Третий фланг. Фронтовики из будущего - Федор Вихрев

-Михаил, ты понимаешь, что тебя просто подставили? Вернее твою бригаду.

-Понимаю. Только не понимаю, кто.

-Тут дело такое, понять нужно, кого подставили. Тебя? Попаданцев? Всю бригаду? Цель кто?

-А вы?

-Я? Я приехал в последний момент и сразу к тебе. Предсказать это просто нереально было.

-То, что поддержки фронта не будет, понятно было сразу. Только вот зачем у нас приказ нарисовался держать Выборг? Да и вся операция какая-то бессмысленная. Из пушки по воробьям на заднем дворе, когда в главную дверь ломятся разбойники с оружием.

-Вот это меня и смутило. Поэтому я здесь. Только вот не сдвинулось следствие. Ничего нового пока не узнал.

-Может с попаданцами поговорить? Они думают совсем другим местом, и это не то место, на котором сидят. Может, просто, мы чего-то не видим?

-Надо обдумать. Собери их через часик-полтора. А пока летчика поспрошаем. А есть что от Пирвонена?

-Пока ничего. Но как видите огонь финны не ведут. Разведка по позициям не лазает. А доехал ли куда надо - неизвестно.

Михаил Дмитриевич сносно говорил по немецки, поэтому допрашивать летчика стал сам. Нам он переводил свои вопросы и ответы немца. Сухов стенографировал. Мехлис безучастно сидел в сторонке. На допросе любопытствующих собралось около десятка.

-Имя, звание, должность?

-Командир бомбардировочного штаффеля особого назначения гауптман Ганс-Ульрих Рудель, кавалер ордена Рыцарского креста с мечами.

-Еще одни мемуары накрылись, - прокомментировал Степан.

-На чем летали? - продолжил Мындро.

-А вы что, не видели, во что стреляли?

-Я глаза закрываю, когда целюсь, - пробурчал Степан. Немец шутку не оценил.

-Отвечайте на вопросы, гауптман. Мы азиаты, и можем заставить вас ответить, только ущерб здоровью будет большой. А так у вас есть шансы спокойно дожить до старости.

-Я думаю, мне не долго быть в плену...

-Мы тоже так думаем... Год-полтора при хорошем поведении. Потом будете жить в мирной Германии, заниматься мирным трудом.

-Я думаю, вермахт освободит меня раньше, и я снова буду летать.

-Ваше право. Продолжим?

-Юнкерс, модель 87, модификация Г-1. Пока не серийная, но скоро мы будем истреблять русские танки по десятку за вылет.

-Вы оптимист, гауптман. Как случилось, что такой знаменитый пилот оказался в такой дыре, да еще и на экспериментальной машине? С какого аэродрома летали?

-Хельсинки. Приказы командования не обсуждаются.

-Много таких самолетов в вашей эскадрилье?

-Было три. Остальные - обычные "Доры".

-А теперь?

-Два сбиты. Но вряд ли это повлияет на перспективы выпуска. Т-34 в крышу и в борт на полигоне пушки нового Юнкерса пробивают, а тяжелых танков у вас слишком мало. Генерал, сложите оружие, и у вас будет шанс выжить в войне. Вермахт и люфтваффе непобедимы.

Степан

Непобедимы, ага. Кто ж тебя на землю то приземлил, штрудель ты наш. Оптимист, блин. Одно обидно - опять танкисты, скорее всего, отличились. Ибо, если не сильно про него врали у нас, то имел привычку этот Ганс лезть вперёд до победного. А такого орла срезали уже танкисты. Но что-то ты больно борзый, юноша. Какую-то бяку нам, похоже, таки готовят. Опять же, Г-1. Это, вроде, который с пушками. Тот ещё агрегат. Нет, летать оно летало; стрелять - стреляло. И, даже, попадало, и, иногда, в цель. Но впечатления не произвело, да и появилось позднее. А тут? Танкистам, скорее всего, особо боятся нечего - не страшнее обычной 'Штуки', а вот зенитчикам может и поплохеть. Или нет?

Ладно, чёрт с ним, с этим штучным пилотом, сейчас-то что делать? Сидим, но не курим, а как черти носимся. При захвате города нам досталось какое-то количество трофеев, в том числе и зенитки. Старьё, конечно, но вполне боеспособное. Сейчас дружною толпою организовываем систему зенитного огня, причём сразу оговаривается, что предусматривается возможность стрельбы по наземным целям. О как. Да ещё должна подтянуться стрелковая дивизия. Зачем? Или мы собираемся держать город до победного конца? Но тогда кто-то нас со свету решил сжить: я молчу про немцев, их здесь сильно много быть не может, но финны... Им, считающим, неведома, с какого перепуга, что русские захватили исконный финский город Виппури (гы-гы-гы, вот шведам то обидно), эта операция страшно не понравится. А значит товарищи, которые от немчуры только цветом свастики и отличаются, вместе с 'большим братом' скоро начнут нас бить. И, может быть, даже ногами.

Впрочем - уже начали. Финны таки перерезали прорыв и та дивизия, которая должна была нас усилить, застряла на полдороге. Мы проскочили, а им досталось. Выбраться они из леса выбрались и даже, вроде, боеспособными, но изрядно потрёпанными. Теперь они, усиленные бригадой морской пехоты, должны прибывают по льду, вместе с топливом и боеприпасами для нас.

Саня

Высоко в небе над Выборгом закипел бой. В поле моего зрения попали десяток самолетов. Какие именно это были машины, чьи и сколько их было точно разглядеть не удавалось. Единственное - все были одномоторными монопланами с убранными шасси. Бой продолжался около пяти минут, когда со стороны Ленинграда подошли еще двенадцать Яков. Теперь уже было видно, как четыре из семи оставшихся к тому времени самолетов на полном газу уходили на северо-запад. На посадку зашел Як-6, которого и прикрывала подошедшая дюжина наших истребителей. Три разведгруппы, по числу столбов дыма от сбитых самолетов, умчались "собирать одуванчики". Я заметил только два купола парашютов. Оба приземлились совсем рядом с городом. Третий самолет упал на лед залива.

Через минут двадцать стали известны результаты - два "мессера" и один и-180. Наш пилот разбился в самолете. Один из немцев, с железным крестом на груди, застрелился, когда увидел подбегающих красноармейцев. Второй немец даже не пытался убежать или сопротивляться, только лепетал что-то о Женевской конвенции и о детях. Посмотрев его летную книжку, выяснили, что на фронте он совсем недавно, сбитых еще нет, а это его восьмой вылет. Пленного доставили в штаб Мындро, но тот отложил допрос. Гораздо больше внимания наш командир и Мехлис уделили гражданскому, что прилетел на транспортном Яке. Сидели в зале втроем они около часа. Затем гражданский улетел, правда, попутно прихватив с собой несколько пленных немецких офицеров.

Степан

Вроде, что-то проясняется: разведчики начали летать пачками. Не 'Рамы', что-то другое. Обычно, ходят на хорошей высоте. Нет, достать мы их, в принципе, можем, но выдавать количество наших средних зениток мне не хочется. И наши штатные, и трофейные пушки замаскированы. Плюс оборудовали ложные позиции и тоже замаскировали. Естественно, с поправкой на задачи: ложная позиция должна выглядеть, как замаскированная пушка на позиции, настоящая - как что угодно, но не орудие. Так что, высотники летают безнаказанно, опасаясь только истребителей. Авось поверят, что кроме автоматов у нас ничего нет.

Кстати, эти 'автоматчики' и свалили слегка приборзевшего летуна, решившего пройти на малой высоте. Самолётик сгорел, даже сувениров не осталось, а вот пилот в рубашке родился - приземлился очень удачно, синяками отделался. Он, летун, оказался финном, сообщил, что их перебросили из-под Хельсинки, для 'уничтожения азиатов, посягнувших на территорию Суоми'. Блин, это что, тоже Геббельс писал? Очень похоже, по-моему. Также рассказал, что ходят упорные слухи, что русские решили таки оккупировать 'красавицу' и что финская армия и финский народ им, то есть нам, этого сделать не даст. Интересно получается: почти элитная бригада, которая уходила в рейд перед глобальным ударом на юге, появляется на севере. Прорывает фронт, отбивает плацдарм, и останавливается. Зачем? Правильно, дождаться подкреплений и продолжить наступление. И вот ведь, что интересно, сил у нас - бригада с неполной дивизией, а наши ведут себя так, будто всю Скандинавию завоевать собрались. Всё ничё, но предстоящая драка со всей финской армией оптимизма не внушает... Отставить!!! Не внушает ему, паньмаш. Летом собирался весь вермахт победить, с восемью сотнями людей, между прочим, а тут и народу больше, и противник послабей, а нервничаешь, как... не знаю. Стареешь, наверное.

Саня

'...Мой "Штурм" громко лязгая гусеницами и подсвистывая двигателем медленно ехал в конце колонны техники бригады. Оглянувшись я заметил одинокую фигуру девушки в шинели возле эмки. Она стояла и смотрела нам в след, время от времени вытирая слезы. Расстояние все увеличивалось и скоро отдельные движения стали неразличимы. Только за поворотом я перестал смотреть в её сторону. На душе было тяжко.

"Увижу ли я еще когда-нибудь эти голубые глаза? Услышу ли её голос? Не знаю. Впереди ждет слишком много событий. Слишком много боёв еще нужно пройти. И всегда и везде победа должна быть со мной. Я не обещал Оксане, что буду с ней. Я даже не говорил с ней о любви, и уж тем более у нас ничего такого не было. Только поцеловал в губы на прощание. И она оставила мне адрес. Я напишу. Я обязательно напишу, а когда война закончится, я заберу её с собой." - крутились мысли в моей голове, а самоходка ползла в сторону фронта...'