Отторжение - Инна Тронина

— Да, слушаю! — Я был уверен, что это именно Маяцкий. И не ошибся.

— Андрей, у нас, похоже, огромная проблема. — Володька не стал тратить время попусту. — Мы сейчас на Наличной улице…

— Что вы там забыли?! — взвился я. — Такой крюк сделали, а я жду, как дурак! Клара с тобой?

— Со мной, конечно. Мы едем к улице Кораблестроителей…

— «Хвост» за вами, что ли? — догадался я.

Если так, то Маяцкий поступил правильно. Тащить «хвост» в офис он не имел права.

— Пришлось в начале Приморского проспекта свернуть на Ушаковский мост. И там, через Петроградку, уйти на Васькин остров, — подтвердил мои мысли Володя. — Но никак не оторваться. Понимаешь? Без помощи нам не обойтись…

Я слышал женский голос — видимо, Клары Шамановой. Она говорила в нос, как многие современные девицы — то ли от слёз, то ли от аденоидов*. Я ведь беседовал с Кларой по телефону. И потому узнал её сейчас.

— За нами джип идёт, — продолжал Маяцкий. — Вроде бы, «Гранд-чероки». Хотят прижать к заливу. Грамотно загоняет, с-сука…

Маяцкий изо всех сил сдерживался. Но я понял — дело совсем худо. Кто-то, вероятно, не желает, чтобы мы встретились с Кларой. Да чего Володька тянет — надо на помощь звать!

— Где вы конкретно? — Я уже соображал, кто бы мог выехать на Васькин остров. Эх, не надо было под Новый год всё затевать, но чего теперь?…

— К Морской набережной иначе не прорваться. Попробуем по берегу. Не знаю, получится ли…

Маяцкий, вроде, отключился. Но потом в трубке снова возник его голос.

— К «Прибалтийской» еду. Может, там кто-помешает этим уродам…

И всё — тишина. Правильно, их загнали, как волков. С Васильевского острова так просто не вырвешься. А сейчас даже на джипе по побережью никак не смыться. Жаль, что льда нет — только волны ходят. Теперь преследователям осталось как-то остановить наш джип. Например, выстрелить по колёсам. Или, нагнав, просто прикончить обоих. В первую очередь, конечно, Клару.

Интересно, где к ним прицепились? В Красногвардейском районе, или позже? Маяцкий сделал рывок через Ушаковский мост. Уводят их от Лахты. Он не отвечает, сколько я ни пытаюсь связаться. Значит, нужно немедленно ехать к «Прибалтийской», поднять там всех на ноги. Ведь это я послал Володьку за Кларой, на ночь глядя! А на Суздальском проспекте его ждут жена и два сына. Сейчас сидел бы с ними под ёлкой, нюхал вкусные запахи из кухни, смотрел телевизор.

А теперь, возможно, вообще не вернётся. Или окажется на Новый год в больнице, что тоже паршиво. Одно хорошо — я не переоделся в праздничное. Осталось только схватить куртку, взять оружие и прыгнуть в джип. Не было ещё случая, чтобы я так проклинал этот любимый всеми праздник. Никого из агентства не вытащишь, особенно срочно. Пока станут раскачиваться и собираться, необходимость в помощи отпадёт.

Надо было, конечно, выделить на это время какие-то резервы. Но кто знал, что в такое время станут преследовать джип? Неужели эти ублюдки даже Новый год не справляют? Но делать нечего — буду исправлять положение. Нельзя допустить, чтобы Надежда Маяцкая стала вдовой, а их дети — сиротами. Из-за какой-то шлюхи аверинской…

Конечно, трудно мобилизоваться и действовать в одиночку. На такие операции мы всегда выезжали группой. Ведь неизвестно, сколько их там, в джипе. «Гранд-чероки» спокойно пять-шесть человек вмещает.

Кто спорит — и действую на грани фола. Надо бы кого-то взять с собой для страховки. Только кого? Ребята разъехались до пятого числа. В том числе и Ромка Брагин — решил навестить семью в Смоленске. Будь всё на сутки позже, пригласил бы кого-то из питерцев. Но сегодня — глухо, как в танке. Срывать охранников с вахты нельзя, да и не натасканы они на оперативную работу.

Надо принимать решение быстро — дорога каждая секунда. Володька Маяцкий — друг мне, даже брат. Мы вместе побывали в жутких передрягах. Я не имею права бросить его. Вовка-то не думал о своих интересах, когда бывал мне нужен. Да и Клара, видать, птица не из последних, если бандиты готовы из-за неё на такие подвиги. Наверное, много знает, не иначе. Если погибнет, всё унесёт с собой.

Я прихватил с собой пистолет и скорострельный автомат А-91. Жаль, даже Севки Грачёва сейчас нет в Питере. Отправился в Сочи, к матери. Там тоже горе. Один племянник Севыча уже сгинул в Абхазии, а другой теперь оказался в Чечне…

Я проверил, не забыл ли чего в кабинете. О, одна радость — явилась Светка Ружецкая! Она как раз протирала стекло на портрете своего покойного мужа и моего друга. Её старший сын Богдан слушал радио, выпустив антенну чуть ли ни до середины приёмной. И я узнал, что, по сообщению агентства «Франс-пресс», на улицах Грозного горит много российской военной техники. Этому агентству можно было верить — одно время там работала моя жена.

Франсуаза и сейчас рвалась в Чечню, на горячее, но её не послали. Нашим детям не исполнилось даже двух лет. А ведь всякое может случиться. Девять дней назад там погибла американка Синтия Эльбаум. Она делала фотографии для продажи их в различные журналы, и попала под бомбёжку российской авиации.

Супруга ответила мне на это, что от судьбы не уйдёшь. Можно уцелеть на войне, а погибнуть в мирном городе. Но ради Юлека и Мани она отказалась от рискованной затеи. Интересно, где сейчас Падчах, как он себя чувствует? Насколько я знаю, чеченцы могут воевать и с одной рукой. Даже без ног, переползая с места на место, они стреляют по врагу. Вот, пожалуйста, горит много техники. А эти крикуны-патриоты на Пресне ни одного танка не сожгли, ни одного бэтээра. Побросали всё оружие и разбежались. А потом наврали, что им ничего не выдали…

Сын Эфендиева Мохаммад политикой не занимался — был классным автогонщиком. Вряд ли он сейчас усидит в Саудовской Аравии. Конечно, вернётся, забыв даже о вражде с Дудаевым. Его младшая сестра Сальма в середине декабря родила сына Султана. Иначе тоже последовала бы за братом. Я помню, как вели себя дети Падчаха, когда он находился в плену, в «подземке», и чуть не погиб там. Так что не одному мне сейчас кисло. И нечего жалеть себя — лучше в очередной раз рискнуть.

Светлана уже нарядилась в гипюровое платье с блёстками. Своей дочке Марьяне она заплела смешные «африканские косички». Увидев меня одетого, да ещё с автоматом, секретарша так и села на вертящееся кресло.

— Ты уезжаешь?! — испуганно спросила она. — А я думала — встретим Новый год вместе…

— Не выйдет, Светик, дело срочное возникло!

Я начал задыхаться ещё до того, как выехал в «Прибалтийскую». Вот сердце проклятое — зажало его некстати. Может, сразу вызвать туда ОМОН или спецназ? Захар-то Горбовский, вроде, в городе, и с ним можно связаться. Да и Петренко, кажется, не уехал на Украину. Так ведь поди пойми, что там происходит, на берегу? А вдруг Володька ошибся?…

— Так что с Новым годом, родные мои! — Я быстро перецеловал всё Мишкино семейство. — До полуночи могу и не вернуться.

— Куда хоть едешь, скажи! — дрожащим голосом спросила Светлана. — Опасно это? Вижу, что опасно!..

Молодец она, а я чуть не забыл! Она обязательно должна знать.

— Слушай и запоминай, — начал я. — Сейчас еду к «Прибалтийской». Что-то с Маяцким случилось. Он сказал, что находится на берегу залива. Если через час не позвоню, сообщи обо всём Геннадию Ивановичу Петренко. Даже Горбовского можешь побеспокоить — он разрешил. Скажи, что надо проверить квадрат около отеля, особенно — побережье. Там может быть вооружённая группа, в джипе «Гранд-чероки». Запомнила? Ближе к заливу!

— Запомнила. — Светка чуть не плакала. — Это так срочно?

— А ты думала? Поехал бы я туда перед самым Новым годом… Пока, ребята, побежал! Пожелайте мне удачи.

— Андрей, осторожнее! — вдруг отчаянно крикнула Светка. — Милый мой, береги себя… Господи, что творится! Даже праздник не справить культурно. Ладно, я всё сделаю, не беспокойся. И не гони очень — мало ли, что случиться может…

Последнее, что я увидел в приёмной, — лицо моего погибшего друга Михаила на портрете. Он смотрел на меня тревожно, но не скорбно. Даже, вроде, весёлая искорка мелькнула в его тёмных глазах. Он-то там, на небесах, знает, чем дело кончится. И сколько за Чертой моих друзей, родных! Неужели не заступятся, не помогут? Впрочем, я же знаю, что проживу до шестидесяти лет. А мне сейчас только тридцать семь.

Включив дальний свет, я промчался по улице Савушкина. Джип прыгал на трамвайных рельсах, как кузнечик. Скорее — на Ушаковский мост, через Петроградку… Эх, жаль, нет переправы прямо из Лахты, а как было бы здорово! А так — близок локоть, да не укусишь. Морская набережная — вот она. Кабы напрямик, пяти минут хватит. А так — ехать и ехать вкруговую. Пока до Тучкова моста доберёшься, да через весь Васильевский, Володьку с Кларой сто раз убьют.

Я верил свою звезду и нёсся, как угорелый. Редкие машины шарахались от меня в разные стороны. Совершая мгновенные обгоны, я думал о своём трагическом одиночестве этой тёмной пропащей ночью. Город был украшен, в окнах мерцали ёлочные огни — и всё выглядело нелепо среди луж. Вот это называется «закон подлости». Сам ведь выгнал ребят на короткие каникулы. У нас ведь не милиция — экстренные вызовы случаются крайне редко.