Дом Анны - Борис Валерьевич Башутин

Владимир: – Мне отсюда одна дорога…

Ирина: – Какая же?

Владимир: – Какая дорога? Залечат меня.

Ирина: – Выпустят тебя, я думаю. Врач говорит, что еще месяц-другой и все. Есть же заключение экспертизы. Там и сроки оговорены…

Владимир: – Ты им веришь? Сроки…Там всё на усмотрение врача. Я даже не могу объяснить, что там было. В квартире у матери. Помутнение.

Ирина: – Ты помнишь, как ходил вокруг дома матери?

Владимир: – Не помню.

Ирина: – Скажи спасибо отцу, что ты не в тюрьме.

Владимир: – Отец простил меня. И я его…Но мы больше не будем вместе. Как отец и сын. Я своим ножом отрезал его от себя.

Ирина: – Ты думаешь, что мама умерла из-за него?

Владимир: – Да.

Ирина: – Почему?

Владимир: – Я не знаю, что произошло между ними. Но он виноват. Я знаю. Хочешь – назови это интуицией.

Ирина: – Говорят, нашли убийц…

Владимир: – Вранье. Взяли первых встречных, и повесили на них.

Ирина: – Рабочие какие-то.

Владимир: – Наверняка, азиаты…

Ирина: – Вроде русские.

Владимир: – А улики?

Ирина: – Я не знаю. Я только по радио слышала.

Владимир: – К тебе приходили?

Ирина: – Нет.

Владимир: – Скажи Ивану, чтобы ко мне заехал. Надо переговорить. Тут можно иметь бумагу и ручку. Я дописал роман. Передам ему на следующем свидании. Это разрешено.

Ирина: – Хорошо. Жена была у тебя?

Владимир: – Была, прощение просила. Рыдала. Врач ей даже успокоительное дал. Цирк какой-то. Говорит: «Давай начнем все сначала. Я хочу детей».

Ирина: – А ты?

Владимир: – А что я? Нечего начинать. Пусто в сердце. Нет ничего. Да и какие дети могут быть у психа?

Ирина: – Ты же не псих…

Владимир: – Я признан невменяемым. И точка. А жена думает, что я отца из ревности ударил. Вот и плачет.

Ирина: – Не понимаю.

Владимир: – Гнусная история. Я даже подробностей не знаю. Изменяла она мне. С отцом.

Ирина: – Правда?…А зачем?

Владимир: – Жизнь сложная штука, всякое бывает. Я был на войне. О ней не думал. Эгоист. Думал только о себе. Винить ее я не хочу. И не буду. И обиды у меня нет. И прощать мне ее не за что. Все мои проблемы – это я сам. А искать виноватых – это позиция слабых. Согласись?

Ирина: – Может и так.

Владимир: – Как твои старики? Живы?

Ирина: – Отца похоронили месяц назад.

Владимир: – Царство Небесное (крестится).

Ирина: – Мама еще на ногах. Но очень сдала за этот месяц. Отец был у тебя здесь?

Владимир: – Да. Один раз. Коротко поговорили. У него все хорошо. Порез был не очень глубокий. Я слабо ударил. И милиция быстро приехала. Слава Богу…. Отец Иосиф был у меня. Исповедовал. Мне положено только одно свидание в неделю. И то – только благодаря отцу. Многим, кто тут сидит, разрешено одно в месяц.

Ирина: – Все-таки он любит тебя. А ты его – нет. Понимаешь?

Владимир: – Понимаю. И ничего не могу поделать.

Ирина: – Владимир, я думаю, что тебе надо настраиваться на то, что тебя отсюда выпустят.

Владимир: – Выпустят?…Я настроен, что просижу тут минимум год (улыбается). В лучшем случае.

Ирина: – Я не верю…

Владимир: – В университете был особый тип людей. Я часто спорил с ними. Такой человек считает каждого своего собеседника дураком. Когда же он убеждался, что это не так, он начинал сам прикидываться дураком. Если и это не помогало, делал вид, что не понимает, о чем идет речь. Думаешь, если мне удавалось убедить одного из таких людей в моей правоте, что-то менялось? Нет…

Ирина: – Пытаюсь понять, о чем ты? (улыбается)

Владимир: – На завтра этот же человек совершенно забывал все, что произошло вчера. Конечно, он только делал вид, что забыл. И рассказывал мне, как вчера он доказал мне свою правоту. Именно эти люди и управляют нами сейчас. Особая порода. Власть говорит лишь для того, чтобы скрывать свои мысли или для того, чтобы их завуалировать. Смысл тщательно спрятан между строк. Поэтому, никому нельзя доверять. Тем более – тем, кто меня сюда упрятал. Понимаешь?

Ирина: – Неужели твой отец этого не понимает?

Владимир: – Он тот, кто не мешает власти. И когда надо, по своей аристократической глупости и зазнайству, помогает им. Мы идем к окончательному концу. Цену имеет только власть и те, кто ее имеют. Все остальное для них – безликая масса. Мертвый груз. Который нужно просто заставить служить или уничтожить, если он мешает. Яркими личностями объявляют лишь тех, кто талантливо умеет служить построенной ими системе. Если такая власть станет основой всего мира, то мир погибнет.

Ирина: – Ты рассказываешь чудовищные вещи…

Владимир: – Поверь мне, я едва ли проживу здесь долго. Я не придумываю. Не пройдет и полгода.

Ирина: – Володя, ты притягиваешь дурные мысли. Не нужно думать плохо. Надо надеяться. Верить. Ты же веришь. Бог тебя не оставит.

Владимир: – Какая разница, какой будет способ ухода из жизни? Все равно когда-то нужно умереть. Пришло время. Как ни печально. Как ни горько. Уже все равно – сейчас или потом. Дело сделано. Обязательно купи мою книгу, когда она выйдет. И прочти.

Ирина: – Я могу это сделать сейчас.

Владимир: – Не надо. Вдохнешь свежий запах типографской краски и клея. Сожмешь твердую обложку. Расправишь девственные страницы (улыбается). Это будет как первый поцелуй, или может быть, что-то посерьезней. Вспомнишь меня. Эта книга будет воспоминанием обо мне. Мне так хотелось бы. Сможешь?

Ирина: – Смогу. Я тоже так хочу.

Владимир: – Поцелуй меня….

Ирина удивленно смотрит на Владимира. Тянется через стол и целует его в губы. Нежно. Кротко. Владимир отвечает ей.

Санитар стучит в окно: «Прекратите».

Ирина садится на место. Владимир улыбается.

Ирина: – Я постараюсь приходить к тебе, как можно чаще. Каждую неделю.

Владимир: – Тебе могут не дать разрешение.

Ирина: – Почему?

Владимир: – Просто не дать. Без объяснения причин.

Ирина: – Ты знаешь, мои картины взяли на выставку в Италию. Три картины.

Владимир: – Это здорово…(пауза) Ира, уезжай ты отсюда. Не будет тут жизни. Не верю я, что тут можно что-то изменить.

Ирина: – Я не могу оставить маму.

Владимир: – Тебя там уже знают. Может, и мать заберешь с собой. Вдруг, получится?

Ирина: – Ты так думаешь?

Владимир: – Что тебя тут держит?

Ирина (раздумывает): – Ты.

Владимир (молчит): – Впрочем, разве от себя убежишь…Там всего лишь комфортней. Клетка комфортней.

Ирина: – Я не понимаю, почему ты здесь? Ведь отец не имеет к тебе претензий.

Владимир: – Отец-то не имеет, а кое-кто имеет (усмехается).

Ирина: – Но ведь можно бороться. Неужели твои друзья не могут тебе помочь?

Владимир: – А как? Побег организовать? (смеется).

Ирина: – Бороться