Сципион. Социально-исторический роман. Том 1 - Юрий Тубольцев

Испанцы, находящиеся в середине Сципионова войска, намеренно замедлили шаг, и италийцы по краям заметно вырвались вперед, плавно изогнув линию фронта. Легионы заняли промежуточное положение между испанскими и италийскими союзниками. Образовался прогиб. Когда латинские когорты выпустили дротики и, перейдя на бег, врезались в ряды пунийских иберов, центр римлян остановился вне досягаемости метательных снарядов противника, а легионеры, развернувшись косым строем, перекрыли стыки между серединой и флангами и пока тоже не проявляли особой активности.

Бой шел только на флангах, где италийцы теснили иберийских новобранцев. Тем временем всадники и велиты справа и слева обошли сражающихся и ударили в торцы пунийской фаланги, тогда как пунийская конница, приведенная в расстройство утренней схваткой, до сих не могла предстать организованной силой.

Все преимущества были на стороне римлян, но Сципион сознательно затягивал развитие событий и всячески сдерживал рвение своих солдат, призывая их беречь силы для решающего натиска. К полудню всем стала понятна причина медлительности римского полководца: пунийцы, ввиду утреннего переполоха оставшиеся голодными, утомились от длительного пребывания в строю и страдали от жажды, усугубляемой нестерпимой духотой. Они едва держались на ногах и опирались на копья или щиты. Римляне гораздо легче переносили тяготы знойного дня, поскольку успели заранее подготовиться к битве и, кроме того, им добавляла сил вера в близость победы.

Во второй половине дня тяжелая легионная пехота мощной лавиной обрушилась на тех же испанских наемников. Фланги пунийцев подались назад. Главная сила карфагенян — африканская пехота, занимающая центр, и до сих пор ведшая борьбу только с солнцем и голодом — теперь качнулась в стороны, чтобы помочь своим иберам, но при этом угрожающе двинулись вперед Сципионовы испанцы, намереваясь смять вражескую середину, если ее покинут лучшие воины. Африканцам пришлось остаться на месте. Заметив это, снова замедлили шаг римские союзники. Газдрубал хотел было разрушить бесполезный строй и двинуть ливийцев навстречу противнику, чтобы не простаивали напрасно передовые части его войска, но вовремя заметил, что на этот случай Сципион держит на флангах в резерве соединения, составленные на основе второго эшелона легионной пехоты. Стоит только карфагенянам сделать две-три сотни шагов вперед, и они незамедлительно будут окружены принципами. Пунийскому вождю не оставалось ничего иного, как пассивно досматривать до конца грандиозный спектакль, поставленный в его честь Сципионом.

С каждым мгновением бой на флангах становился все жарче. Испанцы держались, напрягая последние силы, их спасала только поддержка нумидийской конницы, наконец-то нашедшей себе применение. А тем временем матерые африканцы, закаленные во многих битвах, изнывали от бездействия и отчаяния. Они все еще раздумывали, каким бы образом им встрять в сражение, но тут шум битвы, огненные стрелы и дротики римлян выгнали из боя слонов, которые прикрывали испанцев, и огромные животные бросились в самое спокойное на всей равнине место, то есть в центр, и в своей неукротимости смешали ряды ливийцев.

Только теперь Сципион ввел в дело все свои силы, и вражеское сопротивление было сломлено. Римляне смяли иберов и, уверенно взбираясь на принадлежавший противнику холм, стали окружать африканцев. Отступление превратилось в бегство.

Пунийскую армию, казалось, ожидало полное истребление. Римляне уже были у самого лагеря карфагенян, но тут небеса вдруг разрешились от бремени знойного дня беспросветным ливнем. Победители вынуждены были с тою же торопливостью, с которою бежали от них пунийцы, устремиться к своим палаткам, спасаясь от стихии.

Римлян очень напугала разбушевавшаяся природа. Они восприняли внезапную грозу как гнев богов. Радость успеха в схватке с земным врагом померкла пред неизвестностью того, что сулят им небеса. Сципион был в гневе на бессмертных, озорною шуткой разрушивших его план. Однако он взял себя в руки и, поразмыслив, успокоился. Наутро Публий усилием воли предстал перед солдатами бодрым и веселым, хотя и не спал всю ночь, раздумывая и тревожно прислушиваясь к зловещему ропоту дождя. Он поздравил воинов с победой и выразил удовлетворение по поводу вчерашнего вмешательства богов, избавивших их от лишних трудов и остановивших битву в тот самый момент, когда было сделано ровно столько, сколько требовалось для полной победы. «С Газдрубалом нам сражаться более не придется, теперь остается только добить его», — сказал он в заключение и добавил, что будущее видится ему столь же светлым, как ясен наступающий день.

Пунийцы провели ночь в еще большем беспокойстве. Им постоянно грезилось, будто, скрываясь под завесой дождя, к их лагерю подступают враги. Они в темноте ползали по мокрому склону и собирали камни и хворост, дабы как можно выше нарастить защитный вал.

На следующий день карфагеняне затаились за своими укреплениями и не показывались римлянам. Публий вывел солдат на поле боя, и они беспрепятственно собрали тела павших соотечественников и похоронили их.

К полудню слова проконсула о полной победе неожиданно для многих получили материальное воплощение. Испанские наемники одного из наиболее могучих племен всем составом во главе с вождем покинули Газдрубала и перешли к римлянам. Через некоторое время следом прибыли отряды других племен. Кроме того, сдались Сципиону многие близлежащие города. Таким образом, иберы в очередной раз разочаровались в карфагенянах и уверились в превосходстве римлян.

Следующей ночью Газдрубал, желая сохранить за собою еще не успевших убежать испанцев, тихо оставил лагерь и устремился к Бетису, чтобы, форсировав его, прямой дорогой идти в Гадес.

Разведка в тот же час доложила Сципиону об отступлении противника. Но проконсул не спешил с преследованием и дал своим воинам возможность выспаться и позавтракать. Только днем он отослал в погоню за пунийцами конницу и легкую пехоту, а сам с основным войском и обозом направился в другую сторону. Сципиону не составило труда догадаться, куда торопится Газдрубал, потому он кратчайшим путем двинулся к переправе через Бетис по маршруту, который был разведан им заранее в первый же свободный день после сражения.

Карфагеняне напрягали все силы и шли днем и ночью, понимая, что лишь на левом берегу Бетиса они смогут почувствовать себя в некоторой безопасности. Вскоре их догнали всадники и велиты римлян. Поход превратился в непрерывное сражение, не разгоравшееся во всю мощь, но как бы постоянно тлеющее, в результате чего за Газдрубаловым войском тянулась непрерывная вереница трупов. Достигнув, наконец-то, переправы, пунийцы в ужасе увидели перед собою сверкающие начищенными доспехами, свежие и бодрые легионы Сципиона. Казалось, сами боги перенесли сюда римлян небесной дорогой. Карфагеняне ринулись обратно.

До Гадеса можно было добраться и другим путем: пройдя правым берегом реки до Океана, а далее — морем, непосредственно до самого города, расположенного на прибрежных островах. Однако при этом пришлось бы сделать большую петлю в соответствии с излучиной русла Бетиса и еще обогнуть непроходимые болота в нижнем течении реки. На таком длинном пути спастись от погони уже не представлялось реальным. Но пунийцы все шли и шли, расплачиваясь кровью за каждую милю. Казалось, их вел уже не разум, а животный инстинкт, они все вместе напоминали раненого затравленного зверя и со слепой звериной яростью боролись за жизнь. Колонна их распалась на отдельные толпы, стремящиеся обогнать друг друга в беспорядочном бегстве.

Управлению такое войско не поддавалось, и, когда римляне нагнали врага, сражения не вышло, получилась бойня. Карфагеняне погибали с оружием в руках, получив удар в грудь, как подобает воинам; погибали, как трусы, бросившие мечи и копья и сраженные в спину; погибали кучками и по одиночке; погибали непокорные, со словами ненависти к врагу на устах, и униженные, молящие о пощаде и проклинающие Ганнибала, развязавшего войну.

За счет опыта и вулканической энергии Газдрубал сумел сплотить ядро своего войска и пробиться с ним сквозь кольцо окружения. Только шесть тысяч пунийцев вырвалось на свободу и укрылось на крутой горе, остальные либо были истреблены, либо сдались в плен. Римляне попытались с ходу овладеть последним плацдармом карфагенян, но крутизна склонов холма и отчаянье безысходности помогли африканцам отбить первый натиск.

Сципион решил не подвергать своих солдат опасности без особой нужды и отказался от мысли штурмовать вражеский лагерь. Было ясно, что на этой одинокой возвышенности без помощи извне долго прожить невозможно и через несколько дней осажденные сдадутся.

В ближайшую ночь Газдрубал с кучкой приближенных обманул и свои, и вражеские сторожевые посты, что было несложно при его пунийской изворотливости, и потайными тропами бежал к Океану, откуда вскоре сумел переправиться в Гадес. Однако гадетанцы не пожелали ввязываться в бесполезную борьбу и принимать на себя удар победителей, защищая Газдрубала и Магона. В городе начались волнения, и Газдрубал был вынужден покинуть страну и вернуться в Африку. Отныне вся Испания принадлежала Риму.