишних кровопролитий достигнуть желаемого мира и сократить по возможности волнение сирийских племен, которых анархические наклонности так буйно проявлялись уже в Палестине.

Но в главной квартире отзывались те же страсти и те же надежды, какими был ослеплен константинопольский диван, возмечтавший в это время, как мы видели в предыдущей главе, совершенное уничтожение египетского паши. Воля союзных держав, под знаменем которых была предпринята сирийская кампания, и их образ воззрения на взаимные отношения Порты и Мухаммеда Али были всем известны, а между тем наступательные действия турецкой армии становились деятельнее и злее по мере успеха мирных переговоров.

Фирманом первых чисел рамадана (в конце октября 1840 г.) начальство над действующей армией вверялось генералу Иохмусу, бывшему дотоле начальником штаба. Удачи сирийской кампании под руководством европейских офицеров внушали Порте новую бодрость к борьбе с религиозными предрассудками своего народа и с самой народностью. В первый раз победоносные войска ислама, мансурие, шли под предводительством христианина на священную войну, ибо под знаменами халифа война всегда почитается священной, служа как бы обрядом веры на основании завета воинственного законодателя ислама. К большому ужасу староверов, это посягательство противу древних уставов духовных и противу народности совершалось в святые ночи рамадана… Мы видели, каким образом бедствия империи внушили султану и вельможам решимость запятнать ересью союза с христианами свою борьбу с правоверным пашой, обвиненным в ереси бунта противу наместника пророка. Когда успех оправдал союз этот в глазах народа, молодой преемник султана-преобразователя стал смелее стряхивать те основные предрассудки, которых отец его не посмел коснуться. С другой стороны, войско, приписывая свои победы присутствию европейских офицеров, которые руководили его движениями, тем охотнее подчинилось нововведению, что сирийский сераскир Ахмед Зекерия-паша в стратегии ничего не смыслил.

Генерал Иохмус пред отступлением Ибрахима из Дамаска занял в декабре со своим штабом Хасбею, чтобы с Антиливанских высот наблюдать за движениями неприятельской армии. Он основывал свои планы на том предположении, что Ибрахим-паша продолжал занимать Сирию с целью поддержать притязания своего отца в переговорах с Портой и обеспечить более выгодные условия относительно Египта. На этом предположении, которое, впрочем, не оправдывалось никакими фактами, турецкий генерал стал грозить отсечением обратного пути египетской армии. Легкие отряды курдов и бедуинов, поспевших охотно под знамена султана, чтобы поживиться египетской добычей, сделали наезд на Мезариб, где стояло депо провианта и фуража Ибрахимовой армии, ограбили и истребили часть его, пока их разогнала египетская колонна. Это было за два дня до выступления Ибрахима из Дамаска. Враждебные ему хауранские племена встрепенулись между тем, и с часу на час отступление становилось труднее. Ибрахим предложил военному совету вопрос: каким путем предпочтительнее отступить — чрез Сирию ли промеж неприятельских отрядов и враждебного народонаселения до Газы или чрез пустыню. Все его офицеры, которым были хорошо известны чувства войска, упавшего духом и готового разбежаться или передаться туркам при первой встрече, советовали предпочесть трудный, но более безопасный путь чрез пустыню. Ибрахим, мучимый болезнью и досадой, хотел, однако ж, во что бы то ни стало встретиться в поле с турками. Он решился прорваться чрез Сирию, укорил офицеров в робости и погрозил отсечь голову роптателям. Решимость его сильно поколебалась на переходе из Дамаска в Мезариб. При первом движении армии, и несмотря на всю строгость надзора, более 2 тыс. дезертиров успели покинуть его знамена. Все-таки попытался он из Мезариба своротить направо, чтобы чрез Галилейское поле проникнуть в прибережную Палестину. Иохмус между тем перешел из Хасбеи чрез верховья Иордана на высоты Сафедские, а турецкая армия, оставивши достаточный гарнизон в Акке на случай движения египетской армии к этому пункту, медленно спускалась вдоль Кармеля по параллели с неприятелем, готовая встретить его в ущельях Дженина, у подошв Самаринских гор, в случае перехода его чрез Иордан. Когда авангард Ибрахима достиг берегов Иордана, мост Меджаан, чрез который надлежало переправиться, был уже вполовину разрушен по распоряжению турецкого генерала, а насупротив в долине Эздрелонской стояла милиция горцев в числе 7 тыс. человек под предводительством ливанского эмира. Ибрахим переменил план своего отступления. Тогда-то вторая колонна, составленная изо всей почти кавалерии под начальством Ахмеда Менекли-паши, направилась чрез пустыню, с тем чтобы обогнуть Мертвое море и достигнуть Газы. Сам Ибрахим, прождав еще несколько дней в Мезарибе со своим арьергардом, последовал по тому же направлению медленными переходами.

Река Иордан. Гравюра XIX в.

Между тем как он совершал этот многотрудный поход, турецкая армия, в которой считалось в этот период 15 тыс. регулярной пехоты, три эскадрона кавалерии, 30 орудий, 7 тыс. нерегулярной милиции и 2 тыс. сирийских наездников, занимала Палестину между Яффой, Газой и Иерусалимом, имея свою главную квартиру в Рамле. Открылись переговоры с египетскими генералами, которые занимали Газу и едва не рассеяли всего турецкого войска внезапной кавалерийской атакой. Тогда лишь турки при поручительстве английских офицеров, бывших в лагере, обязались прекратить неприятельские действия. Газа была назначена Мухаммедом Али по согласию с английским адмиралом и комиссарами Порты сборным местом для египетской армии, чтобы оттоле могла она сухопутно и морем перейти в Египет. Из Египта был даже доставлен туда провиант.

Мир уже был заключен между султаном и пашой; но турецкие генералы в Сирии не переставали с роковым ослеплением призывать к оружию народонаселение, чтобы утомлять Ибрахима в обратном его походе к Египту. По отступлении его от моста Меджаана Иохмус-паша, потерявши его следы, переходил из Дженина в Иерусалим и наряжал племена Иудейских гор по юго-западной стороне Мертвого моря и кочевья бедуинов для истребления запасов провианта, заготовленных в Маане среди пустыни.

Газа. Гравюра XIX в.

Прошло недели две, а никакого слуха не было об Ибрахиме. Вдруг тревога распространилась в союзном лагере неожиданным известием о переходе Ибрахима 4 января чрез Иордан вброд насупротив Иерихона и о движении его к Иерусалиму. Один только батальон занимал этот город, который неминуемо был бы взят египтянами, прежде чем могли поспеть турецкие войска на усиление гарнизона. Но Ибрахим был напуган обнаруженным повсюду враждебным чувством народонаселений. Даже бедная деревушка Эриха, древний Иерихон, встретила его как врага; а хитрые поселяне Иудейских гор, когда попадались в руки египетских отрядов, искавших языка, утверждали, будто условившись предварительно между собой, что в Иерусалиме 15 тыс. регулярного войска, а кругом несметное число вооруженного народа. Столь неблагоприятные признаки заставили Ибрахима отказаться вторично от попытки прорваться в Рамлу и в Газу сквозь турецкую армию. Он сжег Эриху и переправился обратно чрез Иордан. От проливных дождей переправа сделалась трудной; около 500 человек, несколько орудий, часть багажа и казны погибли в реке. Углубляясь в пустыню, он наказал еще жителей Керака, отказавших ему в провианте. Уже вторая колонна под предводительством Ахмеда Менекли-паши успела обогнуть южную оконечность Мертвого моря; не нашедши запасов в Маане, она была среди пустыни в самом критическом положении, когда со всех сторон ее обступили ватаги вооруженных поселян. С трудом очищала она себе дорогу вперед и питалась лошадиным и верблюжьим мясом. Но в эту пору поспели в турецкий лагерь по настоятельному требованию представителей союзных держав строгие предписания о прекращении всякого военного действия. Турецкий офицер с белым платком в руках в знак мира был послан навстречу к египетскому генералу и с трудом повел его в Газу среди бесчинствовавших поселян. Были равномерно посланы по разным направлениям турецкие и английские офицеры отыскивать Ибрахима, который еще блуждал в пустыне; проводниками служили ему насильственно бедуины, многие из них были последовательно казнены за измену или за незнание дорог в страх другим, заступавшим их место. Большую часть своей артиллерии за падежом вьючного скота он был принужден бросить. Путь был усеян трупами солдат, умиравших от изнурения или изрубленных при попытке к побегу. Египетские бедуины племени ханеди по вражде к сирийским бедуинам аннези были верными Ибрахиму и оцепляли кордоном его армию. Бивуаки часто представляли вид поля сражения под трупами людей, лошадей и верблюдов.