Влечения - Юна-Мари Паркер

— Я уже собралась.

— Тогда пойдем вместе.

— Нет, Стирлинг. Это мои проблемы, и я сама хочу с ними разобраться. Не волнуйся, милый, — уже мягче прибавила она, понимая, в каком он находится состоянии. — Со мной ничего не случится. Эта женщина и ее муж — друзья сэра Эдварда. И потом вряд ли на меня кто-нибудь нападет в их доме. Это их скомпрометирует в глазах всего нью-йоркского света.

— И все же мне это не нравится… — буркнул Стирлинг.

— Ну так мы идем сегодня обедать? — как ни в чем не бывало повторила Ребекка, словно ей предстоял сейчас банальный поход по магазинам.

— Само собой… Бекки, умоляю, будь осторожна!

— Буду. Ну, увидимся.

На том конце провода раздались частые гудки, и Стирлинг с силой швырнул трубку на аппарат, уже зная, что до часу дня он не сможет работать.

Ребекка не понаслышке знала, как живут нью-йоркские нувориши, и все же роскошь, представшая ее взору, застала ее врасплох. Супруги Бендотто жили на Митчел-плейс. Одетый по всей форме швейцар поднялся вместе с ней на двенадцатый этаж на лифте и буквально сдал с рук на руки любезному англичанину-дворецкому, который проводил ее в гостиную и с ходу предложил что-нибудь выпить.

— Кофе, пожалуйста, — ответила она, ставя тяжелую сумку с фотопринадлежностями на пол и с любопытством осматриваясь вокруг. Несмотря на серое морозное утро за окном, комната была вся наполнена теплым золотистым светом и украшена искрящимся хрусталем и огромными вазами роз. Розовые же шелковые портьеры закрывали стены. На французскую позолоченную мебель падали красивые блики. Полированный пол был устлан бесценным ковром ручной работы, а в белом мраморном камине эпохи Людовика XV трещали яблоневые дрова. Сквозь тонкие прозрачные занавески на высоких окнах Ребекка видела Ист-Ривер.

Спустя несколько минут в этом царстве розовой роскоши появилась и сама хозяйка — Тереза Бендотто. Ее худую фигуру обтягивало шерстяное платье с длинными рукавами и очень короткой юбкой. Светлые волосы были собраны сзади в небрежный пучок, однако Ребекка подозревала, что у парикмахера ушло на эту прическу не меньше часа кропотливого труда. Макияж Терезы смотрелся безупречно. На ее шее поблескивало жемчужное ожерелье, а на тонком пальце сверкал перстень с огромным бриллиантом.

— Здравствуйте, — сказала она. — Прошу прощения за то, что заставила себя ждать. Так много звонков, знаете ли, и всяких разных забот. Надеюсь, дворецкий предложил вам что-нибудь? — Ребекка кивнула. Тереза фальшиво улыбнулась. — Итак, начнем? Куда вы поместите эти фотографии? Они вам нужны для журнала? Где мы с вами будем работать?

Тереза тараторила без умолку, обнажая в улыбке безупречные белые зубы, над которыми также, наверное, изрядно потрудился стоматолог.

— Я думаю, эта комната подойдет, — наконец вставила словечко Ребекка. Убранство гостиной говорило о миссис Бендотто больше, чем могли бы сказать любые слова. О ее любви к роскоши, ко всему розовому и ко всяким мишурным украшениям. Ребекка решила снять Терезу сидящей на одном из обтянутых парчой диванчиков в окружении белых атласных подушек и ваз с цветами. Так, чтобы на заднем плане были мерцающие зеркала и канделябры.

В комнате вновь появился дворецкий в белых перчатках. Он внес на красивом серебряном подносе кофейник и чашки из тонкого фарфора. Ребекка поблагодарила его и стала устанавливать треногу. Одновременно она по привычке непринужденно разговаривала с Терезой, чтобы та расслабилась перед камерой.

— У вас красивый дом. Вы сами планировали обстановку? — невинным голосом спросила она.

— Разумеется, — быстро ответила Тереза, и Ребекка сразу поняла, что та ей врет. — Я также спроектировала кабинет мужа, который журнальные критики назвали образчиком современного дизайна…

— Вам эта похвала, должно быть, очень приятна, — сказала Ребекка. Тереза нервно заерзала на диване и снова одарила гостью фальшивой улыбочкой. И тогда Ребекка решила перевести разговор в другое русло. — Мне говорили, что вы много сил отдаете благотворительным проектам?

— О да, просто надрываюсь! — тут же воскликнула Тереза. Эта тема была ей явно ближе. — Со стороны может показаться, что это все невинные забавы, но в действительности серьезная, кропотливая работа! Я являюсь председателем оргкомитета по устройству бала «Цветы фантазии». Средства от его проведения идут на медицинские исследования в области онкологии.

— Это очень достойное занятие, — искренне похвалила ее Ребекка. — А теперь, миссис Бендотто, будьте любезны, взгляните вон в ту сторону… Так… Так, так, здорово! Замрите на минутку!

Ребекка начала работать и вскоре расположила Терезу Бендотто к себе. Оставалось лишь выбрать удобный момент для того, чтобы заговорить о самом главном. Наконец она решила: либо сейчас, либо никогда.

— А вы знаете, я ведь уже фотографировала вас раньше. Вы помните?

Тереза озадаченно свела брови и наморщила носик.

— М-м… Нет, боюсь…

— У меня даже, наверное, есть снимок… — продолжала Ребекка, копаясь в своей сумочке. — Ага, вот он! Дело было на одной вечеринке.

Она нарочно не стала уточнять пока, на какой.

Тереза взглянула на фотографию.

— Ничего себе! Вы знаете, я даже сейчас не могу вспомнить, где это было. Господи, что у меня на голове? Вы отдавали этот снимок в какой-нибудь журнал? — обеспокоенно спросила она, и Ребекка поняла, что это волнует ее больше всего.

— Нет, он нигде не публиковался.

— А когда вы меня снимали?

После небольшой паузы Ребекка спокойно сказала:

— На новогоднем вечере как будто.

Тереза на несколько секунд погрузилась в молчание, вспоминая, а потом вдруг воскликнула:

— Точно! У сэра Эдварда Венлейка, вы имеете в виду? Ну все, вспомнила! Хотя запамятовала, честно говоря, что меня там снимали… Вам нужно было хотя бы предупредить меня. Я что-нибудь сделала бы со своими волосами.

Она по-прежнему рассматривала свое изображение и недовольно морщилась.

— А вы еще находились там, когда стряслось несчастье?

— Вы хотите сказать, когда та танцовщица выпала из окна? — Она сделала вид, что задумалась. — Не могу сказать точно. Я могла уже уйти к тому времени.

Ребекка украдкой наблюдала за лицом Терезы в видоискатель своей камеры.

— А это ваш муж вместе с вами на фотографии?

— Нет, это не Мануэль. — Тереза поднесла снимок к самому лицу, и Ребекка поняла, что хозяйка дома очень близорука. — Я не знаю имени этого молодого человека, но он симпатичный, не правда ли? А Мануэль не смог пойти к сэру Эдварду на Новый год, он лежал дома с гриппом. Мы пошли туда с сестрой. — Она вдруг подняла взгляд на Ребекку, и в ее глазах сверкнуло подозрение. — А почему вы спросили? Надеюсь, вы не собираетесь публиковать этот снимок? Моему мужу очень не понравится, если он увидит меня в обществе другого мужчины.