Том 1. Стихотворения - Василий Жуковский

Умирающий лебедь*

День уж к вечеру склонялся,Дряхлый лебедь умирал.Он в тени дерев лежал,Тихо с жизнию прощалсяИ при смерти сладко пел.И над ним сидел унылоГолубочек сизокрылый,Слушал пение, смотрел,Как покойно он кончался,И грустил и восхищался.«Что глядишь на старика?» —Так спросила голубкаЛегкомысленная утка.«Ах! для сердца и рассудкаСмерть его — святой урок! —Отвечал ей голубок. —Слышишь, как он сладкогласноПри конце своем поет!Кто на свете жил прекрасно,Тот прекрасно и умрет?»

Приношение*

Тому, кто арфою чудесный мир творит!Кто таинства покров с Создания снимает,   Минувшее животворит   И будущее предрешает!

К Гете*

Творец великих вдохновений!Я сохраню в душе моейОчарование мгновений,Столь счастливых в близи твоей!

Твое вечернее сияньеНе о закате говорит!Ты юноша среди созданья!Твой гений, как творил, творит.

Я в сердце уношу надеждуЕще здесь встретиться с тобой:Земле знакомую одеждуНе скоро скинет гений твой.

В далеком полуночном светеТвоею Музою я жил.И для меня мой гений ГетеЖивотворитель жизни был!

Почто судьба мне запретилаТебя узреть в моей весне?Тогда душа бы воспалилаСвой пламень на твоем огне.

Тогда б вокруг меня создалсяИной, чудесно-пышный свет;Тогда б и обо мне осталсяВ потомстве слух: он был поэт!

Видение*

Блеском утра озаренный,Светоносный, окрыленный,Ангел встретился со мной:Взор его был грустно-ясен,Лик задумчиво-прекрасен;Над главою молодойКудри легкие летали,И короною сиялиРозы белые на ней;Снега чистого белейНа плечах была одежда;Он был светел, как надежда,Как покорность небу, тих;И на крылиях живых —Как с приветственного брегаГолубь древнего ковчегаС веткой мира — он летел…С чем летел? куда?.. Я знаю!Добрый путь! благословляю,Божий ангел, твой удел.Ждут тебя; твое явленьеБудет там, как провиденье,Откровенное очам;Сиротство́ увидишь там,Младость плачущую встретишьИ скорбящую любовьИ для них надеждой вновьОпустелый мир осветишь…С нами был твой чистый брат;Срок земной его свершился,Он с землей навек простился,Он опять на небо взят;Ты им дан за их утрату;Твой черед — благотворитьИ отозванному братуНа земле заменой быть.

Смертный и боги*

Клеанту ум вскружил Платон.Мечтал ежеминутно онО той гармонии светил,О коей мудрый говорил.И стал Зевеса он молитьХотя минуту усладитьЕго сим таинством небес!..«Несчастный! — отвечал Зевес. —О чем ты молишь? Смертным, вамВнимать не должно небесам,Пока вы жители земли!»Но он упорствовал: «Внемли!Отец, тебя твой молит сын!»И неба мощный властелинБезумной просьбе уступилИ слух безумцу отворил;И стал внимать он небесам,Но что ж послышалося там?..Земных громов стозвучный стук,Всех молний свист, из мощных рукЗевеса льющихся на нас,Всех яростных орканов гласСлабей жужжанья мошки былПред сей гармонией светил!Он побледнел, он в прах упал.«О, что ты мне услышать дал?То ль небеса твои, отец?..»И рек Зевес: «Смирись, слепец!И знай: доступное богамВовеки недоступно вам!Ты слышишь бурю грозных сил…А я — гармонию светил».

Homer*

Веки идут, и веки уходят, а пенье ГомераВсе раздается, и свеж, вечен Гомеров венец.Долго думав, природа вдруг создала и, создавши,Молвила так: одного будет Гомера земле!

«Некогда муз угостил у себя Геродот дружелюбно…»*

Некогда муз угостил у себя Геродот дружелюбно!Каждая муза ему книгу оставила в дар.

Две загадки*

Не человечьими рукамиЖемчужный разноцветный мостИз вод построен над водами.Чудесный вид! огромный рост!Раскинув паруса шумящи,Не раз корабль под ним проплыл;Но на хребет его блестящийЕще никто не восходил!Идешь к нему — он прочь стремитсяИ в то же время недвижим;С своим потоком он родитсяИ вместе исчезает с ним.

На пажити необозримой,Не убавляясь никогда,Скитаются неисчислимоСереброрунные стада.В рожок серебряный играетПастух, приставленный к стадам:Он их в златую дверь впускаетИ счет ведет им по ночам.И, недочета им не зная,Пасет он их давно, давно,Стада поит вода живая,И умирать им не дано.Они одной дорогой бродятПод стражей пастырской руки,И юноши их там находят,Где находили старики;У них есть вождь — Овен*прекрасный,Их сторожит огромный Пес,*Есть Лев*меж ними неопасныйИ Дева* — чудо из чудес.

Замок на берегу моря*

«Ты видел ли замок на бреге морском?Играют, сияют над ним облака;Лазурное море прекрасно кругом».

«Я замок тот видел на бреге морском;Сияла над ним одиноко луна;Над морем клубился холодный туман».

«Шумели ль, плескали ль морские валы?С их шумом, с их плеском сливался ли гласВеселого пенья, торжественных струн?»

«Был ветер спокоен; молчала волна;Мне слышалась в замке печальная песнь;Я плакал от жалобных звуков ее».

«Царя и царицу ты видел ли там?Ты видел ли с ними их милую дочь,Младую, как утро весеннего дня?»

«Царя и царицу я видел… ВдвоемБезгласны, печальны сидели они;Но милой их дочери не было там».

Приход весны*

Зелень нивы, рощи лепет,В небе жаворонка трепет,Теплый дождь, сверканье вод, —Вас назвавши, что прибавить?Чем иным тебя прославить,Жизнь души, весны приход?

<А.О. Россет-Смирновой>*

Милостивая государыня Александра Иосифовна!Честь имею препроводить с моим человеком,Федором, к вашему превосходительству данную вамиКнигу мне для прочтенья, записки французской известной*Вам герцогини Абрантес*. Признаться, прекрасная книжка!Дело, однако, идет не об этом. Эту прекрасную книжкуЯ спешу возвратить вам по двум причинам: во-первых,Я уж ее прочитал; во-вторых, столь несчастно навлекшиГнев на себя ваш своим непристойным вчера поведеньем,Я не дерзаю более думать, чтоб было возможноМне, греховоднику, ваши удерживать книги. Прошу вас,Именем дружбы, прислать мне, сделатьМилость мне, недостойному псу, и сказать мне, прошла лиВаша холера и что мне, собаке, свиной образине,Надобно делать, чтоб грех свой проклятый загладить и сноваМилость вашу к себе заслужить? О царь мой небесный!Я на все решиться готов! Прикажете ль — кожуДам содрать с своего благородного тела, чтоб сшить вамДюжину теплых калошей, дабы, гуляя по травке,Ножек своих замочить не могли вы? Прикажете ль — ушиДам отрезать себе, чтоб, в летнее время хлопушкойВам усердно служа, колотили они дерзновенныхМух, досаждающих вам, недоступной, своею любовьюК вашему смуглому личику? Должно, однако, признаться:Если я виноват, то не правы и вы. СогласитесьСами, было ль за что вам вчера всколыхаться, подобноБурному Черному морю? И сколько слов оскорбительных с вашихУст, размалеванных богом любви, смертоносной картечьюПрямо на сердце мое налетело! И очи ваши, как русские пушки,Страшно палили, и я, как мятежный поляк*, был из вашей,Мне благосклонной доныне, обители выгнан! Скажите ж,Долго ль изгнанье продлится?.. Мне сон привиделся чудный!Мне показалось, будто сам дьявол (чтоб черт его по́брал)В лапы меня ухватил, да и в рот, да и начал, как репу,Грызть и жевать — изжевал, да и плюнул. Что же случилось?Только что выплюнул дьявол меня — беда миновалась,Стал по-прежнему я Василий Андреич Жуковский,Вместо дьявола был предо мной дьяволенок небесный…Пользуюсь случаем сим, чтоб опять изъявить перед вамиЧувства глубокой, сердечной преда́нности, с коей пребудуВечно вашим покорным слугою, Василий Жуковский.

Мечта («Всем владеет обаянье…»)*