Кто не спрятался, я не виноват…(СИ) - "Изменяя_реальность"

— Нам ехать почти шесть часов. Не хочу уснуть за рулем, — засмеялся наконец Роберт, внимательно глядя прямо перед капотом автомобиля. — Или развлекай меня, или придумай другой способ выбраться из города.

— Кстати об этом… Мы что, едем другой дорогой? Почему шесть часов? Вчера добрались же за четыре.

— Странно, для человека, которого отправили в Ирак, тебе дали очень мало информации о том, как надо себя вести и перемещаться по стране.

Ингрид тяжело вздохнула, развязывая узел пестрого платка, висящего на веснушчатой шее, обнажая тонкую кожу. Сине-зеленая венка пульсировала в ямке между ключицами. Роберт про себя отметил почти профессиональное спокойствие девушки, которое трудно сыграть.

— Я ехала сюда на месяц. Но живу в этом кошмаре уже полгода. И не знаю, когда меня отзовут обратно. Роберт… Можно я всё-таки перестану называть тебя по фамилии?

Таннер молча кивнул, бросив быстрый взгляд на заднее сиденье автомобиля. Оба оператора внимательно слушали разговор. Айван переводил взгляд из стороны в сторону, изучая открывшийся взору городской пейзаж. Разруха вызывала тревожное беспокойство, давя на неподготовленную психику.

— Понятно. Плохо, что ваша организация так наплевательски относится к своим ценным кадрам.

— Издеваешься?

— Отнюдь.

— Значит, они не считают меня таким уж ценным кадром, — равнодушно пожала плечами Маес, отворачиваясь в окно. За стеклом плыли руины некогда великого города. — Роберт, а почему Абу Азраил — позёр?

Роберт громко расхохотался, вспоминая когда-то лично виденные им пропагандистские ролики с молодым Хасаном, почти десятилетней давности, ходившие по всемирной сети. В них мужчина откровенно издевался над боевиками ИГиЛ, дразнил их, приезжал на фронтовую линию Рамады, чтобы попозировать перед камерами репортеров, пострелять в воздух, и эффектно исчезнуть в дорожной пыли. Он знал, что этот образ улыбающегося бородача совершенно не вязался с реальным образом Хасана: в нужный момент в нем просыпалась самая настоящая машина для убийств, от которой с проклятиями разбегались враги. Но это не отменяло созданного в СМИ образа эдакого супергероя войны, которого сам Хасан старательно придерживался, хоть и не любил. Разыгрывать информационную войну против ИГиЛ он умел, и делал это красиво. Этот факт Роберт признавал в полной мере. Часто, когда страх поселяется в душе у совершенно не готовых к близости смерти и войны людей, им нужно верить во что-то или кого-то, кого можно потрогать, увидеть своими глазами и ощутить, пусть и такую наивную, но защиту. Это даёт психологическую опору мечущемуся разуму, обещая рано или поздно стабилизацию положения. И Хасан давал людям Ирака ее своим грозным и одновременно лихим видом.

— Потому что позёр. Любит он внимание прессы и камеры. Ты хоть немного читала о нем?

— Ну… Всё, что я знаю, мне рассказали в штабе. Боюсь, что это не слишком большой объем информации. Я так поняла, что вы с ним старые знакомые?

— О, да. Чуть не убили друг друга в две тысячи четырнадцатом, недалеко от этого места, — оглядывая трущобы на выезде из города, пояснил Роберт.

Взятая у Хасана на время машина «Шевроле Тахо», почти такой же, как тот, что они бросили у безымянной забегаловки на трассе М-1, мягко колыхалась на ухабах, глотая километр за километром. Впереди лежало почти шестьсот километров пути.

— Очень интересно… Расскажешь?

— На самом деле ничего интересного, но если просишь то расскажу. Шел третий день наступления террористов на Мосул. Они уже успели закрепиться на стратегической высоте — гражданский госпиталь, уже не помню, как он назывался. Хасану и двум его приятелям просто не повезло оказаться в окружении. На тот момент его уже не очень жаловали боевики. Участь была решена. Но у кого-то из его группы хватило ума подать сигнал бедствия в эфир. Мой отряд был рядом, — не спеша повествовал Роберт, припоминая события в мельчайших подробностях, но умалчивая о них. — Подоспели на помощь, но Хасан решил, что я пришел по его душу и пробил мне голову камнем. Я смутно помню, что произошло потом, но он говорит, что я всадил ему нож в ногу. Конечно, я не исключаю этого.

— А почему же так?

— Хасан долгие годы воевал в составе ополченцев против сил США. От его рук погибло множество народу, а голову назначили к награде. Это — его история.

— Он решил, что ты пришел за наградой? — восхищенно разглядывая Таннера, догадалась Ингрид.

Роберт неоднозначно повел плечами.

— Не знаю, не спрашивал. Но если представится удобный случай, я с удовольствием им воспользуюсь... — честно признался он.

Как ни крути, Хасан не был ангелом, хоть сам себя так и звал. В реальности он был таким же чудовищем, как и любой воин, попавший в горнило войны с той лишь разницей, что он действительно получал удовольствие от смерти своих противников. Роберт, бывший живым свидетелем творимых Хасаном дел, никогда бы не смог спустить ему очевидные военные преступления, совершенные под знаменами шариата. В самом начале войны за Ирак, Хасан, ведя партизанскую войну, уничтожал солдат НАТО с тем же удовольствием, которое получал сейчас, охотясь на боевиков ИГиЛ по окончании оккупации страны силами США.

Вскочив с постели, Саманта принялась спешно одеваться. Мэрин, разбуженная возбужденными воплями подруги, непонимающе наблюдала за её метаниями по спальне.

— Сэм, что случилось?

— Роберт звонил! Живой! — радостно сверкая глазами, вскрикнула девушка, натягивая водолазку. — Мэри… Мне придется уехать ненадолго. Я пока еще не знаю, куда. Так что ничего не спрашивай…

— Как понять — не спрашивай? Совсем что ли рехнулась? Куда ты собралась?!

— В офис. Потом к папе… Всё, я тебя целую… — бросив быстрый взгляд на подругу, Саманта выскочила из комнаты.

В голове зашумело от бушующих эмоций. Что могло случиться за три тысячи миль от Лондона, спровоцировав Роберта нарушить молчание? Его тревожный голос всё еще звенел в ушах.

Даже выглянувшее мартовское солнце больше не интересовало Саманту, спешно добирающуюся через зеленеющий Лондон к офису. Казалось, что внутри сидит жук-древоточец и пилит её душу, заставляя подгонять саму себя. Неспешно бредущие по тротуарам пешеходы подставляли ласковым мартовским солнечным лучам улыбающиеся лица. Казалось, что жизнь вновь бурлила обещаниями, в воздухе носилась какая-то сладостная тайна. Она влетала вместе с пахнущими молодой травой и нагретыми солнцем стенами потоками в сердца людей. Весна вступила в свои права с полной силой, раздавая предчувствие чуда. Саманта гнала таннеровский «Форд Эксплорер» по узким улицам, не замечая весенней лихорадки. Все ее мысли были сконцентрированы на прошедшем месяце. По щекам катились соленые слёзы. Жив! Жив, не смотря на столь пугающее и долгое затишье…

За февраль и март месяц она отправила ему не меньше дюжины электронных писем, взывая к осторожности, посылая результаты генно-лабораторных исследований, полученных с помощью взлома архивного сервера в Лионе. Саманта сознательно пошла на преступление, пытаясь разобраться в похищении Сары Таннер самостоятельно. Когда в досье возникли подозрительные адреса доменов, она не смогла удержаться, и проверила все имеющиеся данные. Оказалось, что основная переписка лаборатории после обнаружения тела неизвестного на территории Эстонии велась из Лиона, практически под носом у НЦБ Интерпол.

Набравшись храбрости, девушка заказала авиабилет до Канады, уроженцем которой был объявленный мертвым Мартин Пастер с позывным «Икар». К своему глубокому удивлению в небольшом городке Рэд Рок штата Онтарио, Саманта обнаружила ничего не подозревающую о гибели мужчины его семью. Вернее, о его смерти они знали, так как он скончался в две тысячи семнадцатом году от рака кишечника, и даже похоронили его на местном кладбище. Каково же было их удивление той информации, что предоставила Саманта Этвал вместе с кипой подтверждающих документов. После всех возможных процедур, полученных подписей шерифа города, заместителя главного прокурора штата и главного коронера, она с нетерпением ждала заключение центральной лаборатории. Получив на руки свидетельства, включая генетический анализ эксгумированного тела, она спешно вернулась в Лондон.