Третий фланг. Фронтовики из будущего - Федор Вихрев

-Может возьмем по-тихому ледокол? Вон он как раз края проруби обрабатывает.

-Берем, а там видно будет!

Часовые предусмотрительно отбегали от края полыньи, когда туда подходил ледокол. Это их в конце-концов и сгубило. Осназ просто тихо перерезал шеи заглядевшимся на охраняемые объекты финнам. Затем тени взлетели на палубу кораблика. За ними последовали другие, чуть медленнее, зато знающие, в какой угол корабля надо бежать. Минут за десять без всякого шума ледокол оказался захвачен. Немногие выжившие финны остались под присмотром кочегарами возле котлов. Один из матросов, попытавшийся сопротивляться, был отправлен в топку, в назидание другим. Больше желающих не находилось, как мы позже узнали, до самого Кронштадта.

В это время вдруг началась стрельба из винтовок и пулеметов. Дальше все стало происходить вообще без всякого плана. Сначала расстреляли прожектора и посты на льду, Затем, из притянутой с собой сорокопятки и и пары мелкокалиберных пушек ледокола заткнули зенитные автоматы броненосца. Разобравшись с управлением, наши направили судно курсом на столкновение с броненосцем. Скрежет, грохот, какой-то взрыв, крики на разных языках на столкнувшихся плавсредствах были заглушены трубным ревом главного пирата "На абордаж!" - и далее по тексту в течение почти минуты без повторов. Два взвода с палубы ледокола и мелкие группы по кошкам с долбленок, притащенных с собой из города, ломанулись на "Вяйнемяйнен". На броненосце завязалась рукопашная. На стороне наших было преимущество в обученности штыковому бою и в количестве народа, одновременно участвующего в схватке. Поднявшись из лодки по скинутой кем-то веревочной лестнице на палубу, я увидел только множество погибших с обеих сторон. Разглядывать все это было особо некогда, я помчался вниз, все же мой ППС в коридорных боях предпочтительнее винтовок, которыми были вооружены около трети участников абордажа. Нам повезло, что личного оружия у финнов оказалось мало. К утру зачистка помещений закончилась. Это была именно грязная работа - зачистка. Оказывавших малейшее сопротивление уничтожали на месте. Трупы врагов, обыскав и сняв верхнюю одежду, выбросили за борт, Наших сложили на палубе - их потом похоронили в Кронштадте. Пленным предложили, если они не желают идти добровольно на нашу базу - прыгать за борт. Желающих не нашлось. Из двухсот участвовавших, мы потеряли сто тридцать три человека убитыми и более тридцати серьезно ранеными. Захваченные корабли нуждались в ремонте. Второму ледоколу удалось уйти. К обеду из Кронштадта прибыло пополнение, для доукомплектации экипажей. В небе над полыньей постоянно дежурили истребители - не менее десятка. Сухопутные участники вернулись в Выборг, а моряки занялись проводкой трофеев в Кронштадт - взрывали лед, не надеясь на прочность поврежденных корпусов кораблей. Из порта навстречу так же начали движение два небольших ледокола. Весь путь занял у них около четырех дней. После чего гарнизон Выборга получил радиограмму: "Подарки получил, с меня спирт по весу большого и закуска по весу малого. Трибуц."

Ника

- Букварь, ты думаешь, что делаешь? Взять на абордаж корабль? Зимой?

- Ник, я попробую. А ты можешь не ходить...

- Дурак, что ли? Куда вы без меня? Мда, было бы это хотя бы в мае - можно было бы рвануть, а сейчас вода холодновата... Так какой план?

- Никакого...

- Э?

- Сама, когда в бункер полезла - был план?

- Ладно. Поняла. Была не права. Кто не рискует - тот сидит и пьет водку. Я с тобой!

Махина корабля приближалась. Конечно, по сравнению с теми, которые я в свое время видела в Севастополе - ничего особенного. Но с каждым шагом все лучше понимаешь авантюрность Саниного плана. Лучи прожекторов шарят вокруг корабля ни на секунду не останавливаясь. Первыми надо гасить их - иначе никто не сможет даже подойти к кораблю. Значит, моя задача определена. Киваю своим снайпрерам. С глушителями погасить прожектора - плевое дело. Но вот вспышки - никуда не деть. Главное, чтобы другие солдаты не пальнули сдуру.

- Саня?

Он кивает. Начали. И вдруг выстрел.

- Мать! - Вот чего я всегда боялась! Вот таких идиотов! - Убью нахрен!

Но поздно. Понеслось... Рявкнула гаубица. Раз, другой.

- Вперед!

Морпехи взлетели на палубу, будто у них за спиной крылья.

- Прикрывать! - остановила я своих, чтобы не влезли в рукопашную. Мы заняли надстройки, обеспечив тем самым себе насесты. На палубе творилось что-то невероятное. Так и хотелось спрыгнуть и помочь, но надо было не дать выстрелить второму и третьему кораблю. Шансов, что мы погасим все точки - практически нет. Но постараться - обязаны. Гладкий приклад БУРа греет щеку и чувствительно толкается в плечо. Совсем как Тенгу. Давай, малыш, не подведи пожалуйста.

Wild Cat

- Навались, братва! И смотрите, куда толкаете, не хватало еще на торосе опрокинуть!

Осип Акулич (Иосиф по документам, но в таком варианте имя звучало настолько непривычно... В первые недели в армии не всегда соображал, кого это зовут. За что и получал "комплименты и подарки" от командира взвода) только вздохнул, наваливаясь плечом на колесо установленной на санях "сорокапятки".

- I навошта мы тут упiраемось, таварыш лейтенант? - спросил он командира расчета, который одной рукой упирался в орудийный щит и старался рассмотреть в ночной поземке неровности льда. Получалось это не очень, уже дважды орудие застряло в наносах и один раз чудом не опрокинулось, когда левый край саней наскочил на высокий заструг а правый ухнул в какую-то ямку.

- Акула, не бухти! Надо, значит! - раздался сзади голос артиллерийского сержанта, Петра Данильченко.

- Та не, я панимаю, што нада - не панимаю толька, што нада.

- Сержант, ты если бухтишь - так хоть понятно выражайся! - не оборачиваясь бросил лейтенант.

- Ну, нам нада фiна падразнiць цi нам яго нада насмяшыць? С саракапяткi по лiнкору далбаць - звону мнооога будзе. А толку мала...

- Решили, что в случае, если наших заметят на подходе, когда уже назад поздно - будем бить по зениткам "Вани-мани", в упор только они и смогут достать... А ты меня уже достал, не отвлекай, будь человеком! - добавил лейтенант споткнувшись.

"Што значыць - мама у фiлармонii настаунiчае, другi б так паслау..." - со смесью уважения и непонимания подумал сержант Акулич.

- Эх, хорошо, что Б-4 не знайшлi у гэтым Выпарi...

- Слыш, Акула болотная, - отозвался идущий сзади Петр, - нахрена тебе эта дура?!

- Это ж как-никак любимая машинка нашего командира! - продолжал в меру сил развлекаться морпех, стараясь отвечать покороче, на выдохе, чтоб не сбить дыхание.

- Это которого?! - Петр опасливо покосился на лейтенанта.

- Да не, не вашего, а того майора из Бригады. Страсть у него, говорят, к этой штуке, еще с лета.

- Кончай трепаться! - пресек лейтенант явное, с его точки зрения, нарушение субординации в виде шуточек над вышестоящим командиром.

...

Бойцы торопливо курили в рукав, укрывшись за орудийным щитком и нагло злоупотребляя отсутствием лейтенанта. "Ваня-Маня", как последняя сволочь покачивался в дрейфе ближе к дальнему краю канала, и что делать дальше - было совершенно непонятно. Выяснять эти непонятки и ушел лейтенант-артиллерист.

- Так, планы поменялись. Большую дичь так просто не достанешь, будем брать ледокол. Есть мысль - захватить, раз уж рядом шастает, и уже с него лезть дальше. Возле орудия остаемся втроем, справимся. Остальные - в распоряжение морпехов, сержант Акулич!

- Я!

- Проводишь бойцов к своим, они правее метрах в 100.

- Есть!

.....

Осип бежал по палубе ледокола, выискивая противника. ППС висел на плече, придерживаемый левой рукой, в правой - пехотная лопатка (говорили, предложила заточить и использовать ее в рукопашной посоветовала снайперша из Бригады. Тоже интересно, молодая еще женщина, а - капитан и Герой. И ТАКОЕ, говорят, с ножом вытворяет...). На лопатке прихватывало морозцем сгустки крови - какой-то финн невовремя высунулся из надстройки, ну, и получил по шее. Шустрые, как понос, но бестолковые на корабле бойцы спецгрупп НКВД зачем-то ломанулись "до кочегарки". "Эх, - подумал Акула, - нашто полезли?! Там ничего не слыхать с палубы, закрыли бы двери, ломом подперли... А так - побьють кочегаров, а уголек кидать нас поставят!"

Мысль была прервана громким выстрелом совсем рядом, в ночной тишине показалось - та самая сорокапятка шарахнула. Правая рука потяжелела, лопатка, звякнув по палубе, выпала из разжавшихся пальцев. Сержант успел увидеть в узкой щели между котельным вентилятором и надстройкой смутно белеющее лицо, винтовку - и, не задумываясь, из неудобного положения рубанул с левой руки очередью из ППС.

- Мать тваю! Скончылася цiхая работа! - подумал морпех, запуская левую руку запазуху и пытаясь нащупать рану. - Трэцця дырка, каб iм павылазiла!

...Командир морпехов, стоя на палубе отдавал распоряжения своим бойцам:

- Да, и кто-нибудь, снимите, наконец, эту тряпку долбаную! - он указал на финский флаг на мачте.

- А что поднимать? - растерянно спросил из темноты кто-то неразличимый в черном бушлате.