Перестройка: от Горбачева до Чубайса - Владимир Бояринцев

Но есть существенное отличие Лили Брик от мадам Рекамье: последняя содержала оппозиционный режиму Наполеона I салон, а Лиля Брик возглавляла фактически чекистскую мышеловку, где в качестве сыра невольно выступал Маяковский, без которого этот салон не состоялся бы.

В своей автобиографии («Я сам») В.В.Маяковский под заголовком «Радостнейшая дата» написал: «Июль 915-го года. Знакомлюсь с Л.Ю. и О.М.Бриками» («Сочинения в двух томах», М., «Правда», 1987). Это было знакомство, наложившее отпечаток (или тень) на всю жизнь поэта.

Как отмечает Ал. Михайлов («Точка пули в конце», М., «Планета», 1993), «радостнейшая дата» повлекла за собой мощный всплеск эмоций, началась драма любви, «которая в конечном счете не принесла счастья поэту, но вдохновила его на создание выдающихся лирических поэм «Флейта-позвоночник», «Про это», одного из лучших в ранней лирике стихотворений — «Лилечка! Вместо письма».

К этому времени Лиле Брик было 24 года, с Осипом она была знакома с 13 лет, пройдя уже к этому времени большую школу «вполне земных, плотских чувств», как отметил А.Ваксберг в своей книге «Лиля Брик. Жизнь и судьба», М., «Олимп», 1999), вышедшей в серии «Женщина-миф».

А.Ваксберг так описывает способности юной обольстительницы: «Туманивший разум эротический угар настигал даже тех, кто раньше был вполне равнодушен к каким бы то ни было женским чарам. Осознание магии, которой она обладала, не затрачивая при этом для своих неизменных побед ни малейших усилий, определило навсегда ее линию жизни, внушив — с полным на то основанием — убежденность в своем всемогуществе. Устоять перед ней так и не смог ни один (почти не один!) мужчина, на которого Лиля обращала свой взор».

Лиля Брик, как и Сара Бернар, вполне могла бы стать прототипом песенки А.Пугачевой со словами: «За монетку, за таблеточку сняли нашу малолеточку…» и с припевом: «Здравствуй, девочка, секонд-хенд!». С той лишь разницей, что Лиля, возможно, была «любителем чистого искусства» и, конечно, не девочкой из «вторых рук», а гораздо из большего их количества. Про музу такого плана один известный поэт написал другому, более известному:

Эх поэт, уж видно пробил час,

Что лишил поэзию рассудка.

Раньше муза вдохновляла Вас,

А теперь Вас вдохновляет проститутка!

«Имя отца легендарной женщины… — Урия Александровича Кагана можно найти не только в списке присяжных поверенных при Московской судебной палате… но еще и в списке членов Литературно-художественного кружка, собиравшего в те годы «сливки» культурной элиты «второй» российской столицы» (А.Ваксберг).

Он был известен, как теперь говорят, в качестве правозащитника, борца за права евреев. Он не пожелал принять православия и «добился всего… сумев одолеть все барьеры, которые российский закон воздвиг для иноверцев».

«Его жена, рижанка Елена Юльевна Берман, была дочерью хорошо образованных и богатых родителей, училась в Московской консерватории (для некрещеной еврейки попасть в эту святую святых тоже требовало немалых усилий), но профессионалом не стала…»(Ваксберг).

Кстати, «Карманная еврейская энциклопедия» утверждает: «Черта оседлости — в царской России — территория проживания евреев, за пределами которой они не имели права расселяться…»

Из приведенных цитат видно, как тяжело было жить бедным богатым евреям до революции, как «свято» правительство соблюдало закон о черте оседлости! Как же здесь быть с «хрестоматийным примером»?

Лиля Каган, впоследствии Лиля Юрьевна (Уриевна) Брик родилась в 1891 году, ее сестра Эльза (будущая французская писательница Эльза Триоле и жена коммуниста Луи Арагона) родилась на пять лет позже.

А.Ваксберг восклицает: «Кто мог бы предположить, что именно Ося войдет навсегда в жизнь Лили Каган и даст ей не просто другую фамилию, но главное Имя?». Лукавит матерый автор — не Ося дал ей имя, а человек, к могучему таланту которого присосалась «семья» Бриков. Кто бы помнил о ней, не будь ее связи с Маяковским?

Еще в гимназии ходили слухи о Лилиных литературных способностях, хотя в действительности все сочинения за нее писал учитель словесности, видимо, отнюдь не бескорыстно.

Родители пытались учить свою дочь, сначала это был математический факультет Высших женских курсов, потом Московский архитектурный институт, какое-то время в Мюнхене она пыталась стать скульптором. «Но учеба не могла заменить того, что было куда интересней: любовные приключения, пылкие клятвы, тайные свидания, разрывы и новые встречи» (Ваксберг). «Следить за поведением дочерей всегда считалось долгом и привилегией матери. Отец, похоже, смирился с реальностью — он терпел и страдал. Зато мать делала выводы и принимала меры, подобные тем, которые предпринимались и в других благородных семействах, где взрослеющие девочки откалывали, случалось, еще и не такие коленца» (Ваксберг).

Вершиной такого «коленца» в семействе, почему-то называемом «благородным», был «роман» с собственным дядей (когда «от греха подальше» она была отправлена к бабушке в город Катовице). Родной дядя требовал «супружеского союза, благо законы иудейской религии не содержали на этот счет никаких запретов».

Пришлось вернуть дочь домой и нанять ей учителя фортепиано, избавляться от ребенка которого ее отправили в провинцию к дальним родственникам. «Операция прошла не слишком удачно: Лиля навсегда лишилась возможности иметь детей, хотя и без этой беды к материнству никогда не стремилась. Ни тогда, ни потом» (Ваксберг).

Наконец, в 1912 году московский раввин обвенчал Лилю к Осю Брик к радости родителей, посчитавших, что «художествам» барышни пришел конец, что это хороший гешефт — возможность «выдать замуж «беспутную» дочь за дипломированного юриста…». Как туг не вспомнить еврейскую поговорку— «Бог любит бедных, но помогает богатым» («Карманная еврейская энциклопедия» под редакцией Михаила Членова). Правда, родители жениха в восторге от женитьбы сына не были, зная «какой шлейф тянется» за молодой.

Биографы Лили Брик утверждают, что ее супружеская жизнь с Осей прекратилась (вдвоем —?) в 1914 или 1915 году.

Но прежде, чем Маяковский познакомился с Лилей Брик, У него произошла встреча с ее младшей сестрой Эльзой, которая после окончания гимназии поступила в дополнительный (педагогический) класс. В московском доме своих подруг — сестер Хвас Эльза Каган познакомилась с Маяковским, а после начала войны тайные их встречи стали явными и здесь «просто дружбой» дело не ограничилось.

Если некоторые биографы семьи Бриков оценивают встречи юной Эльзы Каган с Маяковским как дружеские, то сама она, через тридцать лет, будучи Эльзой Триоле, писала: «И только он дал мне познать всю полноту любви. Физической — тоже».

Знакомство же с Лилей произошло во время чтения у Бриков Маяковским поэмы «Облако в штанах», и он вывел над заглавием: «Лиле Юрьевне Брик». После этого Маяковский стал «чужим» для Эльзы, а поэт попал на военную службу в ту самую автороту, где служил Осип Брик, и Лиля теперь навещала их обоих.

Эльза же «стремясь скрасить свое одиночество… завязывала разные полулюбовные знакомства… Лишь много позже, летом 1916 года, Эльза «закрутит любовь» с молодым лингвистом Романом Якобсоном…».

Лиля Брик об этом времени писала: «Я знала все Володины стихи наизусть, а Ося влип в них»… «Он, похоже, влюбился в Маяковского куда более пылко, чем Лиля» (Ваксберг).

Печальным итогом 1917 года для Эльзы после серии неудачных «романов» стала такая же невозможность иметь детей, как и у старшей сестры.

Среди поклонников Эльзы появился член французской военной миссии в Москве Андре Триоле, за которого Эльза вышла замуж во Франции, непонятным образом выехав из Советской России.

Ал. Михайлов пишет: «…В воспоминаниях Л.Ю.Брик… возникает почти идиллическая семейная сцена. «По утрам Владимир Владимирович просыпался раньше всех и в нетерпении ходил мимо двери Осипа Максимовича. Если оказывалось, что он уже не спит, а, лежа в постели, читает или разыгрывает партию по шахматному журналу, В. В. требовал, чтобы он немедленно шел завтракать. Самовар кипел, Владимир Владимирович заготавливал порцию бутербродов, читались и обсуждались сегодняшние газеты и журналы»». И далее: «…когда это происходило — уже после того, как Осип Максимович был уведомлен о возникшей взаимной любви Лили Юрьевны и Владимира Владимировича? Или, может быть, что-то, как считает Б.Янгфельдт, происходило «без ведома О.М.?»

Ал. Михайлов считает, что где-то зимой или весной 1916 года в отношениях Лили Брик и Маяковского произошла какая-то перемена, и Осип, «уступив жену другому, но оставаясь законным супругом, избрал себе (и на всю оставшуюся жизнь, еще почти тридцать лет!) роль…», которую Михайлов не может даже квалифицировать.

Интересно то, что, видимо, первым литературным сочинением Осипа Брика была рецензия на «Облако в штанах», а сама Лиля признавалась, что до Маяковского у Бриков к литературе был пассивный интерес. Из дальнейшего будет видно, что возникший литературный интерес к творчеству Маяковского у Бриков был активно коммерческим.