Хозяйка Шварцвальда - Уна Харт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поблагодарив неожиданную помощницу, она поспешила покинуть замок. Повезло, что кто-то – Харман или Урсула – успел отстегнуть Гектора, и теперь конь терпеливо дожидался возвращения наездницы. Дождь утих, и шкура Гектора блестела, как обсидиан. Агата вскарабкалась в седло и села по-мужски, не заботясь о том, что ее могут увидеть. Голова варила плохо, мысли путались. Она знала, что сейчас главное – добраться до Рудольфа.
На каменном мосту, что соединяет замок с городом, она нос к носу столкнулась с черной, наглухо закрытой каретой. Думала объехать ее слева, но лошади перегородили ей дорогу. Мрачный возница склонился к окну, слушая, что велит ему тот, кто сидел внутри. Шторка сдвинулась в сторону, и Агата разглядела хмурое лицо. Она натянула поводья и скосила взгляд, чтобы убедиться, что чулки прикрыты юбкой.
Дверца кареты приоткрылась. Она ожидала увидеть князя-пробста, но вместо него показался сухой угрюмый мужчина с маленькими глазками и сединой на висках.
– Представьтесь! И объясните, куда вы направляетесь!
Это был приказ человека, привыкшего, что его боятся. Мерзавец говорил так, словно она была его служанкой или дочерью. Агата хотела ответить, что это не его ума дело, но смолчала. Теперь, без покровительства Кристофа Вагнера, она ощущала себя уязвимой и беспомощной. Она и раньше знала, что так живут обычные женщины, но всегда считала себя исключением. Оказалось, что ее исключительность тоже зависела лишь от мужчин…
– Мое имя Агата ам Вальд, господин канцлер.
Она вспомнила! Слова сами выскочили из ее рта. Конечно, с ней говорил Карл Киблер, глава депутации ведьм и доверенное лицо фон Вестерштеттена. Раз или два они сталкивались в замке, а Рудольф упоминал о нем как о человеке дурном и опасном.
– Ам Вальд? Кем вы приходитесь Георгу ам Вальду? Не дочь же вы его… Насколько мне известно, у него только сын. И вы сказали «господин канцлер». Мы знакомы? – Голос его чуть смягчился.
– Я не родня Георгу ам Вальду, герр Киблер. Я прихожусь женой его сыну, Рудольфу ам Вальду. Мы действительно с вами встречались в стенах замка, когда мой опекун гостил у князя-пробста.
– Теперь я понял, – Киблер окинул ее медленным липким взглядом. – Не знал, что ам Вальд женился… Такая спешка тем удивительнее, чем развязнее ведет себя его жена.
Он вышел из кареты. Низенький и сутулый, он вовсе не казался опасным. Агата тоже спешилась и оказалась выше его на голову.
– Садитесь в карету и больше никогда так не позорьтесь.
К счастью, сам он не составил Агате компанию, предупредив, что отправит слугу на Гекторе за ними следом. Оставалось молиться всем демонам, чтобы конь не сбросил седока и не сожрал его на месте. Прошла целая тряская вечность, прежде чем они прибыли к лазарету. Увидев знакомые стены, Агата закусила губу, чтобы не разрыдаться. Ранним утром она покинула их уютную комнату – с тех пор прошла пара часов, но казалось, что миновали недели.
Рудольф уже принимал пациентов. У лестницы в его кабинет толпились люди. Ей следовало привести себя в порядок и дождаться, пока он освободится, но она не сумела. Страх, обида, горечь расставания переполнили ее до краев, и Агата ворвалась к нему прямо посреди осмотра, влетела в его растерянные руки, прижалась к груди и расплакалась.
Глава 21
В первые дни после возвращения в Шварцвальд Урсула была готова целовать каждую плитку в саду, каждый уголок дома. Она сама не догадывалась, как истосковалась по этим стенам. За время их отсутствия сад зарос, а статуя Диониса позеленела с одной стороны. Дикий виноград обвил ворота. Берта распахнула все окна в доме, чтобы проветрить комнаты накануне их приезда. Она выбежала им навстречу, высоко задирая юбку, а вслед за ней летели темные вихри-бесенята.
Берта расцеловала Урсулу, крепко прижимая ее к себе, как давнюю подругу, взъерошила волосы Харману и помогла Кристофу и Ауэрхану снять плащи. А потом они устроили ужин прямо в саду, благо вечер выдался теплым, звездным и безветренным. Берта принялась расспрашивать об Агате, но Кристоф запретил упоминать это имя, и остаток трапезы они провели за бестолковой болтовней об Эльвангене, неудавшейся покупке замка и удавшейся – нескольких домов и участков, чьих хозяев скосила чума.
Насытившись, мужчины ушли: Харман – покормить лошадей, Кристоф – наслаждаться ванной, которую приготовили бесы, а Ауэрхан – по своим демоническим делам. Оставшись с Бертой наедине, Урсула наполнила их бокалы мозельским вином и рассказала обо всем, что за ужином обошла молчанием. Не стала скрывать ни того, как ее изнасиловал Рупрехт, ни влюбленности Агаты в лекаря… Попыталась говорить без лишнего нытья, но в то мгновение, когда Берта охнула и накрыла ее руку своей, Урсула дрогнула. Глаза обожгло, но слезы так и не вылились.
Берта выпила свой бокал залпом и налила снова.
– Ауэрхан, старый бес, – поморщилась она. – Но знаешь, нет детей – горе, есть дети – еще большее горе…
Под крупными шварцвальдскими звездами Берта поделилась с ней историей о том, как сама влюбилась в Ауэрхана. Как деликатно он отвечал на ее томные взгляды, как плясал с ней в церкви отца Лукаса, как горячо и сладко им было вдвоем… До тех пор, пока она не обнаружила, что забеременела. Не беда, решила Берта, не прогонит же ее никто. Она слышала, как господин орет на демона, но списала тогда все на ревность. Еще бы! Его ручной бес предпочел кого-то с сиськами, а не с хреном между ног!
Но чем дальше, тем хуже ей становилось: казалось, что внутри не одно дитя, а не меньше дюжины. Они копошились, царапались и причиняли ей нечеловеческие страдания. Едва доходив положенный срок, она родила их сама, без повивальной бабки и лекаря. Никого не подпустила к себе, кроме Ауэрхана. Берта плохо соображала в ту ночь, но помнила, что детки ее появились на свет живехонькие
