Последняя антиутопия (СИ) - Мор Харли

Люди осторожно подобрались к ближайшей градирне и без труда проникли внутрь. Десятки следов на грязном полу, нагромождения хвороста, бревен и тряпок, обглоданные кости — все указывало на то, что здесь обитают живые существа. Вот она — цель вылазки. Но почему здесь никого нет? Кучи хлама образовывали гнезда-лежаки, но ни в одном из них не было видно даже детенышей. И город пустовал, и логово. Куда все делись? Вряд ли можно предположить, что после стольких лет обитания в этих местах, они добровольно их покинули. Стоит проверить соседние «башни». Вторая градирня была совсем пуста. Не было даже мусора. А вот следующая градирня имела уже наполнение. Да еще какое. Андрей от удивления присвистнул, поняв, что открывается его взору. Похоже на счет эвакуации он был не прав. Трупы отсутствовали в округе, потому что все они были здесь. В самом низу лежали почти потерявшие всю плоть человеческие кости, и с каждым новым слоем, поднимающемся к вершине башни, мумифицированные останки становились все свежее и, как ни странно, более уродливыми. Инопланетяне принесли их сюда. Это, действительно, была уже не градирня, а башня. Башня смерти. Или башня молчания. Башня без крыши. Так в стародавние времена погребали усопших на востоке. Предавали тела не земле, а воздуху. Не черви поедали трупы, а стервятники. Здесь, правда, не было стервятников. Никто не осмеливался пересекать границу этой отравленной территории и тела не терзались крупными животными. Еще одна особенность бросилась в глаза Андрею. Если нижние кости явно принадлежали людям, то верхние останки, хоть и отдаленно, но все же больше походили на инопланетян. Лазутчики находились в своеобразном палеонтологическом музее, где слой за слоем были представлены цепочки развития жизни. Только это развитие больше походило на деградацию. Увиденное несколько меняло ситуацию. Осознавали ли это спутники Андрея? Они покинули башню в подавленном настроении. Сейчас бы развернуться и пойти отсюда, но надежда еще была жива. Надежда, что это все неправда. Что это не люди. Что можно их остановить, убив главного. Было сложно принять, что часть их веры была ложной (а если часть ложна, то и вся вера может быть ложной). У Андрея не было такой проблемы, и он надеялся, что инопланетяне (язык не поворачивался так их теперь называть) ушли на охоту, или ушли на рыбалку, или черт его знает куда, но лишь бы покинули это место. Его помрачневшие спутники были готовы положить конец инопланетянам. Их вера успешно боролась с увиденным и в помощь себе призывала слепое следование приказам. Напряжение нарастало, но теперь оно было натянуто между людьми. Андрей опасался, что любое его предложение вернуться оставит его навсегда в этом месте. Можно было понять этих людей. Не каждый день твое мировоззрение переворачивается с ног на голову. Сложно удержаться на ногах после такого. С Андреем такого не случалось, и он надеялся, что никогда не случится. Даже побег из Гарграда не изменил его ощущение жизни. Он подспудно и сам осознавал несправедливость жизни и гасил это чувство в книгах и работе. А перемены в его жизни и встреченные люди подтвердили то, что он и так знал и лишь добавили новых деталей в картину мира. К тому же у него отсутствовала слепая вера во что либо. И хотя без нее может сложнее жить, но легче переживать такие потрясения и изменения в жизни.

Следующая башня тоже была погребальной. Но в ней было совсем мало тел. Сохранились они еще лучше, и при жизни были совсем похожи на инопланетян. Но живых инопланетян здесь тоже не было. Куда же они все подевались? Люди осмотрели башню в поисках следов, но ничего не нашли. Оставалась последняя башня — последняя надежда. Если и там ничего не будет, то придется возвращаться — ночь уже не за горами, а при свете луны у людей не будет никаких шансов в незнакомом месте. Последняя башня сохранилась лучше остальных, и пришлось потрудиться, прежде чем найти подходящую трещину для проникновения. С трудом протиснувшись в узкую щель, люди оказались внутри. Андрей облегченно вздохнул. Пусто. Не было никаких следов инопланетян. Пора возвращаться. Они сделали все, что смогли. Обдумать результат и понять, что дала эта вылазка нужно будет позже, после возвращения. Четыре мрачных человека и один почти спокойный двинулись в обратный путь, уже не осматривая внимательно тело поверженного технологического зверя. Они шли по бетонно-кирпичным внутренностям, вслушиваясь в застывшую тишину, покрывавшую развалины как куполом. Ветер не поднимал пыль, взбудораженные летучие мыши давно успокоились, инопланетяне пропали, другие живые существа опасались подходить близко. Люди шли между кирпичных зданий, каждый думал о своем, и когда они повернули за очередной угол, стало понятно, куда делись все инопланетяне. Андрей шел впереди и столкнулся нос к носу (хоть от носа и осталось только два отверстия на бледной коже) с крупным инопланетянином. Ни у кого не возникло мысли выстрелить — он был не один. Несколько сотен блеклых глаз смотрело в десять человеческих глаз. Люди и инопланетяне замерли, застигнутые друг другом врасплох. В построении инопланетян наблюдался порядок. За небольшой группой в авангарде, возглавляемой крупным вожаком, тянулись стройные ряды инопланетян. Некоторые из них по двое держали носилки, на которых лежали забальзамированные тела. Это была похоронная процессия! Они несли умерших в башню молчания. Такого не ожидаешь от животных, не обладающих разумом. Андрей стоял напротив главного (он больше всего походил на эту роль) и смотрел ему в глаза. Сначала он увидел мертвого инопланетянина, затем охотящегося, и вот, наконец, столкнулся с ними лицом к лицу. Его глаза. Это были человеческие глаза, хоть и блеклые. В них светился разум. Именно это останавливало Андрея от стрельбы в первую очередь, а не явное численное превосходство. Его спутники поняли это. Почувствовали. Люди стояли напротив людей. Главный оппонент тоже все понял. Он поднял правую руку и дал знак своим сородичам. Они двинулись к башне, обходя Андрея и его спутников справа. Андрей тоже пошел в прежнем направлении. Две группы людей мирно разошлись, не проронив ни звука. Церемония смерти не дала прерваться жизни.

Весь остаток пути до города они прошли молча. Каждый переваривал увиденное. Это была дюже странная встреча. Проще всего было Андрею. Он уже много повидал, и такой поворот событий не напугал его, а скорее даже обрадовал. Он не представлял, какое смятение сейчас творилось в головах его спутников. Они поняли, что инопланетяне — вовсе не инопланетяне, и что встреча с ними может закончиться безопасно для всех сторон. Теперь только от них зависит, будут ли люди жить в мире друг с другом или продолжится взаимная охота. Поверят ли им остальные. Поверят ли они сами себе. Смогут ли они найти общий язык с теми, у кого нет языка. Люди, даже понимая язык друг друга, зачастую с трудом могут договориться. Мир дается большим трудом, но затраты стоят этого труда. Андрей не мог вмешаться в этот процесс — он здесь проезжий и не имел достаточного авторитета и права вмешиваться в чужую жизнь. Только сами люди могут справиться со своими проблемами. Никакая внешняя помощь не решит всех проблем. Она может только помочь, подтолкнуть. Андрей помог людям понять другую сторону, хоть сам и не ожидал этого. Или дал шанс понять, что не так уж и мало. Он сделал все, что мог, и теперь пришло время продолжить свой путь. Ночь уже стала предъявлять времени свои права, когда они заметили огни небольшого города, служившего им отправной и конечной точкой. Вылазка, такая пустая и, вместе с тем, такая полезная заканчивалась. Оставалось сделать пару десятков шагов, и Иртыш остановился. — Что-то мне нехорошо, братцы, — сказал он, и его вывернуло. — Голова болит. — Владилен и Военмор взяли его с двух сторон и бегом понесли в сторону медицинского блока. Но не дойдя и нескольких метров им как по команде тоже стало плохо. Несколько человек, встречавших их, бросились на помощь. Андрей почувствовал головокружение и прежде чем упасть в обморок, увидел взволнованные лица приближающихся к нему людей.