РАМ-РАМ - Сергей Костин

Один из встретивших нас голодранцев в тюрбанах, опустив ноги в воду, сидел на ступеньках перед лодкой. Он протянул вверх руку, давая нам с Кудиновым возможность о нее опереться, но мы этой любезностью пренебрегли. Лешка, как и обещал, сел за весла, и я протиснулся за ним на заднюю скамейку. Кудинов оттолкнулся от берега, и наши провожатые повернулись к нам спиной. Они не сделали ни малейшего жеста, чтобы отметить наш отъезд, в их глазах ни разу не проскользнула искра интереса или просто жизни.

— Веселая компания! — подхватил вслух мои размышления Кудинов. — Предполагаю, что на том свете будет примерно такая же.

— Как ты плохо думаешь о людях! — возразил я. — Смотри, пока нас не было, тот парень вычерпал в лодке воду.

Действительно, дно лодки было почти сухим. Пятка моя уперлась в коробку. Только теперь из нее уже не торчала леска — похоже, в обмен на рыболовецкие приспособления островитяне посылали на континент плоды своего труда, может быть, орехи? И черпак не забыли оставить — вот он, на своем месте под сидением. Это человеческая жизнь в бедных странах ничего не стоит, а вот каждая вещь, даже сделанная из куска старой покрышки, имеет свою ценность. Мы такие разные! Тогда почему жизнь людей из западного мира, которая им самим кажется бесценной, здесь должна оцениваться так же?

Я хотел было проверить, что же было в коробке, но меня отвлек Лешка.

— Лодочник сидит на месте?

Действительно, сейчас начинался самый ответственный этап операции.

— Да, а ты смотришь за дворцом?

— Пока никакого движения, — успокоил меня Лешка. Он греб редкими сильными движениями, посылавшими лодку сразу на несколько метров вперед.

— А ты думаешь, они собираются выкатить на стену артиллерийскую батарею?

Я повернулся к удаляющемуся дворцу и принялся сканировать окрестности. Никого! Только птицы никак не угомонятся в кронах деревьев. Одна вещь мне не нравилась. Ювелир говорил, что вроде бы и продавец должен был уехать из дворца после сделки. В этом, по его словам, даже и был весь смысл: и они, и мы одновременно скользим по водной глади, на виду у проезжающих машин, чтобы ни одна сторона не могла реализовать какой-нибудь коварный восточный замысел. Однако продавец явно живет на этом острове, ждет сейчас своих бобов с орехами, а на открытой местности, в плоской лодчонке, в которой и нагнуться толком нельзя, мы с Лешкой представляли собой идеальную мишень. Как в том коридоре из сна, где выходы были блокированы вооруженными людьми. Вот он, один, спереди, на берегу, а кто-то сзади — и не один!

— Расслабься! — произнес Лешка. — Твой Господь не допустит ничего плохого. Я еще не передал своей бывшей деньги на декабрь.

Кудинов был разведен — в новой, российской Конторе это уже допускалось — и отдавал половину зарплаты на ребенка, десятилетнего сорванца Максима, которого он обожал.

— И что? — возразил я. — Твоя Таня просто получит не половину, а всю твою зарплату! Меня беспокоит, что по плану эти ребята должны были сейчас плыть рядом с нами.

— Они передумали! Или соврали.

— И в чем еще они передумают или соврут?

Лешка дернул головой назад, себе за спину.

— А то чучело там сидит?

— Сидит.

— Вот видишь!

Действительно, если нас собирались пристрелить на обратном пути, ждать лодку было бы бессмысленно. Даже если выстрелов с дороги слышно не будет, за ней придется лезть в воду, а сикх-лодочник вряд ли собирался мочить свои одежды. Он по-прежнему, не шевелясь, сидел на корточках — я после такого продолжительного физического упражнения не встал бы и не разогнулся!

Как если бы сикх прочел мои мысли, он поднялся и аккуратным жестом расправил складки на своем балахоне. Потом он поднес руки к голове, чтобы поправить тюрбан.

И дальше все пронеслось в моей голове в течение доли секунды. Перед моими глазами возник тот гуру, точно таким же жестом поправляющий несуществующий тюрбан и произносящий свои нелепые слова. Как он сказал? «Когда кто-то сделает вот так, немедленно прыгайте в воду!» Я тогда внутренне усмехнулся. Какую воду? А вот она вода — вокруг!

— Лешка! — заорал я, вскакивая. — Прыгай в воду!

Кудинов от неожиданности даже выпустил весла.

— Что?

— Прыгай в воду и ныряй, как можно глубже!

Объяснять подробнее, как мне показалось, было неуместно. Если все мое поведение можно было назвать уместным! Я замахнулся, как если бы хотел сбросить Кудинова в воду, но он поверил мне на слово.

Он нырнул первым, сильно покачнув лодку, так что мне прыгать, считай, не пришлось. Сквозь мутную воду я увидел, как в гирлянде воздушных пузырьков шло вниз Лешкино тело в светлой рубашке, и сделал энергичный гребок руками и ногами, чтобы оторваться от поверхности. Кудинов, как гигантская лягушка, опережал меня на пути в глубину. Глаза его были открыты и смотрели на меня, как мне показалось, недоуменно. «Вот будет здорово, если гуру надо мной подшутил!» — успел подумать я.

В воде звук распространяется по каким-то своим законам. В тот момент мне показалось, что мне по ушам ударили медными тарелками и что у меня лопаются барабанные перепонки. Я испугался, что сейчас потеряю сознание. Тягучий, медленный, липкий, как напалм, грохот взрыва толкал меня ко дну. Но дно — вот оно, совсем близко! Я даже коснулся руками толстого слоя ила.

Лешка уже развернулся головой вверх, и теперь передо мной было его лицо. Он показывал большим пальцем вверх: «Выныриваем?» Мы энергично погребли к поверхности. Озеро было неглубоким — от силы метра три.

Я, когда ныряю, не люблю — хотя это необходимо — постепенно выпускать воздух из легких. Поэтому на поверхность я выскакиваю, как пробка — по пояс. Лешкина голова показалась медленно. Он глотнул воздуха и небрежным движением убрал со лба и глаз волосы — как если бы нырял за ракушкой на пляже.

— Ты увидел, как он целится из базуки? — спросил он.

Я развернулся в воде в сторону берега. Сикх бежал по эспланаде к Ам-беру, придерживая рукой тюрбан. Он совершенно очевидно не знал, что мы с его лодкой должны были пойти ко дну, иначе не сидел бы там спокойно, поджидая нас. Однако стать соучастником преступления он не стремился — бог, какой там у них главный, с ней, с лодкой! Теперь она материализуется уже в следующей жизни.

Лешка по-прежнему вопросительно смотрел на меня.

— Это долгая история, — сказал я. — Попозже расскажу, когда ты будешь в состоянии в это поверить. Где-то между пятым и шестым стаканом.

5

Мы с Лешкой были живы, но… Мы поныряли для очистки совести. Однако слой ила на дне был таким толстым, а наши вещи могло разбросать так далеко, что смысла в этом большого не было. Деньги, кредитки, паспорта, а также менее нужная для выживания, но все же полезная техника в виде мобильных телефонов, компьютера и фотоаппарата покоились на дне озера. Из всего моего багажа, как и позавчера, при мне оставался лишь бронзовый брелок для ключей в виде пляшущего Шивы, который я пристегнул за ту же петлю джинсов и спрятал в тот же карманчик для зажигалки. Ну, к счастью, уцелели и мы сами, правда, в совершенно мокрой одежде. Я обнаружил также — Кудинов-то был в туфлях на шнурках, — что на дно поспешила и одна из моих босоножек. Теперь я сам превратился в босоножку.

— К счастью, у нас в этом городе есть друг, который не оставит нас в беде, — подсказал выход мой невозмутимый товарищ.

И не только это!

— А ключ от камеры хранения у тебя? — вспомнил я. Там же лежали наши сумки!

Кудинов похлопал себя по карману джинсов: вот он, спаситель, на месте!

Мы сняли и отжали одежду — ну, не доходя до крайностей! Теперь, как добраться до центра? Расплатиться-то нам нечем!

Кудинов не забивал себе голову долгосрочным предвидением. Он думал о том, что нужно и можно было предпринять немедленно. Он свистнул проезжающему «тук-туку», и через пятнадцать минут мы уже приближались по центральной улице к лавке коварного Бабы. Мы, разумеется, проверялись, но по большому счету нам было все равно, следили за нами или нет. Если бы следили, наверное, всего этого бы не произошло.

— Если мы задушим его, прежде чем он что-то успеет сказать, наших проблем это не решит, — на всякий случай предупредил меня Лешка.

Пока мы ехали, одежда на ветру практически высохла. Оставшуюся босоножку выбрасывать я не стал, рассчитывая опираться на обутую ногу при долгом вынужденном стоянии. В Индии человеком с босыми ногами никого не удивишь, даже если это европеец.

— Подожди нас тут, — сказал Кудинов водителю «тук-тука», озорного вида подростку. — Мы скоро поедем дальше.

Лавка ювелира оказалась закрытой, но где-то в задней комнате виднелся луч света. Я решительно постучал в дверь. Потом еще раз, погромче. Хотя, куда еще громче!

— Смылся, вражина? — предположил Лешка.

Я был так зол, что пнул дверь ногой. Полоска света в глубине здания вдруг стала шире. Потом ее частично заслонил мужской силуэт, идущий к двери. Это был почтенный Баба собственной персоной.