Новгородская альтернатива. Подлинная столица Руси - Андрей Буровский

Правда, и тут археология несколько «поправляет» представления о чисто русском характере города… К этому времени относятся несколько неукрепленных поселений вокруг тогдашнего Пскова — крепости на горе. В том числе такие поселения прослежены на противоположном берегу Великой напротив крепости. Раскопан могильник, относящийся к одному такому поселению. В могильнике обнаружены погребения балтов, финно-угров, славян: население и в эту эпоху было пестрым, разнообразным.[79]

Что же касается истории города… Археология свидетельствует: уже в исторические времена город возникал трижды. Дважды он погибал в огне нашествия. Сначала погиб Псков финноугров: скорее всего, он уничтожен в ту самую эпоху, когда варяги княжества Рюрика захватили Приильменье и Повеличье. Тогда-то появились в этих краях и родственники будущей княгини Эльги-Ольги, а ее отец смог сделаться перевозчиком на большой реке.

Этот варяжский Псков тоже погиб спустя полтора столетия. Об этом неопровержимо свидетельствуют «следы пожара, в котором погибли постройки первой половины XI века» [38. С. 61].

Ну ладно, с варягами все ясно — захватили финнское поселение, учинили резню, стали сами жить-поживать. Ничего другого от них как-то особо и не ждешь. Но что же произошло с варяжским Псковом в середине XI века?

В летописях есть глухое упоминание: мол, из сыновей Владимира Красное Солнышко сидел в Пскове князь Судислав. Вообще жизнь на Древней Руси XI века особой скукой не отличалась: шла отчаянная борьба за власть между полчищами сыновей Владимира. Воевать было тем легче, что происходили сыновья от разных жен князя, воспитывались в разных городах и первое «мама» произносили на разных языках: ведь жены Владимира, ко всему прочему, были разноплеменны.

К эпохе борьбы между Владимировичами относится и убийство Бориса и Глеба… По официальной версии — Святополком Окаянным, но некоторые исследователи давно предположили, что убил братьев как раз Ярослав. Эта версия о Ярославе — жестоком собирателе земель и братоубийце, интересно представлена в книге Фаины Гинзбург [128].

Война и взаимное истребление Владимировичей завершилось фактическим разделением Руси между Ярославом и Мстиславом Тмутараканским. В 1026 году, после примирения Ярослава и Мстислава, из множества сыновей Владимира в живых осталось всего трое. Ярослав владел основной частью Руси и ее столицами, Киевом и Новгородом. Мстислав держал крайний юг Руси, Причерноморье.[80]

Третий оставшийся пока в живых Владимирович, Судислав, сел на псковский престол между 1010 и 1015 годами. Точной даты его вокняжения летопись не называет — Судислав был из «молодших» Владимировичей, в междоусобицах не участвовал и летописца мало интересовал. О времени его вокняжения мы судим по документам Спа-со-Мирожского монастыря, основанного в 1015 году. Монастырь создан был как оплот христианства и для поддержки Судислава в языческой Псковщине; его первыми вкладчиками (а может быть и основателями?) были семеро из двенадцати сыновей Владимира.

В 1036 году скончался Мстислав Тмутараканский. И «в се же лето всади Ярослав Судислава в порубъ, брата своего, Плескове, оклеветан к нему» [30. С. 34].

Очень глухое, неопределенное упоминание. В чем состояла клевета? Что говорил по этому поводу сам Ярослав? Как это вообще понимать: «всадил в поруб»? Судислав же — князь Пскова! У него же есть своя дружина, он может поднять ополчение своей земли… Мстислава Ярослав, может быть, тоже хотел бы удавить или посадить в каталажку, да поди удави и посади…

Еще целая обойма вопросов, на которые нет вообще никаких ответов. Никаких. Это вопрос о том, что же делал Судислав во время своего княжения?

Вопросы возникают потому, что Судислав сидел на престоле крайне тихо. Это «один из самых незаметных князей» Древней Руси [68. С. 415]. О нем очень мало известно. Всего два упоминания между 1015 и 1036 годами — о вокняжении «малолетнего» Судислава в Пскове и о свержении его Ярославом. И все. Чем занимался князь два десятилетия — Бог весть.

Этого-то «тихого князя» Судислава его брат по отцу, великий князь Ярослав-Ярицлейв сверг с престола и «посадил в поруб» — то есть в тюрьму. За что?

После 1036 года Судислав опять исчезает из летописей. О нем известно только, что он просидел почти четверть века в тюрьме и был освобожден племянниками только для того, чтобы принять монашеский постриг. Очень загадочный князь, очень мало известное, мало понятное княжение.

Наверняка современникам было известно многое, о чем они говорили, но в летописях не писали. Может быть, как раз потому, что Судислав-то сидел в порубе, а его более удачливый брат был на свободе и притом во главе государства?

Невольно возникает подозрение — может, именно личные качества Судислава, его малозаметность, кротость и сыграли роковую роль? Остальные-то братья воевали, принимали активное участие в междоусобице, их голыми руками не взять!

Впрочем, летописный рассказ никакого мотива для ареста вообще не выдвигает, не объясняет совершенно ничего. Можно приписать Ярославу вообще любые мотивы — от каких-то важнейших государственных причин до личного раздражения… что угодно. Скажем, Судислав слишком громко чавкал за столом, Ярослава это раздражало — вот он и отомстил Судиславу за испорченный аппетит. Бред? Но ведь данных никаких.

И все же при любых личных качествах князя все равно получается странно: старший брат вот взял и посадил младшего брата, князя Пскова в тюрьму! А дружина где? А псковичи? Или они не любили князя и потому так легко отдали его на расправу князю Ярицлейву?

Только вот история о «заключении в поруб» Судислава совпадает по времени с уничтожением полуваряжского Пскова. Судислава свергают в 1036 году. Бревно, прорезавшее уничтоженный языческий могильник, срублено всего через восемь лет, в 1044 году. За несколько лет до этого 1044 года Псков брали штурмом, резали его жителей, население сменилось почти полностью. Псков горел, языческое капище и кладбище при нем были полностью уничтожены; потом поверх «слоя набега, слоя пожара», начала формироваться совершенно новая застройка.

Примерно в эти же годы то же самое происходит еще с одним городом Прибалтики — с городом, который теперь имеет три имени: эстонское Тарту, немецкое Дерпт, русское Юрьев. Иногда приходится слышать, что Тарту хотя и был «в 10–11 вв. известен как поселение древних эстов — Тарпату», но «впервые упоминается в летописях под 1030 как город Юрьев, построенный Ярославом Мудрым (по христианскому имени Ярослава — Юрий)» [129. С. 630]. Все так — и в летописях упоминается, и Юрьевом его действительно назвали. Но как чаще всего и бывает, уважаемый и авторитетный источник чуть-чуть, совсем чуть-чуть не договаривает.

Дело в том, что при виде войска Ярослава эсты странным образом не кинулись ассимилироваться, издавая ликующие вопли. Раскопки Тартуского городища зафиксировали грандиозный пожар начала XI века. В огне этого пожара погибло крупное поселение культуры Рыуге, — то есть археологической культуры эстов.

На месте этого поселения вырастает древнерусское поселение с очень характерными для Древней Руси постройками, инвентарем и керамикой, атрибутами христианского культа. Интересны находки предметов южнорусского происхождения — ведь армия Ярицлейва включала воинов родом с Киевщины, с юга его государства. В очередной раз сообщения летописи подтверждаются данными археологии — и наоборот [130. С. 265–271].

Летописное сообщение об этих неоднозначных событиях такое же краткое, как об аресте Судислава: «Иде Ярослав на чюдь, и победи я, и постави градъ Юрьевъ». Эпически конкретно и коротко. Идеологическим основанием для похода на «чюдь» была «необходимость» крестить язычников, нести им Слово Божие. Ведь ясное дело, стоит шарахнуть язычника по башке мечом — он тут же сделается ревностным христианином. А расширение своего государства, стяжание новых богатств — это уже как бы естественные последствия; так сказать, законная награда за тяжкий труд крестителя и проповедника.

Судислав не мог не быть крещен… Но Псковщина тогда была языческой. Спасо-Мирожский монастырь и создавался как оплот новой веры, как идеологическая поддержка христианской династии Рюриковичей.

Вот и получается — Псков и Псковская земля разделили судьбу «чуди белоглазой», их стольного города Тарпату. Сперва, в 1030 году, смели с лица земли Тарпату и поставили на его месте Юрьев. В 1036-м то же самое сделали с Псковом.

Наивно было бы видеть в Ярославе искреннего миссионера, стремящегося расширить пределы христианского мира. Шла обычная цепь феодальных войн, завоевание всего, что недостаточно хорошо защищается.

А поход на языческий Псков имел и еще один смысл: поход против последнего оставшегося в живых брата Ярослава, «который мог претендовать на часть власти в государстве» [36. С. 86]. Война с язычниками — великолепный предлог!