Шлиман. "Мечта о Трое" - Г. Штоль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Этот рельеф нечто совершенно новое, еще никогда и нигде не виданное. Не может быть, чтобы он стоял у истоков искусства. Школа эта, вероятно, существовала уже на протяжении столетий, об этом, во всяком, случае, говорит орнамент. Изображения же людей и животных, напротив, или сильно стилизованны, или только еще недавно начали создаваться.
Ради этих вещей и ради того, что появится после них, или, точнее, под ними, можно идти и а всякого рода уступки. Шлиман прекращает раскопки у Львиных ворот, уменьшает число рабочих до ста двадцати пяти и ставит их всех на узком пространстве акрополя. Дело в том, что там параллельно к большой внешней стене акрополя идет еще одна стена, которая, насколько видно по отрытой пока части, описывает треть круга. Поблизости от нее находят еще две надгробные стелы. На первой из них опять похожая сцена боя и спиральный орнамент неописуемой красоты. Между обломками второй стелы, украшенной только орнаментом, лежит деревянная пуговица, покрытая золотой пластиной, на которой изображены три меча, заключенные в круг и треугольник спиралей. Потом находят часть колонны из огненно-красного порфира с горизонтальными, расположенными друг против друга пальметтами и обломки фризов из порфира.
Середина второго тысячелетия! — решает Шлиман, охваченный нервной дрожью, и вспоминает сообщения лорда Эльджина об Атреевом сооружении и рассказы окрестных жителей о разоренной пашой сокровищнице. Находки эти не принадлежат искусству Востока. Это совершенно новый мир н новая глава в истории искусства!
Вечером Шлиман пишет в дневнике: «Могильные плиты, несомненно, указывают на высеченные глубоко в скале гробницы, раскопки которых я, однако, вынужден отложить до тех пор, пока не закончу всех работ в Северной части акрополя. То, что эти гробницы находятся поблизости от Львиных ворот, в самом импозантном месте акрополя, там, где можно было бы ожидать найти царский дворец, — хорошее предзнаменование. Я не знаю в истории ни одного примера, чтобы акрополь служил когда-нибудь местом погребения, ибо рассказ о Кекропе в Афинах — чистейший миф. Но здесь могилы не миф, а осязаемый факт. Я, ни минуты не колеблясь, скажу, что я нашел тут могилы, которые Павсаний, следуя традиции, приписывает Агамемнону, Евримедону, Кассандре и их спутникам. Но он не мог видеть этих надгробных стел, ибо в его время они уже давно были засыпаны толстым слоем отложений, на котором был построен эллинский город, покинутый уже за четыреста лет до Павсания».
Раскопки разоренной сокровищницы, которые ведутся тридцатью рабочими под руководством Софьи, идут очень медленно. Только через месяц достигают треугольного отверстия над входом. Дромос, открытый сверху коридор с каменными стенами, шириной более шести метров, как и в сокровищнице Атрея. Это позволяет предположить, что и сама постройка такой же величины. Несомненно, эти сооружения с самого начала были построены как подземные, но пока они служили сокровищницами — если они когда-нибудь ими были! — то дромос, естественно, должен был оставаться незасыпанным. Но как раз раскопки дромоса и доказывают, что он был засыпан, когда Микены находились еще в полном расцвете. В противном случае между гигантскими каменными глыбами не лежали бы в огромном количестве черепки того же типа, что и найденные при раскопках акрополя фигурки Геры, многочисленные глиняные коровы с красными или черными полосами, осколки ваз, расписанных спиралями, линиями меандра, цветами, рисунком елочкой и прелестной каймой с журавлями. Здесь же были найдены глиняный всадник и нанизанное на медную проволоку ожерелье из ярких стеклянных бус. Это убедительное доказательство, что «сокровищницы» никогда не были сокровищницами, а были гробницами.
Кроме единственной пуговицы, еще нигде не попалось ни одного украшения, но зато в начале сентября были обнаружены два формовочных камня — для литья булавок, серег, пластинок: один из гранита, другой из базальта. И еще нечто новое — целый ряд гемм из агата, стеатита, оникса. Диаметр их редко превышает сантиметр, но вырезанные на них изображения, в большинстве случаев — сцены с животными, сделаны так тонко и так мелко, что их едва разглядишь без лупы. Но кто же мог без лупы вырезать их три тысячи триста лет назад? В другом месте обнаруживают большой светло-зеленый опал с изображением человеческой головы. Шлиман ни минуты не сомневается, что его ждут еще более крупные и важные находки. Мощность культурного слоя, теперь это ясно, не превышает семи с половиной метров, а как правило, он толщиной от четырех до шести.
Больше всего забот доставляют Шлиману Львиные ворота. Еще в самом начале Стаматакис приказал здесь ничего не откапывать. Археологическое общество пришлет, мол, инженеров: они починят стену и укрепят Львиные ворота железными шинами, чтобы обезопасить от землетрясений. Никто не приехал, и, конечно, целые холмы мусора не только портят картину все яснее выступающего из земли акрополя, но и, возможно, таят в себе самое важное. Через два месяца Стаматакис, охваченный внезапным порывом к примирению, разрешает дальше расчищать дорогу, но желает — нельзя же сразу уступать в очень многом! — на всякий случай сохранить у подножья стены почву, чтобы инженерам было бы легче доставлять на место необходимые для ремонта камни. Это все-таки уступка, и Шлиман охотно ею пользуется, чтобы, наконец, полностью откопать ворота.
Дорога столь крута, что она, очевидно, всегда была недоступной для повозок. Однако странное дело: нее новейшие путеводители в один голос утверждают, что колеса повозок выбили в камнях колею. Иногда путеводители, думает Шлиман, еще прозорливее, чем милейшее Археологическое общество, — как они могли видеть то, что две с половиной тысячи лет погребено под слоем земли и мусора толщиной в пять метров? Но самое странное выясняется лишь теперь: борозды, которых не видели и о которых тем не менее писали, существуют на самом деле и очень похожи на те, что были обнаружены на улицах Помпей! Однако это вовсе не следы колес, быстро устанавливает Шлиман, а специально устроенные выемки: одни были выбиты, чтобы служить для стока осенних дождевых потоков, другие — чтобы не могли поскользнуться лошади и вьючные животные. Пусть это и мелочь, но все-таки еще одно наблюдение и еще одни шаг вперед в познании прошлого!
Однако в настоящий момент самым большим успехом кажется то, что маленькая двойная стена, сложенная из каменных плит, имеет, как и предполагалось, форму круга диаметром в двадцать восемь метров. В одном месте видно, что плиты, стоящие в два ряда, были первоначально перекрыты поперечными плитами. Поскольку везде есть пазы и выступы, то, очевидно, весь круг был покрыт подобным образом. А это значит, что все прежние предположения ошибочны. Дело идет не о какой-то стене, а о гигантской круговой скамье. Теперь легко определить ее назначение. Именно «Орестея» Эсхила, одна из величайших драм, посвященных Микенам, говорит о «круге рынка» и то же самое вытекает и из слов Софокловой «Электры», где глашатай стоит на круговой скамье и сзывает народ Микен на агору. Впрочем, подобные упоминания встречаются почти у всех греческих авторов, и для этого вовсе не надо вспоминать восемнадцатую песнь «Илиады» и описание щита Ахиллеса:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});