Роза и кинжал - Рене Ахдие

Викрам резко обернулся и бросил на нее такой взгляд, что менее отважный человек поспешил бы домой к матушке. Факел вспыхнул ярче.

Однако Шахразада лишь нетерпеливо постучала по полу носком туфли.

– Мне дали карту, – проворчал наконец бывший телохранитель и нахмурился.

– Кто же, позволь поинтересоваться.

– А ты как думаешь? – Брови Воина еще сильнее сошлись к переносице, хотя в угольно-черных глазах блеснуло веселье.

– Дворцовые крысы? – раздраженно предположила Шахразада. – Мне-то почем знать?

– Деспина.

– Деспина?! – воскликнула она. – И ты оказался так наивен, что поверил этой лицемерке?

– Придержи язык, – велел Викрам, смерив спутницу недовольным взглядом, и поднес факел к ее лицу так близко, что можно было поджечь остаток волос. – Моя жена подарила тебе шанс сбежать.

– Верится с трудом. Особенно потому, что именно по ее вине я здесь и оказалась.

– Деспина не знала план султана и не могла ему помешать, – проворчал великан, покачав лысой головой. – Она располагала лишь общими сведениями и делала все от нее зависящее, чтобы тебе помочь.

– Конечно! – Шахразада скептически прищурилась. – И ты ждешь, что я поверю в это? Эта предательница даже глазом не моргнула, когда меня потащили в темницу! Только улыбалась, хотя могла сделать тысячу вещей! Хорошенькая помощь!

– И что же она могла сделать?

– Например, рассказать Халиду, кем приходится султану, – сердито всплеснула Шахразада руками. – И о своих соображениях насчет его плана.

– И признаться, что явилась в Рей как соглядатай Парфии и много лет передавала врагам сведения? – хмыкнул Викрам. – Если ты думаешь, что твой муж поверил бы дочери Селима, то ты знаешь его не так хорошо, как считаешь. Халид ибн аль-Рашид – самый подозрительный мужчина на земле. Хотя я не могу его за это винить.

«Слова настоящего друга», – неохотно признала Шахразада, но не пожелала так легко сдаваться.

Она подбоченилась и поинтересовалась:

– И чего же Деспина пытается добиться своим обманом?

– Не мне раскрывать чужие секреты, – отрезал великан таким тоном, что стало ясно: разговор окончен, после чего развернулся и продолжил путь, все глубже спускаясь в недра дворца.

Шахразада ускорила шаг, чтобы догнать огромного провожатого, и на мгновение почувствовала себя блохой, которая скачет вслед за слоном.

Стены коридора постепенно сужались, а потолок скруглялся, становясь не столько каменным, сколько земляным.

В воцарившемся молчании Шахразада задумалась над словами Викрама, заново размышляя над предательством Деспины, и потом повторила, хотя и с гораздо меньшей запальчивостью:

– Она могла бы рассказать все Халиду. Со временем он бы поверил. В конце концов, ты-то поверил.

– Он никогда бы не положился на слово дочери врага. – Слова великана прогремели в полутьме. – Даже меня пришлось долго… убеждать. – Он обернулся через плечо и тише добавил: – Клянусь, если бы я поймал Деспину на обмане, то перерезал бы ей глотку.

– Мне до сих пор это кажется неплохой идеей, – проворчала Шахразада себе под нос и едва не уткнулась в широкую спину внезапно остановившегося спутника.

– Тогда у тебя есть отличный шанс это сделать. – Тот отворил рассохшуюся, скрипучую дверь, ведущую в канаву для сточных вод.

В нос ударило резкое зловоние, от которого к горлу подкатила дурнота.

Еще менее приятным оказался вид Деспины, ждущей в тени.

Шахразаду снова охватило непреодолимое желание наброситься с кулаками на бывшую служанку – вернее, принцессу Парфии.

Та стояла, полускрытая под темным плащом, и криво улыбалась прежней госпоже.

– Выглядишь ужасно. – Затем наклонилась ближе и добавила: – А пахнешь еще хуже.

– Катись к Иблису![4]

– По сравнению с тобой он может оказаться более приятным собеседником, – ничуть не оскорбленная, Деспина еще шире расплылась в улыбке.

– С тобой-то я точно никуда не пойду, – процедила Шахразада, едва сдерживаясь, чтобы не начать кричать. – Сначала ты изображаешь из себя одного человека, потом – совсем другого. Не успеваю за тобой следить. Просто скажи: хоть что-то в твоих словах было правдой?

– Я родилась во лжи, – пожала плечами Деспина. – Лучше ответь, как можно изменить собственную судьбу?

– А как можно добровольно прислуживать такому отвратительному отцу? – язвительно парировала Шахразада.

– Я подозревала, что ты захочешь это узнать, – невесело улыбнулась бывшая служанка. – Не возражаешь, если мы будем говорить на ходу?

Шахразада сложила руки на груди и осталась стоять на месте, подумав: «Никуда не пойду с этой предательницей до тех пор, пока она меня не убедит в обратном».

– Вижу, что несколько недель с момента нашего расставания не уменьшили твоего упрямства. Очень жаль, – усмехнулась Деспина. – Ну что ж, будь по-твоему. Рано или поздно так и так пришлось бы все рассказать. – Она покачнулась с пятки на носок, откинулась назад и подбоченилась – какая знакомая поза! – На смертном одре матушка раскрыла мне личность отца и вручила доказательство моего происхождения, повелев отправляться к нему в надежде, что он может позаботиться о дочери, пусть и незаконнорожденной. Больше родственников у меня не оставалось.

Хотя слова звучали легкомысленно, в глазах бывшей служанки мелькнула тень боли – след истинных чувств. Несмотря на ужасные запахи и отвратительное хлюпанье, Шахразаде пришлось приложить усилие, чтобы сохранить на лице бесстрастное выражение.

Деспина продолжила рассказ:

– После того как матушка умерла, я отправилась с Эгейских островов в Амардху, по пути выпрашивая или выменивая еду, а иногда и просто занимаясь воровством, когда же добралась наконец до дворца, стража попыталась вышвырнуть меня за ворота. Мне тогда было всего одиннадцать лет. Но один из офицеров сжалился и выслушал мои мольбы, затем взял данный матерью свиток с печатью отца, скрылся в недрах здания и вернулся лишь через несколько часов.

– Прости мою подозрительность, – хмуро перебила Шахразада, – но мне не верится, что Селим Али эль-Шариф принял с распростертыми объятиями незаконнорожденную дочь, о которой не вспоминал многие годы.

Викрам, до того молча стоявший рядом, неодобрительно кашлянул.

Деспина снова улыбнулась, хоть на этот раз с легкой меланхолией.

– Тебе не понять. Когда проводишь все детство, не зная личности отца, а потом оказывается, что он обаятельный, красивый, богатый правитель целой страны, то создается ощущение сбывшейся мечты. Я была готова на все, лишь бы завоевать благосклонность султана. – Повисла задумчивая пауза, потом на щеках бывшей служанки вспыхнул гневный румянец. – Он пообещал признать меня и объявить дочерью во всеуслышание, если я помогу сначала вызнать все секреты халифа. Сперва моей обязанностью было удостовериться, что он возьмет в жены Ясмин. И лишь потом – предоставить информацию, чтобы захватить трон Хорасана. Отец нашел работорговца, который продал меня во дворец Рея, где я занималась уборкой в