Мандарины – не главное. Рассказы к Новому году и Рождеству - Виктория Кирдий

В этом году брата повысили на работе до небес, он сказал, что на Новый год покупает нам всем путевки на Бали. Отпразднуем в раю. Думали-думали, планировали.

Не поехали. Да ну!

Рождественское чудо

Мы только к дому подходим, а у меня уже холодок по спине. Как в фильмах ужасов, зловещее что-то… хоть и Новый год. Снежная поземка, ветер воет в переулках… секундная стрелка на часах медленно, но оглушительно громко отсчитывает последние мгновения…

Я умоляю жену вернуться, пока не стало слишком поздно, но она беспечно смеется, подталкивает меня к двери: «Ну что ты такое говоришь, глупый. Пойдем, мама ждет».

– Ох ты ж, посмотрите, кто пришел почти под бой курантов. Шучу. Шучу, Гена, давай свое «Цимлянское», раздевайтесь. Понимаю, дочка, некогда тебе, ты даже в праздники работаешь и диссертацию пишешь.

Мама – Медуза Горгона, главное не смотреть ей в глаза, только глянул – все, ты покойник – плаваешь зеленый и разбухший в море унижения.

Ты же не пишешь диссертацию и работаешь этим…

– Как его, дочка, напомни еще раз, кто у нас Гена, а то Светлана Алексеевна спрашивает, я все запомнить его должность не могу? А! Фрилансер! Прям запишу себе. Что, дочь? Это не должность? Ну так я знаю.

Я к противоядию тянусь. Черт, уже пустая! Сердце стучит, в ушах вата.

Жена встает и идет на кухню.

– Я принесу тебе еще!

Нет! Не уходи! Не оставляй меня здесь одного…

– Еще?! Ген, это третья!

И она нунчаками в воздухе крутит, мастерство бесшумного боя демонстрирует. Но Лиля грудью кидается на мою защиту.

– Ну мам!

Уходит за пивасом.

И это все?

– Что «мам»? – кричит мама в сторону кухни. – Встретила соседку, помнишь, наискосок на пятом? Так у нее дочь спилась. Говорит, с мужем за компанию. Он пил, и она рядом, чтобы ему меньше досталось.

Но Лиля не слышит, она еще на кухне.

Черкашом по уху просвистело, почти не больно, увернулся.

– Так что ты думаешь? Этот гаденыш завязал и как огурец – развелся, новую себе нашел, ребенка родил, а дочь-пьянчужка к матери в двушку вернулась.

Лиля ахает и прижимает открытую бутылку пива к груди.

«Да дай же мне!»

– А я ей говорю, еще хорошо, что у тебя двухкомнатная квартира, а у меня-то однушка!

Не успел увернуться – по голове с налету. Кровь медленно стекает со лба, заливает глаза, капает на скатерть.

Лиля задумывается…

Мама вытирает окровавленные нунчаки, улыбается, ловлю ее многозначительный взгляд в отражении в бутылке.

Звонок в дверь, долгий, пронизывающий… леденящий душу. Из коридора тянет холодом и безысходностью.

– Смирницкие пришли!

И с ними сын. Сережа со «вдовой клико», скотина. Лилин бывший.

А так хотелось еще пожить.

И мы все вместе за столом. Ждем речи президента. Сережа надевает боксерские перчатки:

– Ген, кем работаешь?

– Писателем.

– Кем? Извини, уши заложило после самолета, я же прямо с конференции, из Ниццы. С корабля на бал, как говорится. Вы были с Лилей в Ницце?

Хук справа.

– Нет, но Гена был в больницце… – хихикает мамуля.

Апперкот.

– А что ты, кстати, написал?

– Гена еще ничего не написал, но он пишет, – Лиля, жена, выбегает на ринг для робенькой поддержки.

– Что-то очень гениальное, судя по срокам. (Снова мама.)

– Писатель – это круто! Если хочешь, могу поговорить с нашими рекламщиками, возьмут тебя в штат.

И тут Лиля с ноги под дых.

– Гена, это будет грандиозно! Ой, Сереж, а ты правда можешь? Это удобно?

И снова мама с косым снизу.

– Конечно, удобно, Лиля, Сережа ведь начальник. Босс.

Лиля наклоняется к Сереже и теребит его за плечо. Тот улыбается.

– Да ладно, какой босс. У нас все демократично в компании. Тачку новую вот взял, «ламборгини».

Ну ты ее еще тыкни своим хреном, посмотрим все вместе, что моя жена упустила.

Мама добивает:

– И у Гены тоже импортная. Как ее… каршеринг.

Все ржут. И Лиля тоже. Нокаут.

Под бой курантов все чокаются, загадывают желания, целуются… Лиля обнимает меня и целует в губы.

– С Новым годом, любимый. Желаю твоей жене богатого и знаменитого супруга.

Смеется. Она инфицирована, ее не вернуть.

– С Новым годом, любимая.

И мама улыбается, глядя на нас.

– Голубочки мои, на Рождество у нас! Тем же составом. Гена, не спорь. Это традиция!

Ужас сковывает мое сердце.

– Иди ко мне, зятек.

Я чокаюсь с мамой, она клюет меня в щеку. Зажмуриваюсь и тихо внутри себя ору: НЕТ!

За неделю до Рождества мама упала и сломала ногу.

И это было – рождественское чудо.

Душа а-ля рюс

Мы Новый год отмечали в европейских странах. Сначала думали, что вдвоем будем, одни-одинешеньки – шампанское, свечи, утка конфи, немного грустно, но романтично…

Но накануне прямо на набережной познакомились с русскими эмигрантами – хорошие ребята, они нас в гости пригласили. Говорят, будем барбекю делать, у нас отличный гриль в саду, недавно купили. Я спрашиваю: «Что принести?» Ну типа вино имею в виду, коньяк там. А они задумались: «Что сами будете есть, то и принесите». Вот козлы! Кто так в гости приглашает?

Ясно дело, свалили из родины и тут теперь другими понятиями гостеприимства оперируют – жлобскими.

Пришли в магазин, думаю, сейчас куплю себе кусок тибона и пусть мне жарят, а сами сосисоны свои едят, или что там они себе закупают по скидочным купонам.

А я никому не дам попробовать, но скажу, что суховато получилось, и глаза закачу. Недовольна, в общем, буду. Так себе все распланировала.

Потом думаю, что-то неудобно. Надо на всех тибона взять. И рыбу. Запечем на гриле – вкусно. Вообще без специй, потом просто гималайской солью слегка сверху. Все! Я даже перчить никому не дам. Рыба свежайшая, больше ничего не нужно.

К рыбе красного, а к мясу белого или как там. Гуглить лень, пришлось и того и другого, и шампанское. Новый год же.

Ладно, думаю, это они забыли про широту русской души, а я-то нет. Пусть знают, и пусть им будет стыдно.

Кстати, вдруг они вегетарианцы, а я не спросила. Еще овощей набрала – баклажанов, помидоров – на решетку