Остров вчерашнего дня - Антон Валерьевич Леонтьев

Нина задумалась и вдруг услышала шаги. Не понимая, как «сладкой парочке» удалось покинуть комнату-рефрижератор, она с ужасом поняла, что в уверенности, что опасность миновала, оставила револьвер лежать на кухонном столе.

Нина подняла глаза и увидела фигуру, вывернувшую из-за угла дома и стремительно шагающую к ней.

В руках у нее был большой-пребольшой нож, тот самый, которым миссис Олдрин резала, но так и не дорезала ингредиенты для своего ведьминого варева.

Фигура была точно такая, какой ее описал Филипп Ломбард: не большая и не маленькая, то ли мужчина, то ли женщина, вся в черном, включая балаклаву, полностью закрывающую лицо. И эта фигура неслась к ней определенно с одной целью: немедленно убить.

Нина бросилась бежать. Ноги, в которых кровообращение все еще полностью не восстановилось после сидения (точнее, стояния) в морозильной комнате, не слушались ее. Опершись о стену дома, Нина обернулась.

Некто в черном, явно понимая, что жертва никуда не денется, сбросил темп и взметнул руку в черной перчатке, в которой был зажат нож.

Не говоря при этом ни слова – и это было кошмарнее всего.

Зло под солнцем шло за ней по пятам.

Держась за стену дома, Нина упорно ковыляла дальше. Слезы лились по лицу, она поняла, что не в состоянии снова вызвать дверь.

А если бы вызвала, то та бы наверняка не открылась.

Неужели от нее требовалось остаться здесь, чтобы сделаться жертвой…

Мистера Eu. R. Dudd, который – и сомнения в этом не было! – намеревался убить ее.

Выходит, она совершила ошибку, когда не поверила Ломбарду и заперла его с Тони в комнате-рефрижераторе, тем самым обрекая на неминуемую гибель: убийце стоило только повернуть рубильник вверх, что он, вероятно, уже и сделал, и…

Смертельную ошибку!

Завернув за угол, она, как и рассказывал Ломбард, увидела окоченевшее, похожее на большую куклу, тело дворецкого: явно покойник. Значит, это вовсе не он.

Но тогда кто?

Обернувшись, Нина прохрипела:

– Кто вы? Вы меня сейчас убьете, хоть разрешите узнать, кто лишит меня жизни?

В романах (Ариадны Оливер? Агаты Кристи?) убийца бы стянул маску и позволил вовлечь себя в разговор, выдавая на-гора детальное признание, и у главной героини получилось бы взять над ним верх.

Но хоть она и была в романе, непонятно только, какого автора, ничего такого не произошло. Убийца, не замедляя шага, молча, игнорируя ее вопрос, приближался к ней, намереваясь вонзить в нее нож.

Нина упала и поползла дальше, оказавшись на небольшой смотровой площадке на скале. Она ползла и ползла, то и дело поворачиваясь: убийца почти настиг ее.

Сил у нее больше не было, тело отказывалось ей подчиняться. Смотровая площадка закончилась, Нина с трудом перевалилась через декоративную оградку и оказалась на камнях.

Всего в нескольких милях от острова виднелась яхта с красными парусами, но даже встать, завопить и замахать руками Нина была не в состоянии.

«Краснеет парус одинокой в тумане моря голубом…»

А перед ней был обрыв, а за ним – море.

Убийца осторожно перешагнул через ограду, еще мгновение, и он убьет ее.

Или она? Ну да, как у Стивена Кинга: «Оно!»

Нина все поняла. Избегая смотреть в раскинувшуюся перед ней морскую гладь, она убедилась, что выпиравших из воды камней под обрывом не было.

Но могли быть подводные, которых она видеть не могла.

Могли, но лучше попытаться спастись, чем отдать себя в руки убийцы.

С трудом встав во весь рост, шатаясь, чувствуя приятный морской бриз, трепавший ее слипшиеся волосы, Нина приблизилась к обрыву. Убийца не рисковал подходить так близко и ждал, что же будет дальше. Солнце нестерпимо ярко сверкнуло, отразившись в лезвии ножа, Нина закрыла глаза, а потом легко оттолкнулась, чувствуя, что земля сыпется из-под ног, и полетела.

Кажется, она читала, что в воду надо входить сгруппировавшись, это спасет от последствий удара о поверхность моря.

«Последний альбатрос посмотрел устало, нырнул с обрыва в море, и никого не стало».

Нина, так и не открывая глаз, услышала резкий свистящий звук ветра в ушах, ощутила обжигающий холодок на лице и попыталась поджать ноги и обхватить их руками.

«А почему люди не летают, как птицы?» Выходило, что летают.

Как же долго она летела, прямо как Алиса в кроличьей норе! Может, сейчас все закончится, и она окажется если не в волшебном мире, столь отличном от кошмарного мира острова Альбатросов, то у антиподов?

И о чем она только думает!

Нина открыла глаза, узрела изумрудно-лазурную гладь, мирно раскинувшуюся прямо под ней, и сделала глубокий вдох.

А потом была тьма.

– Вера Элизабет Клейторн! Суд присяжных нашел вас виновной в убийстве семерых человек на острове Альбатросов в августе этого года! За это преступление вы на основании закона и суда Божьего проговариваетесь мной к смертной казни! Приговор, в силу жестокости и изощренности вашего преступления, будет приведен в исполнение немедленно! Все ваши апелляции отклоняются. Стража, уведите осужденную на виселицу!

Судья, председательствовавший на процессе, стукнул деревянным молоточком, да так, что в ушах у Веры заныло. Она в ужасе обернулась – и увидела среди публики тех, кто, собственно, был давно мертв: полковника Маккинзи с топориком для колки сахара во лбу, дворецкого Олдрина со свернутой шеей, доктора Роджерса с дырой во лбу, миссис Олдрин со скальпелем в шее.

Подняв глаза, Нина посмотрела на того, чей голос гремел по нескончаемому, обшитому темными деревянными панелями залу, на стенах которого вперемежку висели гербы со львами, драконом, единорогом и лирой.

И увидела, что на столе, рядом с деревянным молоточком, вытянувшись в ряд, кривлялись веселые разноцветные нефритовые фигурки альбатросов в разнообразных головных уборах.

Судья снова ударил молоточком, и Нина вдруг поняла, что вместо мантии у того на шее алая душевая занавеска, а вместо парика – моток пряжи.

Она взглянула в лицо того, кто только что приговорил ее к смертной казни. Это был Ваша Честь судья Уоргрейв собственной персоной, с дымящейся сигарой во рту и сине-красным от цианоза лицом. А рука, которой он сжимал молоточек, была истыкана булавкой.

Нина закричала – и открыла глаза.

…И поняла, что находится вовсе не в зале суда: ну конечно, все это было страшным сном, кошмаром, который навалился на нее и подмял