Нагибатор Сухоруков - Василий Кленин

И это, еще на этапе планирования битвы, учел Глыба.

— Когда станет совсем трудно, нужно дать им шанс для спасения, — предложил Прекрасная Слеза. — Если ягуар в ловушке не видит выхода, он будет драться так отчаянно, что не поздоровится и охотникам. А вот если появится лазейка — зверь начнет думать о спасении.

Такую лазейку мои воины и организовали. Продуманную до мелочей — мы даже учли, куда лучше бежать этим аколуа. Точно не на восток, в сторону лагеря. Поэтому проход «сам собой» возник в противоположной стороне, чтобы захватчикам пришлось бежать в сторону реки. Наверное, сотни три смогли воспользоваться этой возможностью. Толимеки из Чапопотилы старательно гнали их до самого берега, символично загнали в воду Кровавой и осбтреливали ло последнего дротика и камня, чтобы ребята уж точно какое-то время не думали вернуться на восток.

А в это время возле селения мои четлане активно добивали раненых… и отрезали им головы. Самая жуткая часть нашего плана, но без нее было никуда. Сломить дух оставшихся в главном лагере войск можно только так.

Часть ночи союзное войско провело в тревожном отдыхе, дабы хоть немного набраться сил. А затем, еще до рассвета, воинство трех племен двинулось на восток. В селении остались почти все чумбиа, которые оберегали раненых (которых набралась тьма-тьмущая!), собирали трофеи и утилизировали трупы. Так что в последний поход двинулось всего около четырехсот человек — тех, кто еще был жив и здоров. И у каждого с собой было по две или даже три отрубленных головы врага.

Шли они налегке, по уже известному маршруту, так что до главного лагеря аколуа добрался еще до вечера. Мои дозорные сразу заметили оговоренные условные сигналы: я понял, что свою часть плана мои генералы выполнили и готовы к финальному шоу. Я тут же поднял прохлаждавшихся помощников. С гор дальней стороны долины плавно наползали тучи, обещая грозу. Это было и хорошо и плохо. С однойстороны, атмосфера от «шоу» вырастет в разы, но с другой, сильный дождь мне тут просто всё зальет. Так что надо успеть до того, как стихия прокатится через всю долину.

Прикомандированные ко мне чумбиа быстро достали надежно укрытые дрова, хворост и разложили перед каменным помостом огромное кострище. Я достал тыковки-фляги, куда была собрана вся имевшаяся у нас дезинфицирующая самогонка, и вылил ее на дрова. Туда же бросили пяток горшков со смолой. Умельцы собрали сигнальные трубы с полыми цилиндрами, которые мы соорудили еще в чумбийской деревне; расставили барабаны.

Было еще рано, стемнело недостаточно, но гроза-таки навалилась на долину, задули ветры, забумкал пока еще слабый гром. Так что ребята внизу решили, что ждать больше нечего. Четлане и толимеки уже давно подобрались к границам лагеря, оставаясь на дистанции в 20–25 шагов. Учитывая, что захватчики караулы не выставили (уж не знаю, всегда у них так положено или просто без начальства расслабились), те почти не рисковали.

Когда старшие засвистели условный сигнал (трубы-то я все забрал), воины начали раскручивать головы убитых воинов и забрасывать их прямо в отдыхавших в лагере людей. Мне рассказывали, что некоторые привязывали к волосам короткие веревки, раскручивали их, как спортивный молот — и такой «снаряд» улетал шагов на 50.

Дозорные сообщили, что внизу уже началось. Без команды, блин!

— Махмуд, зажигай! — заорал я, как резаный.

С перепуга какой-то мужичок из чумбиа полез к кострищу с подлпаленным жгутом сухой травы. Полыхнуло так, что дядька чудом не загорелся сам. Светило и пекло знатно. Кстати, на фоне костра стало заметнее, что вокруг уже достаточно темно.

— Трубы! — заорал я новую команду.

Наши трубачи раздули щеки — и импровизированные «карпатские трембиты» выдали такой рёв! Еще с высоты, еще эхом от гор отдало! Барабанщики тоже загрохотали…

Увертюра проиграна.

— Пошел! — крикнул я своему самому долговязому воину, который уже давно сидел на каменной насыпи.

У него на голове была дурацкая шапка с торчащими во все стороны кривулинами из веток. Боец медленно разогнулся (мы репетировали несколько раз) — и сзади на отвесной скале появилась его тень. Огромная, метров пять или даже шесть, за счет того, что воин стоял выше костра. Не стану кривить душой — я сам хотел исполнить эту роль. Но помешал один нюанс — а именно треклятая сухая рука, которая подпортила бы шоу.

Тень выходила очень рыхлой.

— Сделай шаг от костра, — регулировал я изображение. — Еще… Еще… Хорош!

Тень стала заметно четче, но и съежилась на целый метр.

— Руки пошли! — и боец плавно поднял в стороны и вверх руки, где к каждому пальцу было привязано по веточке.

В багровых отсветах костра он выглядел весьма зловещим. Я услышал, как за моей спиной на камни грохнулась «трембита».

— Сувлехим-Такац… Сувлехим-Такац… — тревожно зашептались чумбиа, видимо, вспоминая какого-то своего черта.

«Надеюсь, внизу реакция не хуже», — вздохнул я и продолжил режиссировать.

— Вторая пара рук пошла!

К первому воину сзади пристроился второй и раздвинул свои руки, украшенные такими же «когтями».

— Бегут! Бегут! — радостно заорал в ухо дозорный. — Уже прямо толпами бегут!

— Барабаны громче! — заорал я. — Больше пламя!

Под усилившуюся какофонию мы начали кидать в костер уже толстые сучья, обрубки бревен. Постепенно огонь поднялся метра на четыре. Жарило так, что все жались по краям площадки. Теперь снизу можно было видеть лишь полыхающую гору. А полыхающая гора в этой стране — самое страшное, что может быть. Ибо вулканов тут, как грязи, и у каждого племени имелся свой миф про вселенский пипец в виде извержения.

Я подошел к краю площадки. Внизу, из-за грозы царила лютая темень, но я видел, как по всем окрестностям загорелись десятки точек факелов. Наши воины стягивались в полукруг, приближаясь к лагерю, в котором оставалось от силы пара сотен перепуганных людей.

В это время грозовой шквал, наконец, добрался до нас и окатил потоками холодной воды.

Глава 27. Три удара мешком

— Пятьсот! — твердо сказал я. — Мне нужно пятьсот. И в ближайшие дни.

Князь чумбиа заламывал руки и клялся всеми имеющимися богами — своими и чужими — что это категорически невозможно.

«Вот жук! — мысленно возмутился я. — Да он молиться на нас должен!».

А он и молился. Мужичок был на грани полного краха, перед ним стоял выбор: героически умереть или дальше прятаться по норам в завоеванной врагом стране. А тут мы — бог из машины высшей пробы! Врага победили, власть ему на блюдечке с голубой каемочкой преподнесли. И даже подчинить