Месть палача - Виктор Вальд

– Цены нет этому мечу, – завистливо простонал Райнольд.

– Необычайно редкий и очень-очень дорогой меч, – кивнул головой хозяин меча. – Купить невозможно, но возможно приобрести его в бою. Мне это удалось, хотя и погибли при этом двое моих оруженосцев. С таким мечом можно идти впереди войска в самую гущу врага. Одним ударом я однажды свалил трех рыцарей!

– Что и сказать, – развел руки рыцарь Райнольд. – Что и сказать… А что же второй меч?

– «Пламенеющий»! – звонко воскликнул Арни де Пелак. – Это и вовсе невероятный меч!

– Вот как? – бледнея, едва выдавил из себя рыцарь из афинского герцогства.

– Сейчас покажу. А вот на ней и покажу…

Райнольд перевел свой взгляд туда, куда указывала рука французского рыцаря. На перекладине, между двух столбов висела туша только что выпотрошенной крупной свиньи. Не ожидая ничьего согласия, Арни де Пелак подал знак своему оруженосцу, и в его руках оказался и вовсе невиданный меч. Вернее даже не то. Такой меч видели многие ревностные христиане, но видели его на иконах и на церковных картинках. На тех самых, где изображен херувим, охраняющий вход в Эдем. Господь только что изгнал Адама и Еву из своего сада, а охранять вход в него поручил одному из своих крылатых помощников. А чтобы устрашить всякого желающего в глупости своей проникнуть в Эдем, Всевышний вручил своему охраннику волнообразный меч, горящий огнем.

От этого и получил свое имя очень уж особенный меч, пока увиденный в железе немногими. «Пламенеющий» уже только видом своим необычным заставлял броситься бежать всякого врага. Немногим короче «Когтя дракона», этот меч имел противо направленные изгибы на две трети клинка от гарды. При этом волны клинка были необычайно остры и чуть отгибались, как у пилы. Конец клинка был прямой, для колющих ударов, как и у обычного меча. Но волнистые изгибы творили невероятное.

Не успели собравшиеся разместиться удобнее для продолжения зрелища, а чужестранный рыцарь несколькими, казалось, легчайшими движениями своего страшного меча сделал из туши свиньи что-то ужасное и восхитительное. Восхитительное оттого что кожа и мяса животного теперь свисала как лепестки огромной розы. Ужасное оттого, что все это мысленно перенесенное на тело человека заставляло содрогнуться даже видавших виды убийц и самых доблестных воинов.

– Ну, и как тебе мой «Пламенеющий»? – без меры довольный, спросил приблизившегося Райнольда хозяин столь страшного меча. – Конечно, с доспехами такого не проделаешь. Хотя при умении… А вот всякую бездоспешную пехоту меч уничтожает превосходно. Даже те, кто выжили, очень скоро умирают от ран. Раны от этого меча втрое шире, чем в обычного. Вот так! «Пламенеющий» оружие, которое заслужит славу очень скоро[221]. А пока порубим турок. Не думаю, что они так же старательно укрыты доспехами, как я… Или как ты и…

Добавив последние слова, скорее из вежливости, Арни де Пелак оглянулся:

– А где же рыцарь Рамон?

– А где же Рамон? – эхом ответил ему вассал Рамона Мунтанери.

Высокий ростом Анри де Пелак первым увидел старшего рыцаря Золотых ворот.

– Так вон он где! – с усмешкой возвестил французский рыцарь и тут же указал вытянутым «Пламенеющим» в сторону уже начинающей собираться для нового развлечения толпы.

Но то, что увидели вмиг растолкавшие зевак рыцари, смутило их. Доблестный рыцарь Рамон Мунтанери, раскрасневшись от неизвестных причин, крепко и оттого странно держал за одежду на спине… старуху.

– Рамон, что с тобой? – едва слышно спросил его вассал Райнольд.

– Грета! – задыхаясь, ответил Рамон Мунтанери.

– Разойдитесь! – грозно воскликнул напирающей толпе Анри де Пелак.

Но его французский язык был понятен только «каталонцам» Рамона Мунтанери, выросшим среди афинских французов. Для всех остальных убедительнее слов оказался грозно поднятый «Пламенеющий».

– Что с тобою, рыцарь Рамон? – как можно мягче спросил обескураженный французский рыцарь, после того, как ближайший к ним зевака оказался в десяти шагах.

– Грета… – как в наваждении ответил Рамон Мунтанери.

– Грета… Это его любимая девушка, – в растерянности ответил рыцарь Райнольд.

– Эта старуха его девушка? Любимая? – совсем озадачился Анри де Пелак.

– Да нет же… Нет! Нет! – тут же запротестовал Раймон.

Он хотел что-то прояснить, но Рамон Мунтанери все в том же наваждении опять прошептал:

– Грета… Моя милая Грета…

– Здесь какое-то волшебство… Или колдовство, – начал догадываться французский рыцарь.

– Нет! – громко воскликнул неожиданно пришедший в себя Рамон Мунтанери. – Посмотри, мой друг Райнольд на эту записку. Ты узнаешь на ней руку моей милой Греты?

– Собственно говоря… – замялся друг.

– Я знаю точно – это написано рукой моей Греты. Она написала то, что умела. Вернее то, чему ее обучил этот «синий дьявол».

– «Синий дьявол»? – переспросил Анри де Пелак.

Его все больше и больше втягивало в это происшествие, все более и более окутываемое тайной и возможно истинным колдовством – главным противником настоящего рыцаря.

– Да отпусти ты ее! Никуда она не денется, – оглядываясь по сторонам, попросил за старуху рыцарь Райнольд.

– Да куда же я денусь? – без малейшего намека на страх подала свой скрипучий голос освобожденная от сильной руки рыцаря старуха. – Ведь я все еще не получила свой золотой.

– Какой золотой? – наклонился к старухе Анри де Пелак.

– Тот самый, который обещала мне девушка, если я передам в руки рыцаря Рамона Мунтанери записку, написанную ее рукой. Ты, обижающий старуху, и есть рыцарь Рамон Мунтанери?

Вместо оцепеневшего друга ответил рыцарь Райнольд:

– Могу в том поклясться.

– Замечательно, – беззубо усмехнулась бесстрашная старуха. – Где мой золотой?

– Мой друг, ты уверен, что эта записка написана рукой Греты? – обратился Райнольд к своему старшему рыцарю.

– Как и то, что она сейчас в горах Гимета, в моем замке, под защитой моих людей… А она… – Рамон едва опять не схватил за одежды старуху, но был остановлен сразу обоими рыцарями. – А она… Она утверждает, что моя Грета в тайном месте здесь, в Константинополе, и просит ее освободить…

– В тайном месте! Освободить! – ахнул восторженный Анри де Пелак. – Так чего же мы медлим? Вперед, друзья! Вперед! Перевернем весь этот город! Поставим вверх ногами всех его жителей!

– Не спеши, рыцарь… Все не так просто. В городе такое количество домов, что не счесть, – нахмурился Райнольд. – Давай послушаем Рамона.

Рамон Мунтанери провел обеими руками по лицу и перекрестился, прогоняя все то, что должно мешать мысли и действию рыцаря. Потом он несколько раз вздохнул и сказал:

– Кажется, я начинаю понимать…

– Вот и хорошо, – обрадовался рыцарь Райнольд.

– И меня это радует, – добавил французский рыцарь. – Говори!

– Моя Грета часто рассказывала о «синем ангеле» в страшном человеческом обличии, который неоднократно спасал ее жизнь. Он всегда появлялся в то мгновение, когда смерть уже должна была покрыть своим покрывалом мою милую Грету. Но она ошибалась… Моя милая Грета ошибалась. Я уже не застал казнь дьявола в «синих одеждах», но многое наслышан о его деяниях и кознях. Мне описали его внешность. Это без сомнения тот, кого Грета принимала за «ангела». Она так же говорила об его ужасном обличии, но описывала с добротой. И что же получается… Этот «синий дьявол» не сгорел в огне, а прямиком направился к моей девочке и, пользуясь, своими хитростями, вызвал ее из замка и… и похитил!

– Похитил! – как-то сладостно ахнул французский рыцарь. – И теперь она просит о помощи… Где эта записка? Что здесь? Я могу разобрать только слова Грета и… и…

– И Рамон, – подсказал Рамон Мунтанери. – Грета говорила, что этот «синий дьявол» многому полезному научил ее на том страшном острове, где нашли свою смерть многие…

– На каком страшном острове? – тут же спросил Анри де Пелак.

– Ах, потом… Потом, – отмахнулся обеими руками рыцарь Райнольд.

– Но буквы для моей Греты были сложны в понимании и написании. «Синий дьявол» научил ее только нескольким словам. Я же показал, как пишется мое имя, и она это не забыла…

– Так вот почему в этой записке больше ничего нет. И как нам понять, где она? Как нам быть? – снимая шлем и передавая его оруженосцу, спросил французский рыцарь.

И тут же, все три рыцаря одновременно воскликнули:

– Старуха!

На этот дружный возглас старуха тихо ответила:

– Где мой золотой? Перпер, флорин, дукат… Все равно… Но золотой! Она мне обещала, что я получу его сразу же, как передам записку. Где мой золотой?

– Может ее повесить за ноги? – склонился над ухом Рамона Мунтанери его друг и вассал.

Тот отрицательно кивнул головой:

– Ты получишь свой золотой, когда отведешь меня к ней.

Но упрямая старуха только надула щеки.