Наследство. Огонь и меч - Саймон Браун

Однако на третью ночь, когда наступила очередь Линана оставаться на страже, он услышал какой-то странный звук, долетевший издалека по ночному лесу. Сперва принц подумал, что просто где-то сломалась ветка или слишком громко скрипнуло дерево, однако когда звук повторился, он прозвучал гораздо ближе. Теперь Линан мог с уверенностью сказать, что этот звук отличался от скрипа деревьев, шелеста листвы и треска сломавшейся ветки.

Стараясь дышать ровно, Линан вглядывался в темноту, но увидеть ничего не смог. Он поднялся на ноги, бесшумно вытащил из ножен меч. Первой его мыслью было разбудить остальных, но он постарался убедить себя в том, что виной всему его собственные страхи и дикая игра воображения.

Но вот незнакомый звук снова повторился, будто бы в другой стороне, и теперь он раздался еще ближе. Линан повернулся на месте и стал вглядываться в окружавший его лесной мрак, пытаясь различить хоть какое-нибудь движение, какой-нибудь признак жизни. Однако, как и раньше, он не смог ничего увидеть.

В конце концов он уверил сам себя в том, что просто переволновался, убрал меч в ножны и уже собирался усесться возле огня, как вдруг увидел прямо перед собой два глаза, глядевшие прямо в его глаза. Зеленые зрачки горели сверхъестественным огнем. Невольно Линан закричал и вскочил на ноги. Видение тотчас исчезло.

Схватившись за меч, к нему подскочил Камаль. Он медленно обошел все вокруг, после чего остановил взгляд на лице принца.

— Какого черта ты расшумелся, малыш?

— Мне… мне показалось, будто я что-то увидел.

— Что?

— Глаза. Зеленые глаза. А перед этим я слышал движение.

— Движение, — угрюмо повторил Камаль. Теперь уже сидел, выпрямившись, и Эйджер. — Я не слышал никакого движения и не видел никаких глаз.

Лицо Линана залила краска.

— Простите, что разбудил вас, — резко произнес он.

Камаль и Эйджер обменялись усталыми взглядами.

— Ты отлично исполняешь свое дело, мальчик, — с сердечным участием проговорил Камаль. — Подобная бдительность достойна похвалы.

После этого оба солдата повалились на землю и почти тотчас же снова заснули.

Линан озлобленно принялся подкладывать в огонь сучья до тех пор, пока языки пламени не поднялись намного выше. Он обошел кругом костер, самым внимательным образом оглядывая землю. Никаких следов не было, вообще вокруг костра он не обнаружил ничего необычайного.

«О да, ты могущественный воин, — мысленно заговорил он сам с собой. — Ты создаешь врагов из теней, треска сучьев и собственного страха, будто тебе не хватает тех, кто уже стал твоим недругом».

Он сел на землю возле огня и попытался расслабиться, однако когда вскоре его на посту часового сменила Дженроза, он продолжал испытывать сильнейшее душевное напряжение и из-за этого не мог заснуть еще около часа. Когда наступило утро, и он проснулся, он чувствовал себя усталым, раздражительным и никак не мог выбросить из головы воспоминание о тех двух зеленых глазах.

Беглецы очень аккуратно делили между собой остатки сушеной рыбы и ягоды, которые им удалось собрать в полях. Но, несмотря на это, запах съестного полностью закончился к концу четвертого дня их пути через лес. В лесу они смогли набрать еще несколько горстей черники и орехов, но этого было слишком мало, чтобы утолить нараставший голод и избавиться от голодных спазмов в желудках, которые нарушали спокойный сон. Теперь всем приходилось довольствоваться лишь свежей водой из ручьев, во множестве встречавшихся на пути.

Утром пятого дня они неожиданно вышли на широкую дорогу, по которой определенно кто-то проходил совсем недавно. В пыли отпечатались следы человеческих ног, на глаза попался выпавший откуда-то гвоздь, неподалеку от него в пыли лежала брошь, еще не успевшая потерять своего блеска. Спустя несколько часов путники услышали впереди людские голоса, донеслось до них и хрюканье одной или двух свиней. Настроение друзей поднялось, однако они не были уверены в том, что увидят в действительности, и потому продолжали двигаться с возможными предосторожностями.

Вскоре они вышли к маленькой деревушке, состоявшей не более чем из дюжины хибар, расположенных вокруг ровной плогдадки, в середине которой находился колодец. Повсюду здесь сновали маленькие ребятишки, абсолютно одинаково одетые в незамысловатые рубахи, подпоясанные на талии грубыми шнурами. Между хибарами и колодцем быстро ходили женщины в длинных шерстяных платьях с широкими кожаными поясами. У каждой из них в руках была либо тяжелая корзина с выстиранным бельем, либо деревянная кадка с водой. Все они осторожно поднимали свою ношу так, чтобы не задеть головы детей, которые уворачивались и прыгали вокруг с самым беззаботным видом.

Как только жители деревушки заметили незнакомцев, жизнь вокруг точно замерла. Счастливые лица ребятишек изменили свое выражение — теперь на них можно было прочесть неуверенность и страх, — а женщины побросали свои корзины и кадки и все как одна выхватили из-за поясов длинные искривленные ножи. Лезвия сверкнули в лучах солнечного света, пробивавшихся сквозь заросли.

— Нечего сказать, очень дружелюбная компания, — тихо пробормотала Дженроза.

— Ты заметил, как их много? — спросил Эйджера Камаль.

Эйджер с отсутствующим видом кивнул, и Линан осознал, что для такого небольшого числа строений людей действительно казалось слишком много. Лишь в следующий миг он увидел крыши еще нескольких домишек, стоявших вдоль дороги, отходившей в сторону от деревушки.

Камаль велел своим спутникам оставаться на местах, а сам неторопливо и осторожно прошел на десять шагов вперед, раскинув руки с растопыренными пальцами в стороны.

— Мы не собираемся причинить вам никакого зла, — сказал он.

— Мы постараемся этого не допустить, — отозвалась женщина, стоявшая возле колодца. Она была ниже остальных, но что-то в ее голосе выдавало ее старшинство.

Женщина прошла несколько шагов в сторону Камаля.

— Кто вы такие и как вы здесь оказались?

— Это псы, Белара! — с неподдельной тревогой воскликнула одна из женщин. — Это силонины псы!

Среди людей послышался испуганный гул голосов, однако ни одна из женщин не опустила ножа и не отступила ни на шаг.

— Не говори ерунды, Энасна, — отозвалась та, которую звали Беларой. — Совсем недавно был полдень. Никакие псы в это время не выходят из леса.

Камаль пожал плечами, взглянул на Энасну.

— Как вы можете видеть сами, мадам, у меня две ноги, а не четыре. Я не собака, а путник. — Он повернулся к первой женщине. — Я так понимаю, что вас зовут Белара. Меня и моих товарищей жители нашей деревни отправили в Спарро к королю Томару. Мы должны просить его о снижении податей — последнее лето было для нас злым, и наши урожаи слишком скудны.