«Если», 1995 № 02 - Айзек Азимов

— Мне тоже не нравится Ганнет.

— Но ведь они нас уничтожат! — взорвалась Ивлин. — Ми не можем воевать с ними — у нас нет никаких шансов на победу. — Бешено сверкая глазами, она остановилась перед Паттерсоном. — Но они этого еще не знают. Поэтому следует нейтрализовать Ле Марра, по крайней мере на какое-то время. От сохранения в тайне этой истории зависят жизни миллиардов людей! Паттерсон ненадолго задумался.

— Насколько я понимаю, Ганнет информировал вас 6 первоначальных итогах исследования, проведенного сегодня Уэстом.

— Пока никаких результатов. Старик знает до последней запятой все сражения войны, и мы их все проиграли. — Ивлин устало провела рукой по лбу.

— То есть лучше сказать — мы их все проиграем.

— Негнущимися пальцами она собрала со стола кофейные чашки. — Хотите еще кофе?

Поглощенный своими мыслями, Паттерсон не слышал. Он подошел к окну, раздвинул шторы и стоял, глядя наружу, пока Ивлин не вернулась в гостиную с двумя чашками свежего, обжигающе-горячего кофе.

— Вы не видели, как Ганнет убил эту девушку, — не оборачиваясь, сказал Паттерсон.

— Какую девушку? Утколапую? — Ивлин добавила в свою чашку кофе и сливки, размешала ложечкой. — Она же собиралась убить вас. А тогда В-Стивенс смылся бы сразу в «Кока-Колу» — и началась бы война. — Она нетерпеливо подтолкнула к Паттерсону его чашку. — Как бы там ни было, без нас ее все равно убили бы.

— Знаю, — сказал Паттерсон. — Вот это как раз и не дает мне покоя. — Он машинально взял чашку и сделал глоток, не чувствуя вкуса. Какой смысл был спасать ее от погромщиков? — Все это — работа Ганнета. Мы все работаем на Ганнета.

— Ну что?

— Вы же сами знаете, в какие игры он играет.

— Я просто стараюсь быть разумной, — пожала плечами Ивлин. — Я не хочу уничтожения Земли. И Ганнет тоже не хочет, сейчас он желает избежать войны.

— А несколько дней назад он сам хотел начать войну. Когда считал, что мы ее выиграем.

— Ну конечно, — резко хохотнула Ивлин, — а кому же нужна заранее проигранная война?

— Теперь Ганнет будет вести иную политику, — задумчиво согласился Паттерсон. — Он позволит колонизованным планетам получить независимость. Он признает «Кока-Колу». Он уничтожит Дэвида Ангера и всех, кому известно будущее. Он встанет в позу добродетельного борца за мир. — Конечно. Он уже составляет планы полета на Венеру, со всеми театральными эффектами. Переговоры с руководителями «Кока-Колы» — в последнюю минуту, когда останется еще возможность предотвратить войну. Он нажмет на членов Директората, заставит их согласиться с независимостью Марса и Венеры. Он станет героем всей Солнечной системы, его будут носить на руках. Но разве лучше, если уничтожат Землю, а заодно с ней и всю нашу расу?

— Так значит, вся эта огромная машина разворачивается на сто восемьдесят градусов и с тем же апломбом устремляется против войны? Губы Паттерсона изогнулись в трагической усмешке. — Мир и компромисс вместо ненависти и разрушительного насилия.

Присев на подлокотник кресла, Ивлин быстро подсчитала что-то в уме. — А сколько лет было Дэвиду Ангеру, когда он записался в армию?

— Пятнадцать или шестнадцать.

— А ведь человек получает свой номер именно тогда, когда записывается на армейскую службу?

— Ну да. А что такое?

— Возможно, я что-то путаю, но у меня получается… — Она подняла глаза на Паттерсона. — Ангер должен получить свой билет в ближайшем будущем. Запись добровольцев идет очень быстро, так что скоро дойдет и до этого номера. На лице Паттерсона появилось странное выражение.

— Да, где-то живет такой себе пятнадцатилетний мальчишка. Ангер-подросток и Ангер-дряхлый, ветеран войны. И оба они существуют в одном отрезке времени.

— Дикость какая-то, — зябко поежилась Ивлин. — А если они вдруг встретятся?..

Паттерсон буквально видел этого, другого Дэвида Ангера. Пятнадцатилетний мальчишка с горящими от восторга глазами. Рвущийся в бой, готовый крушить утколапых и ворон. Убивать их со всем идеалистическим энтузиазмом юности. В этот самый момент Ангер неизбежно, неотвратимо двигается к офицеру, записывающему добровольцев… а полуслепой, изуродованный старик восьмидесяти девяти лет — большая часть из которых прошла в лишениях, крови и ужасе неуверенно плетется из своей больничной палаты на парковую скамейку. Сжимая алюминиевую трость, жалким хриплым голосом сотый раз пересказывает свои истории каждому, готовому их слушать.

— Нужно проследить за парнишкой, — сказал Паттерсон. Попросите кого-нибудь из военного министерства, чтобы нам сообщили, когда выпадет этот номер. Когда Ангер подаст прошение.

— Хорошая мысль, — кивнула Ивлин. — Стоило бы еще попросить департамент народонаселения провести проверку списков. Возможно, удастся найти…

Фраза прервалась на полуслове. Дверь бесшумно распахнулась, на пороге стоял Ле Марр; попав после яркого наружного освещения в полумрак гостиной, англичанин таращил глаза. Тяжело дыша, он прошел в комнату.

— Вэйчел, мне надо с вами поговорить.

— В чем дело? — резко спросил Паттерсон. — Что происходит?

— Он все узнал. — Ле Марр бросил на Ивлин взгляд, полный ненависти. — Я был уверен, что так и случится. Как только материал проанализируют и запишут на пленку…

— Ганнет? — По позвоночнику Паттерсона пробежал смертельный холодок.

— Что узнал Ганнет?

— Критический момент. Старик бормочет что-то про конвой из пяти кораблей. Топливо для вороньего флота. Двигался к району боевых действий без всякой охраны. Ангер говорит, что наши наблюдатели и разведчики его прошляпили. Дыхание с хрипом вырывалось из горла Ле Марра. — Он говорит, если бы знать заранее… — Сделав огромное усилие, Ле Марр взял себя в руки.

— Понятно, — медленно кивнул Паттерсон. — Уничтожить конвой и сдвинуть чашу весов в свою пользу.

— Если старик сумеет вспомнить и нарисовать маршрут этого конвоя, закончил Ле Марр, — Земля получит шанс выиграть войну. А это значит, что Ганнет ее начнет.

Согнувшись, В-Стивенс сидел на прикрученной к полу скамейке, служившей в палате психического отделения больницы одновременно и стулом, и столом, и кроватью. С темно-зеленых губ свисала сигарета. Лишенные каких-либо украшений стены аскетически пустой комнаты отливали тусклым блеском. Время от времени В-Стивенс бросал взгляд на ручные часы, а затем вновь полностью уходил в созерцание странного аппарата, ползавшего вокруг запора входной двери.

Аппарат двигался медленно и предельно осторожно. Вот уже двадцать четыре часа подряд он исследовал этот запор. Тяжелую пластину прочно удерживало на месте магнитное поле; аппарат нашел силовые кабели, подводившие электричество, нашел он и входы, где эти кабели присоединялись к электромагниту двери. Весь последний час он вспарывал толстую рексероидную обшивку, теперь до входов оставалось не больше дюйма. Этим почти разумным аппаратом была «хирургическая рука» В-Стивенса — высокоточный полуавтономный робот, в обычное время постоянно прикрепленный к правой его кисти.