Возрождение - Дмитрий Анатольевич Воронин

шкатулке с немногочисленными цепочками и другими подобными недорогими украшениями. Да и обращались с ним явно без должного пиетета, оправа была чуть погнута, металл — серебро или мельхиор, кто его разберёт — утратил былой блеск, что добавляло кольцу «возраста», но не красоты.

Тем временем, торговец вертел кольцо в руках, явно раздумывая над возможностью урвать заинтересовавший его предмет по дешёвке. Мысленно я предложил ему действовать — бизнес не срастётся, но, зато, я получу совершенно бесплатную информацию.

Видимо решив, что возможностей человеческих глаз для оценки камня недостаточно, почтенный Мак Кормик достал из ящика стола небольшой кожаный футляр, откуда извлёк странный прибор вроде монокля, только не с бесцветным, а с густо-синим стеклом. Неизвестно, что сквозь это стекло можно было разглядеть, но процесс занял у Охана минуты три, не меньше.

— Это редкий камень, — наконец сообщил он. — Луг послал тебе удачу, воин. Я готов дать тебе… двадцать четыре статера.

Я мысленно присвистнул. Статер весил чуть больше восьми граммов и выходило, что за кольцо, цена которому от силы три тысячи рублей, я получу двести граммов пусть и не слишком чистого, но золота. С другой стороны, уже тот факт, что торговец предложил подобную сумму сразу, означал, что кольцо стоит, как минимум, раза в два-три дороже. Я это знал. И Охан знал, что я знаю, ожидая долгого торга… что ж, придётся его разочаровать.

— Увы, уважаемый, я не собираюсь продавать камень. Хотел лишь узнать цену…

— Подожди, воин, — лавочник явно забеспокоился, — подожди. Быть может, я и понесу убытки, но это кольцо заставляет меня рискнуть. Я удвою названную сумму — поверь, нигде в королевстве ты не сумеешь получить за эту вещь больше сорока восьми статеров.

— Э, клянусь Тевтатом, я не отдал бы его и за сотню золотых, — усмехнулся я, припоминая, что у меня дома лазурит не относился к числу драгоценных камней. Эдак можно было бы наладить неплохой бизнес. Десять граммов синего камня в обмен на полкило золота. Де Бирс удавится от зависти. В полном составе.

Пальцы Мак Кормика сжались, пряча кольцо в кулаке.

— Тогда я заплачу тебе сто десять!

На мой взгляд, если продать эту лавку с молотка, включая стены и самого хозяина, то и тогда сотню статеров набрать не удастся. Может, меня хотят тупо развести?

— Эта вещь передаётся в моём роду из поколения в поколение, — я решил, при случае, заявить, что оправу меняли неоднократно, — и было бы недостойно продать камень даже при большой нужде…

— Двести!

На торговца было жалко смотреть. Интересно, он дойдет до того, что бросится на меня со свежекупленным ножиком? На всякий случай, я сделал шаг назад и положил руку на эфес меча.

— Прости, но камень не продаётся. Не соблаговолишь ли вернуть его мне?

Мак Кормик и в самом деле бросил взгляд на нож. Только мне показалось, что он в этот момент думал не о попытке отправить пришлого воина в иной мир, завладев столь приглянувшимся торговцу имуществом, сколько о том, что ему придётся отрезать себе руку — добровольно пальцы не разожмутся.

Прошло не меньше минуты, прежде чем кольцо, освободившись от покрывшейся потом руки, упало на столешницу.

— Триста десять статеров… — прошептал Охан, лицо которого уже пошло красными пятнами. — И двенадцать серебряных драхм. Клянусь, у меня нет больше… впридачу ты сможешь забрать любой товар в лавке… во имя светлого Бела и грозного Тевтата, забери всё!

Я забрал кольцо и вышел из лавки, раздумывая, не допустил ли я огромную ошибку. Три сотни золотых монет… нет, дело не в деньгах. Если торговец готов был отдать за заурядный камень такую груду золота, значит, кольцо стоит дороже, намного дороже. Но в этих местах человеку вполне могут перерезать горло за пару серебряных драхм. Отдай я кольцо лавочнику за толику золота, и он тут же утратил бы ко мне всякий интерес, подсчитывая барыши. Или я ничего не понимаю в людях, или я теперь для уважаемого Охана Мак Кормика являюсь ходячим источником благосостояния. Не думаю, что ему будет трудно найти пару человек, способных всадить мне в спину стрелу и обшмонать карманы.

Пойдёт ли торговец на подобную сделку с совестью? Что-то мне подсказывало, что и не задумается.

Смогу ли я обеспечить собственную безопасность? Ой, не смешите! Максимум, от кого я, с моими навыками, смогу отбиться, так это от заурядного крестьянина. Да и то большой вопрос — в этих местах человеческая жизнь ценится не сказать чтобы дорого, а потому вопросы самозащиты вбиваются в людей с детства. Не то, что у нас — хобби… Армейские навыки у меня были, но и там нас больше учили строевому шагу, чем полезным в средневековом мире навыкам. Автомат бы…

Надо отсюда убираться.

Но, с другой стороны, хотелось бы собрать хоть какую-то информацию о Лене. Вряд ли девчонка, явившаяся сюда из другого мира и слабо ориентирующаяся в новом для себя окружении, никому не бросилась в глаза. Раз здесь не задержалась — следовательно, были тому причины. А где можно узнать свежие сплетни? Думаю, что самое подходящее для этих целей место там, где люди пьют пиво и что покрепче.

Найти таверну труда не составило. Как и лавка, это заведение было единственным на всю деревню и все дороги (в том числе тропки) вели туда. По причине относительно раннего времени — народ, преимущественно, пребывал в поле — зал с низким потолком, грубой мебелью был совершенно пуст. Мне пришлось несколько раз смачно хлопнуть кулаком по стойке, пока не откинулась занавесь, перекрывающая доступ во внутренние помещения, и не явилась хозяйка — я так решил, ибо на служанку она не слишком походила — этого заведения. Я не поклонник рубенсовских форм, да и возраст успел оставить на женщине довольно жестокие следы, но лет десять назад она была, пожалуй, предметом неровного дыхания всей округи. Могучая стать, огненно-рыжие волосы, не утратившие былой красоты черты лица.

— Да принесет Тевтат безопасность твоему дому, уважаемая.

По уровню доходов хозяйка таверны могла заткнуть за пояс десяток таких, по словам Романа, «бедных, но гордых йоменов», каким предполагал выглядеть я. Но на социальной лестнице воин стоял выше.

— Пусть направит Тевтат