Судить Адама! - Анатолий Жуков

2. Просить Хмелевский райисполком народных депутатов: а) содействовать выполнению вышеперечисленных пунктов по улучшению нашей быстротекущей жизни; б) провести благоустройство Хмелевки в соответствии с ее званием поселка городского типа; в) наказать за хронический бюрократизм и волокиту Адамова Тита Васильевича, нашего завот-делом учета и распределения жилплощади, 15 лет не удовлетворяющего просьбу гражданок Одно-уховых.

3. Администрации совхоза «Волга» (директор т. Мытарин) обратить внимание: а) на отставание сельскохозяйственного производства; б) на забвение такой традиционной для Заволжья и важной отрасли, как овцеводство; в) на плохую охрану уткофер-мы; г) на недостойное поведение рыбаков Ф. Фомина и И. Рыжих; д) на перерасход бензина у шоферов и механизаторов; е) и вообще порядок должен быть в хозяйстве, а не разговоры о порядке!

4. Хмелевскому райпотребсоюзу (председатель т. Заботкин): а) настоятельно рекомендовать из года в год увеличивать продажу минеральных вод и тонизирующих напитков «Байкал», «Саяны», «Бура-тино» и др.; б) бороться с нечестными продавцами, поощрять добросовестных, выращивать на практической работе молодых, для чего установить контакт с местной средней школой.

5. Просить директора школы т. Мигунова организовать в порядке профориентации учащихся факультатив по изучению профессий сферы обслуживания: продавцов, парикмахеров, сапожников, портных и т. д.

6. Предупреждаем граждан Ф. Фомина и И. Рыжих, что если они не прекратят пьянок, будет поставлен вопрос о принудительном их лечении или выселении из Хмелевки.

7. Шоферу В. Шатунову, потерявшему права по своему легкомыслию, рекомендовать бросить зубоскальство и вступить в законный брак с одной из любимых им девушек.

8. Редактору районной газеты т. Колокольце-ву рекомендуем: а) больше печатать положительных статей о работниках сферы обслуживания и особенно о продавцах; б) отвадить журналистов тт. Мухина и Комаровского от сатирических жанров, как неподходящих им по торопливости мышления.

9. Майору Примаку советуем переименовать свою собаку с милитаристской кличкой Гаубица • – в Галатею, если любима, если же не любима – в Гапку.

10. Инспектору рыбнадзора т. Сидорову-Нерсеся-ну Т. В. выражаем благодарность за хорошую службу, но работать надо еще лучше.

11. Егерю охотничьего хозяйства т. Ф. Шишову выражаем сердечную благодарность и любовь за охрану родной природы.

12. Бывшему участковому старшине милиции, ныне пенсионеру т. Пуговкину Ф. В. выражаем благодарность за проведение дознания по делу кота Адама и его хозяина гражданина Титкова А. М.

Копию настоящего определения направить в поселковый Совет, а выписки из него – тем, кого они касаются.

Председатель товарищеского суда

Д. Взаимнообоюднов.

Секретарь суда К. Ю. Ручьева.

Член суда И. К. Чернов.

XV

Титков проснулся на крыльце своего дома. В глубоком холодном сумраке перемигивались острые звезды, лениво тявкнула у соседей собака, далеко и долго прогудел теплоход – этот, наверно, у пристани.

Титков сел, опустив ноги на ступеньки, потер озябшую шею и спину. Часа четыре, поди, пролежал, если не больше. Луна уже зашла, скоро начнет светать. А ветер с северной стороны, потому и похолодало. Негодники же люди! Что бы в дом завести, раздеть, уложить в постель как полагается – нет, положили на крыльцо и смылись. Никакой заботы о человеке.

Растирая поясницу, – не дай бог прострел ахнет, замаешься! – Титков вошел в сени, включил свет и взял в углу две бутылки «Лучистого». Когда он запивал, то покупал сразу ящик крепленого вина и двести граммов карамели на закуску. В прошлом году из крепленого был «Солнцедар», две бутылки оставались до вчерашнего дня, а вот теперь «Лучистое». Тоже ящик взял, больше не надо, душа меру знает. Четыре-пять дней гуденья, и опять хоть в церковь на причастье, хоть кандидатом в члены партии – чистый.

В просторном, пустом доме было гулко, как в барабане.

– Адам? – позвал Титков, щелкнув выключателем.

– Мяу! – отозвался с печки Адам, щурясь от резкого света.

– Во-он ты куда забрался! Значит, в самом деле холодает, а не показалось мне. Через окошко влез? Лежи, лежи, я его закрою. Вот. А теперь давай здоровье поправим, поужинаем. С этим дурацким судом поесть некогда, а у нас целая курица в кастрюльке. Ну, чего молчишь?

Адам лежал у самого края печи, вытянув передние лапы на задоргу, и внимательно следил за хозяином. Он тоже проголодался.

– Только ты подожди, я нутро согрею. Он, радикулит-то, если хряпнет, не скоро вылечишь, не молодой. Будь здоров, Адамка! – Титков молодецки раскрутил поллитровку и опрокинул в знойно-красный, с казенными челюстями рот. Бутылочное горло стучало по зубам, но вино не лилось, забыл снять пробку. – Ах ты, зараза, вот я тебя сейчас…

Адам услышал бульканье и шумные глотки хозяина, увидел на морщинистой шее прыгающий вверх-вниз кадык и облизнулся.

– Вот теперь, Адамушка, давай на стол. Разогревать уже не станем, не господа какие, а? – Он достал из холодильника кастрюльку с курицей, поставил ее на середину стола. Потом вынул из кухонной тумбочки тарелку с карамелью и черствый кусок хлеба, остатки вина. В голове была какая-то неясность, шумело в ушах. – Я, Адамка, допью, а то он, радикулит-то… Чего оставлять? «Лучистое», оно не белое, его карамелью закусывают. За тебя, Адамка, за твое здоровье, змей подсудимый!

Адам слушал бульканье, облизывался, но с печки не слез: до еды дело еще не дошло, он знал своего хозяина.

– Мы, оказывается, Адамушка, во всем виноваты, во всех грехах. Надо же! И к чему нас подведут, неизвестно. Тебя запросто могут утопить или повесить, а что уж мне приварят, и сам Митя Соловей не знает… Чего ты улыбаешься? Ну, смейся, смейся, хитрец! Не зря тебя старуха Прошкина крестила. Молчишь, а себе на уме! Постой-ка, я еще полкружечки… Во-от. Жизнь, она, Адам, не карамелька, а тоже скоро кончается. Помнишь Агашу, хозяйку нашу? Давно уж в раю, а мы еще хоть куда, нас еще виноватыми считают. И правильно: мы все можем, и худое и доброе, мы в силе! И пить будем, и гулять будем, а смерть придет, помирать будем… Эх, Адам, друг мой верный! Хошь спляшу?

Титков привстал за столом, держась обеими руками за столешницу, и лихо топнул ногой в новой туфле. Потом победно поглядел на кота. Он был не просто радостным, он чувствовал себя необыкновенно счастливым, всемогущим, он понимал теперь весь мир и хотел других сделать счастливыми. Илиади потом определил это состояние как наркотическую эйфорию, которая осложнилась чем-то таким мудреным, что не сразу запоминается.

– Ты чего улыбаешься, чего молчишь? Притворяешься ведь, вижу, притворяешься! Все ты понимаешь, Монах врать не станет. И Мытарин читал про вас из истории правильно. Скажешь, нет? Чего молчишь? А ведь ты – Адам. Один-разъединый Адам на всю Хмелевку, да и тот не человек! С кем же я говорить стану? Не подмаргивай, не улыбайся – отвечай!

– Ладно, – сказал кот, зевая, – давай куриную ногу и потом потолкуем.

Титкова окатило радостным жаром сбывшейся заветной мечты.

– Адамушка, неужто правда! – изумился он. – Да я тебе не только ногу, я и другую, и крылышки, и всю тушку с гузкой, и шею… Ну удружил! А эти умники записали: не умеет говорить по-русски. По-каковски еще тебе говорить, по-немецки? На, родной, ешь.

– На столе, а не под столом! – сказал Адам строго. Спрыгнул с печи, не спеша подошел к столу и подождал, пока хозяин, кряхтя и хватаясь за поясницу, поднимет с пола куриную ногу, положит ее на край стола и пододвинет ему стул. Как равному собеседнику. – Спасибо.

Адам впрыгнул на стул, сел и неторопливо, придерживая куриную ногу на столе лапами, стал есть. Титков глядел на него с умилением и качал седой головой:

– А я ведь знал, что ты ответишь, ей-богу, знал! Как же, думаю, не ответит, если я с ним который год как с человеком разговариваю. Не может он не ответить. А эти пустоплясы: не умеет по-русски. А чего тут уметь, когда три десятка звуков-букв ты и писать-читать запросто научишься. Правильно?

– Ешь, а то опьянеешь.

– Нет ты скажи: я правильно говорю?

– Правильно. Тридцать – это ерунда на постном масле. У музыкантов вон только семь нот в октаве, а говорят без переводчиков со всем светом.

– Да-да, мне Столбов рассказывал, а он на всех похоронах играет. Можно, я крылышко одно съем, а все остальное – тебе? Только я сперва царапну стакашек, а?

– Не много будет? Ты хотел со мной поговорить…

– Ничего, это я с радости. Выпьешь со мной?

– Еще чего! Выпью, а Анька Мортира и водку на меня станет списывать.

– Какая Мортира? Что-то не знаю.

– Знаешь – Ветрова, вчера прозвали.

– Это они умеют, это – да. Ну, будем… А теперь карамельку… Они, Адам, все умеют, они о себе только думают, о частной собственности.

– О себе только дурак не думает. А частная собственность – что это такое?