Вместе с Россией (Вместе с Россией - 2) - Егор Иванов

Сегодня утром, например, ему казалось, что он держит такое решение уже в руках. Сепаратный мир с Россией! Ведь это перевернет всю европейскую политику и окажет решающее влияние на ход войны.

"Если Россия выйдет из войны - ради такого можно отдать и десять миллиардов марок и посулить Константинополь, - всю мощь германской армии повернем на Запад. Разгром франции за пару недель гарантирован... Англия лишается своего союзника на континенте. После этого, как и Наполеон Бонапарт, объявляем континентальную блокаду Британии, подводными лодками топим весь тоннаж, который она сможет собрать по миру, чтобы не умереть на своих островах с голоду... Тем самым ликвидируем недовольство затяжной войной в Германии - слава богу, что химики нашли способ получения азота из воздуха, иначе пришлось бы остановить пороховые заводы... Франция заплатит контрибуцию, которая во много раз покроет те десять миллиардов, которые мы выдадим России. Экономически империя Романовых будет плясать под нашу дудку, поскольку мы - естественный барьер между Европой и Россией. Никакие русские товары не проникнут мимо нас на европейский рынок..."

- Так в каком положении дела с русскими эмиссарами? - спрашивает кайзер своего адъютанта.

- Ваше величество! - подтянулся на ходу офицер. - Министр иностранных дел и начальник Генерального штаба доложили, что все идет по намеченному плану. Князья готовы стать посредниками и передать наши предложения в Петербург.

- Да, да! Я помню этого молодого Думбадзе... Полковник Николаи подробно докладывал мне о его связях при дворе кузена... Как они ведут себя в Берлине?

- Я видел их вчера на вечере у графа Бэтузи-Хук... - решил поделиться своими наблюдениями адъютант. - Они очень светские люди, и все было так, как вы утвердили, государь! Немецкие гости графа отзывались о русских прямо-таки восторженно, хвалили русских офицеров и солдат, хвалили Россию...

- Надеюсь, не слишком?! - уточнил кайзер.

- Разумеется, ваше величество! Но, согласно предписанию, позволено было небольшому струнному оркестру, приглашенному на этот вечер, сыграть русский гимн "Боже, царя храни!"...

- Продолжайте в этом духе... А как наш австрийский "медлительный блестящий секундант"? Фон Гетцендорф все еще разрабатывает план отделения Австрии от Германии и заключение собственного сепаратного мира с Россией?

- Так точно, ваше величество! Полковник Николаи просил доложить, что по данным, полученным от его агентуры в австрийском Генеральном штабе, фон Гетцендорф решил предложить России следующие условия: отдать ей Галицию вплоть до реки Сан, признать сферой ее влияния Румынию и Болгарию, дать согласие на то, чтобы России принадлежало главенство над проливами.

- Их побили в Галиции, они и готовы теперь ее отдать!.. - злобно рявкнул кайзер, его настроение начало портиться. - Ведь вместе с нашими представителями в имение к фрейлине Васильчиковой выезжал и австрийский эмиссар - они решили идти по нашим стопам... Но я им покажу, как вести сепаратные переговоры...

Несколько шагов император сделал молча, обдумывая какую-то новую мысль.

- А как обстоят дела у наших банковских деятелей? - обратился Вильгельм к доверенному спутнику. - Фон Ягов переговорил уже с директором "Дойче банк" Монквицем? Я говорил министру, что воздействие на русских надо вести одновременно и по этой, весьма чувствительной для Петербурга линии финансовой! Интересы очень многих людей в российской столице тесно переплетаются на банковской ниве с германскими... Даже если взять этого коммерсанта, как его... Я имею в виду самого крупного акционера Петербургского международного банка...

- Ваше величество имеет в виду господина Мануса? - напомнил имя финансиста адъютант.

- Именно его, - отрубил император. - Передайте фон Ягову, чтобы он ускорил поездку в Стокгольм Монквица. В Швеции банкиру надлежит связаться с коммерсантом Гуревичем, бывшим председателем варшавского отделения общества "Мазут". Он теперь обеспечивает связь наших финансистов через Стокгольм с Петербургом... Впрочем, надо подумать... Гуревич, наверное, резидент русской разведки...

- О, ваше величество! - восхитился адъютант. - Как полно вы держите в голове все обстоятельства этого важного дела!

- Оно действительно важное, мой мальчик! Мы не только готовим для себя мир с Россией, но и подрываем единство Сердечного согласия, возбуждаем англичан против русских и заставляем Францию дрожать от злости!.. Передай фон Ягову, чтобы он не оставлял усилий воздействовать на царя и царицу, при слове "царица" лицо Вильгельма перекосила ухмылка, - через Васильчикову... Нам известно, что ее письма точно попали в цель, и приезд Думбадзе связан с ее корреспонденцией... Надо подумать о том, не направить ли нам фрейлину в Петербург. Правда, Васильчикова крайне глупа... Хотя в делах, которые лежат на поверхности, ее глупость может нам сослужить неплохую службу... Хм!.. Глупость подобна бомбе замедленного действия... сострил император.

- Ваше величество, это колоссально! Это - великая мысль великого императора! - искренне восхитился адъютант. - Позвольте это записать, ваше величество?

Адъютант ловким движением вынул блокнотик и серебряный карандаш.

- После этого изречения императора, - сказал о себе в третьем лице Вильгельм, - пометьте, что герцог гессенский Эрнст, брат Александры, должен постоянно в своих письмах к сестре отмечать важность нашего с Николаем замирения и предотвращения таким образом падения русского трона. Пусть почаще пишет сестре... Пусть подчеркивает, что Англия и Франция никогда не отдадут России Константинополь, а сейчас плетут хитроумные интриги против царского двора... Полагаю, это убедит моих родственничков в Петербурге!

61. Мельник, июнь 1915 года

Очередная встреча Соколова со Стечишиным была назначена в трех десятках километров от Праги, в виноградарском городишке Мельник, стоящем на холме при слиянии Лабы и Влтавы. В маленьком городе, излюбленном месте отдыха пражан, можно было легко найти укромный уголок для продолжительной беседы.

В старинной гостинице "У моста", стоящей на пражской дороге, там, где она выходит из Мельника и следует дальше на север по берегу полноводной Лабы, штабс-капитан императорского и королевского Генерального штаба "Фердинанд Шульц" в пятницу вечером потребовал себе два номера рядом, обязательно с окнами на Лабу. Второй номер офицер абонировал для богатого пражанина, пожелавшего провести конец недели со своим родственником на лоне природы в центре чешского виноделия.

Филимон прибыл утром в наемной машине. Соколов завтракал в это время на балконе. Он с удивлением увидел, как Стечишин и хозяин гостиницы, вышедший на шум авто, сердечно обнялись. Когда раздался стук в дверь и она отворилась, Алексей увидел сначала источающую дружелюбие и радость физиономию трактирщика, а затем широко улыбающегося Филимона.

- Это мой старый друг Франта! - похлопал по плечу хозяина Стечишин. Он патриот не только Мельника, но и свободной Чехии!.. А это - штабс-капитан Шульц из Вены, симпатизирующий славянам, поскольку его жена - чешка... представил Соколова старый разведчик.

- Рад видеть вас под моим кровом, драгоценнейшие господа! - поклонился трактирщик, - я, прикажу принести самые сокровенные кувшины из подвалов...

- Что угодно, Франта, - безразлично отозвался Стечишин. - Покажи мою комнату...

Филимон за последние месяцы сильно сдал. Видимо, сказывалась усталость от целого года войны, ежечасный риск, которому он подвергался, напряженная работа... Соколов с огорчением отметил, что его еще недавно моложавое лицо здоровяка осунулось и покрылось мелкими морщинками, походка перестала быть пружинистой и легкой, фигура сгорбилась. Однако глаза горели неукротимым огнем по-прежнему, излучали силу и ум.

Выходить из гостиницы на пустынную улицу и привлекать к себе излишнее внимание соратникам не хотелось. Тем более что там царил зной. Здесь же, в комнатах окнами на север, среди толстых каменных стен было прохладно и тихо. Трактирщик уже успел выполнить свое обещание, и полдюжины глиняных кувшинов с белым вином "Людмила" стояло на простом дощатом столе в покое Филимона.

Алексей принес с балкона два удобных плетеных кресла. Филимон закурил свою неизменную сигару. Совещание началось.

Стечишин без промедления сделал обзор работы группы, Соколов набрасывал в записной книжке особым кодом некоторые цифры и данные. Голос Стечишина звучал глухо, а в тоне проскальзывали нотки печали и озабоченности. Алексей поначалу отнес это к усталости Филимона, к тому, что в Галиции продолжалось германо-австрийское наступление и русская армия, теснимая превосходящими силами противника, вынуждена была отходить, оставляя эту славянскую землю на растерзание австро-германским грабителям и насильникам.

Он решил было, что произошло какое-то несчастье с одним из чешских разведчиков и резидент печален потому, что пока не знает о судьбе своего человека.