Спецслужбы и войска особого назначения - Полина Кочеткова

В то время, как отравленный Хохлов боролся за жизнь в американском госпитале во Франкфурте, его коллега по КГБ Богдан Сташинский 12 октября 1957 года ликвидировал в Мюнхене одного из руководителей украинских националистов Льва Ребета.

15 октября 1959 года подошла очередь Степана Бандеры. Если верить тому, что пишут на Западе, после перебега Б. Сташинского й суда над ним в ФРГ в 1962 году советское руководство резко ограничило практику политических убийств и дало указание допускать такие убийства в мирное время «лишь в особых обстоятельствах». По некоторым свидетельствам, акты политического террора и после этого проводились, но не советскими гражданами, а наемными убийцами из иностранных граждан. Вопрос о недопустимости таких актов в наш цивилизованный век, без суда и следствия, тем. более на территории иностранных государств, — такой вопрос в то время, очевидно, и не ставился.

(А. Тихонов. Мокруха по-чекистски // Детектив. — 1990. — № 11.)

НЕОГРАНИЧЕННАЯ ПОДВОДНАЯ ВОЙНА

«…В указанном районе начать неограниченную подводную войну: уничтожать боевые корабли и суда, следующие через район под любым флагом».

Москва, 15 августа 1962 г.

Третья мировая война могла начаться в 1962 году вовсе не у берегов блокированной американскими кораблями Кубы, а в ином полушарии планеты — в тропических морях Индонезии. Даже для профессиональных моряков, полжизни отдавших службе и морю, этот факт — абсолютная новость. Ведь с совершенно секретной радиограммой Главнокомандующего ВМС СССР адмирала С. Г. Горшкова, строки из которой приведены выше, были ознакомлены всего несколько адмиралов и офицеров. Сегодня, спустя треть века после тех индонезийских событий, их вовсе осталось немного. Быть может, капитан 1-го ранга в отставке Рудольф Викторович Рыжиков вообще единственный, кто своими глазами читал эту радиограмму, едва не ставшую роковой для судеб мира, не говоря уже о его личной судьбе и судьбах товарищей по экипажу. Тридцать два года хранил он «военно-политическую тайну».

— Рудольф Викторович, как вы попали в Индонезию?

— В 1962 году я служил на одной из подводных лодок Тихоокеанского флота в должности старшего помощника командира и носил погоны капитан-лейтенанта. Впрочем, сейчас можно и номер лодки назвать — С-236. Тогда он был секретным…

В одну из ночей, выполняя приказание сверху, все члены экипажа заполнили анкеты и написали свои биографии для выездных дел. Командирам, старпомам и замам член Военного Совета флота адмирал М. Н. Захаров вполне официально, но по секрету от остального личного состава объявил, что лодки идут в Индонезию, где будут переданы флоту этой страны. Мы удивились: около года назад Индонезия уже получила 6 лодок. Но они специально готовились на продажу, их особым образом отремонтировали, покрасили, снабдили и т. п. Нас же — целую бригаду (шесть кораблей!) — отправляют в спешке, снабжают устаревшими торпедами, причем все это в обстановке секретности. В общем, было над чем подумать.

Предстоял 15-суточный переход в тропические моря. При автономии средних лодок в трое суток этот переход не такая уж простая задача. Старшим перехода был назначен начальник штаба бригады капитан 1-го ранга Гришелев. Он пойдет на головной лодке С-236. Остальные лодки и плавбаза «Аяхта» прибудут в Индонезию вслед за нами приблизительно через неделю.

В последний день перед выходом в море оба экипажа свозили на какие-то флотские склады, где каждый получил комплект гражданской одежды: шляпу, плащ, пару рубашек, галстук, пиджак, брюки и полуботинки. Причем одевали всех по категориям, то есть качество «гражданки» снижалось по степени подчиненности: например, если командир получал велюровую шляпу, то матрос — фетровую. Мы, конечно, над этим вдоволь насмеялись.

Наконец оба экипажа были построены на пирсе перед своими кораблями, уже приготовленными «к бою и походу». Провожать нас прибыл командующий флотом адмирал Фокин. Он приветливо поздоровался и обошел строй, внимательно вглядываясь в наши лица. Совсем как Черчилль в кинохронике впемен Ялтинской кпнгЬрпрнттии гг пи пйлпгтр советского почетного караула. Неожиданно адмирал остановился передо мной. Я, как положено, представился ему. «Ну, вот вы, капитан-лейтетант, знаете, куда идете?» — задал он вопрос. «Так точно, товарищ адмирал. В Республику Индонезия!» — четко ответил я. «А зачем идете?» — «Передавать технику, товарищ адмирал», — ответил я, поедая адмирала глазами. «Правильно, молодец», — похвалил он. Попрощались — и бегом на корабли. — Стоявший на пирсе командир эскадры подводных лодок контр-адмирал Медведев казался грустным. Пробегая мимо, я отчетливо услышал его шепот: «только бы все вернулись!» «Ничего себе напутствие», — подумал я.

— Как вас встретили в Индонезии?

— Мы пришли на остров Ява, в главную базу индонезийского флота Сурабайя; и увидели на причале высокую крупную фигуру в штатском, которая значительно выделялась среди низкорослых индонезийцев. Это был вице-адмирал Чернобай — главный военный специалист Советского Союза в Индонезии. Ему подчинены все без исключения военные силы СССР в этой стране. Моряки, летчики, танкисты, ракетчики, саперы и т. д. Оказывается, нашего брата, советского военного, здесь довольно много.

Мы выстроились на носовой надстройке: офицеры в кремовых фортах и рубашках тропической формы, на головах фуражки в ослепительно белых чехлах, матросы в довольно комичных синих, тоже «тропических» шортах и куртках, в кремовых шляпах-панамах (перекрашенных из зеленых армейских, на них даже армейские пуговки остались), все обуты в тропические же сандалии.

Сходня подана. Старший группы — капитан 1-го ранга Гришелев докладывает адмиралу о благополучном переходе двух лодок из Владивостока в Сурабайю. Вице-адмирал, едва пожав руку Гришелеву и командирам, поприветствовав экипажи, резко выражает неудовольствие по поводу «парада».

— Немедленно переодеться в штатское. Завтра получите форму! Советские флаги спустить и поднять индонезийские! Индонезийцев на борт не пускать!

Между тем стали сказываться «прелести» тропиков. Жара и влажность, которые на переходе не особенно замечались, теперь стали непереносимы. Особенно мучительно внутри лодки — никаких кондиционеров тогда еще не было. Не помогали и различного рода напитки со льдом, вкусное пиво, завезенное сюда еще голландцами. Пот со всех лил градом. Поэтому мы с удовольствием выполнили приказ начальства и быстро переоделись в штатское. Щеголяли без головных уборов, в рубашках с закатанными рукавами. Смешно выглядели вооруженные «Калашниковыми» вахтенные у трапов — матросы в штатском. Дежурный по кораблю офицер надел нарукавную повязку на голую руку, а пистолет Макарова выглядел очень живописно на гражданских брюках, особенно на шортах. Во всем этом было что-то опереточно-бандитское.

Приказание сменить наш славный военно-морской флаг на чужой бело-красный звучало непонятно и как-то даже обидно. Вызывала недоумение и команда — не пускать на корабль «индонезийцев» Но… мы люди военные, нам удивляться не положено.

— Сегодня только историк-специалист знает, что собой представляла Индонезия в начале шестидесятых годов… Отношения СССР с этой экзотической страной — одно из белых пятен нашей внешней политики, всегда прикрывавшей истинные цели Политбюро готовым клише: «братская помощь дружественному народу» с вариацией — «дружественная помощь братской стране». Ничего больше знать нам не полагалось.

— Да, действительно. Вот и мы во всем разобрались на месте…

Неожиданно в Сурабайю прибыл сам президент Сукарно. Во время его публичного выступления перед народом на улицах стояли танки, бронетранспортеры, было полно вооруженных солдат. По радио и в газетах замелькали сообщения о претензиях Индонезии к Нидерландам. Оказывается, принадлежавший до голландской колонизации Индонезии остров Новая Гвинея, вернее, половина этого острова (индонезийское название Ирианбарат или просто Ириан) была еще занята Голландией. Другая половина принадлежала Австралии — к ней Индонезия почему-то претензий не имела. Строго говоря, Индонезия сама когда-то колонизировала этот остров, где жили папуасы. Помните фильм о Миклухо-Маклае? Он изучал их жизнь, попутно он, конечно, занимался подыскиванием баз для Российского флота* но это детали… Теперь Индонезия хотела эту половину острова вернуть. В городе были закрыты рестораны и дансинги. По радио звучали только военные марши.

В свободное время, освоившись и обнаглев, мы позволяли себе бродить по Сурабайе, используя для передвижения велорикш (водителей трехколесных велосипедов-колясок), пользоваться которыми нам «политрабочие» не рекомендовали. Считалось, что если тебя везет человек, используя для кручения педалей свою мускулатуру, это, по меньшей мере, безнравственно. Впрочем, в случае, если ты куда-то опаздывал, можно было «проголосовать» любому проносящемуся мимо военному «джипу» (автомобили в этой стране скорости менее 90 км/ч, невзирая на кривизну, узость и загруженность велосипедистами и пешеходами улиц, не признают).