Парад Победы - Валентин Варенников

Зная точно, во сколько начнется огневая подготовка, и многократно проверив готовность к действиям, все командиры и начальники часа за два-три до ее начала уже были на ногах и все равно находили для себя какую-то работу: что-то еще недосказано, какие-то распоряжения еще не отданы, что-то надо еще допроверить.

Мы все располагались на командно-наблюдательном пункте командира полка подполковника Андреева. Рядом с ним были адъютант и заместитель командира полка по политчасти майор Уткин, радисты и телефонисты. Остальные толкались около моей группы управления, в том числе начальник разведки полка с разведчиками [377] и полковой инженер. В 4.55 майор Каун негромко, но так, чтобы слышали все, сказал:

— Осталось пять минут.

И вздохнул. Внутреннее напряжение зашкалило — ведь последняя стратегическая операция в Великой Отечественной войне.

16 апреля за два часа до рассвета, фактически еще в сплошной ночной тьме, вдруг в небе появился яркий луч прожектора и встал вертикально, как огромная хрустальная колонна, привлекая внимание и завораживая всех вокруг на многие десятки километров. Это был сигнал! Буквально через несколько секунд мир перевернулся. 140 прожекторов, установленных по всему фронту через 200–300 метров, осветили яркими (в 700 миллионов свечей каждый прожектор) лучами все поле боя, ослепляя у противника всех и все. И сразу же все вокруг загрохотало. Началось артиллерийское наступление 1-го Белорусского фронта. Главным дирижером этого огромного артиллерийского оркестра был знаменитый военачальник — командующий артиллерией фронта Герой Советского Союза генерал-лейтенант Пожарский. На участках прорыва у нас было 300 артиллерийских и минометных стволов на один километр фронта!

Через 25 минут огневой подготовки в небе снова появился вертикальный луч прожектора. Это был сигнал пехоте и танкам к атаке, а для артиллерии — переходу к огневому валу — сопровождению пехоты и танков.

Танки и самоходно-артиллерийские установки двигались в боевой линии на высокой скорости и с включенными фарами, ведя огонь на ходу. Пехота быстрым шагом и перебежками старалась не отставать от танков и также периодически, на ходу, открывала огонь, встречая на своем пути сопротивление. Все двинулось к Зеловским высотам. [378]

Преодолев с боями 8-километровую полосу обороны противника, наша армия уперлась в Зеловские высоты, которые фактически составляли основу всей обороны противника.

Командарм генерал Чуйков, стремясь развить наметившийся в полосе 47-й гвардейской стрелковой дивизии успех, решил ввести в сражение нашу 35-ю гвардейскую стрелковую дивизию на правом фланге 4-го гвардейского стрелкового корпуса. Одновременно на это место перемещает 82-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Для прорыва обороны на Зеловских высотах в течение следующей ночи создается необходимая группировка войск и вновь готовится артиллерийское наступление, в том числе тридцатиминутная огневая подготовка атаки. Данные по целям этой полосы были приобретены в течение наступления с плацдарма плюс по данным аэрофотоснимков. Кстати, к концу войны это вообще у нас приобрело масштабный характер — авиационные разведданные получали даже в стрелковом полку.

Части 35-й гвардейской стрелковой дивизии, используя результаты огневой подготовки артиллерии и удар 11-го танкового корпуса, с тяжелыми боями, но прорвав оборону противника в районе высоты с отметкой 58.9, вышли к реке Флис, которую к исходу дня форсировали на участке Альт-Розенталь — Гермедорф. Это создало благоприятные условия для развития наступления 4-го гвардейского стрелкового корпуса и армии в целом. Таким образом, наша дивизия в полосе армии сыграла на этом этапе решающую роль. Важно отметить, что противник почти непрерывно проводил контратаки, подбрасывая свежие резервы. В этих боях в 100-м гвардейском стрелковом полку погиб отличный офицер — старший лейтенант Павел Шелудько, который командовал 57-мм батареей противотанковых пушек. Не один танк противника был на его счету. Среди [379] артиллеристов, которых я знал, это был самый храбрый и отважный офицер. Он всегда был на острие, там, где было пекло. Еще только намечается на каком-то участке полка прорыв танков противника — он уже со своей батареей тут как тут. И как бы тяжело ни было, Павел всегда улыбался.

Осталось до Берлина всего несколько километров, а мы похоронили Павлика. Так в конце войны мы продолжали терять своих боевых товарищей. А они были для нас как родные.

Операция продолжалась. Нашу дивизию усилили двумя танковыми бригадами — 35-й и 65-й. И поставили задачу — завершить прорыв обороны противника на Зеловских высотах на всю глубину. Дивизия, напрягая все силы, справилась с этой задачей.

Важнейшим и решающим, на мой взгляд, историческим элементом в действиях командующего 1-м Белорусским фронтом Г. К. Жукова было принятие им решения о вводе в сражение в середине дня 16 апреля сразу двух танковых армий. Это был большой риск. На карту ставилась судьба операции. Дело в том, что после мощной артиллерийской подготовки войска первого эшелона первые два-три часа наступали успешно. Для большей наглядности о представлении существа и содержания огневой подготовки, которая длилась всего 30 минут, читатель может судить даже по одному факту: за это время было израсходовано 500 тысяч снарядов и мин, что составляет тысячу железнодорожных вагонов!

Итак, первоначально войска наступали более-менее успешно. Но чем дальше, тем сопротивление противника усиливалось. Опираясь на систему инженерного оборудования высшего класса и вводя все новые и новые резервы, он гасил темпы продвижения 1-го Белорусского фронта. А совершить крупный маневр вправо или влево от Зеловских высот было нельзя, о чем мы раньше уже говорили. Надо было протаранить [380] оборону именно на Зеловских высотах и во что бы то ни стало сломить сопротивление фашистов. Сделать это в прежнем построении было невозможно. Вот почему в сражение была брошена главная ударная сила фронта — танковая армада.

1-я гвардейская танковая армия генерала М. Е. Катукова действовала в полосе и совместно с соединениями 8-й гвардейской армии. А 2-я гвардейская танковая армия генерала С. И. Богданова — в полосе 1-й и 3-й ударных армий фронта. Это было труднейшее испытание. Медленное продвижение 1-го Белорусского фронта, по мнению Ставки ВГК, ставило под угрозу выполнение задачи по окружению Берлина, что было предусмотрено замыслом операции.

Поэтому командующим 2-м Белорусским фронтом и 1-м Украинским фронтом (т. е. соседям нашего фронта) Ставкой ВГК была поставлена задача максимально ускорить темпы продвижения этих фронтов и тем самым содействовать 1-му Белорусскому фронту. Одновременно и командующему 1-м Белорусским фронтом было дано указание увеличить темпы наступления. С этой целью подтянуть всю тяжелую артиллерию ближе к переднему краю и решать боевые огневые задачи в двух-трех километрах от передовых частей, что должно улучшить взаимодействие с войсками.

Все эти крупные решения претворялись в практические действия войск уже в середине дня 19 апреля. Части 35-й гвардейской стрелковой дивизии «пробили» третью оборонительную полосу противника и прорвались в Оберсдорф. Командир дивизии полковник Г. Б. Смолин уже вскоре докладывал командиру корпуса об организации преследования отходящего противника.

20 апреля 1945 года можно было однозначно утверждать, что обстановка в полосе всех трех фронтов (справа налево: 2-й Белорусский фронт, 1-й Белорусский [381] фронт и 1-й Украинский фронт), от действий которых зависела судьба завершения Второй мировой войны в Европе, складывалась благоприятно.

Поэтому Ставка ВГК, предвидя ход развития событий, направляет директиву командующим этих трех основных фронтов, а также командующему Бронетанковыми и механизированными войсками, командующему Военно-воздушными силами, в которой требует установить знаки и сигналы опознавания и взаимодействия с войсками союзников. В целях избежания перемешивания войск рекомендовалось определить временную оперативно-тактическую разграничительную линию между нашими и англо-американскими частями.

В связи с предстоящими боями в Берлине обращалось внимание на организацию противником обороны столицы Германии.

Наши войска еще стояли на Висле, англо-американское командование пока не видело выхода из ситуации, сложившейся в Арденнах, а гитлеровское командование уже организовывает инженерные мероприятия по созданию неприступной обороны Берлина, проводит тотальную мобилизацию мужского населения и ставит в строй всех, кто способен стоять на ногах и держать любое оружие.

Принципиально это была круговая оборона. Она состояла из внешнего, внутреннего и городского оборонительного обводов. Кроме того, в центре города, начиная от рейхстага, был ряд объектов, которые в свою очередь готовились автономно к обороне, как крепость.