Всемирная история болезни (сборник) - Олеся Мовсина

Надя застонала и уткнулась в подушку. Почему-то мысль о балконе была самой колючей и тошнотворной. Почему?

Потом откуда-то: Луи! Как объяснить Полю, что Луи спит в их квартире? А он вообще-то спит? Она прислушалась. Поль звякает кофеваркой. Больше никого, ничего не слышно. Наверное, ушёл, это хорошо.

– А обыск-то они когда делали? – кричит ей муж из кухни.

Обыск. Кто они? Какой ещё…

Наверное, будет лучше, если она всё-таки встанет.

Комоды, книжные шкафы, ящики стола, шкафчики для посуды неожиданно бесстыдно похвалились Наде своим вывороченным нутром. Что-то это уже было. Ах да, они недавно переехали на эту квартиру. Нет, какое? После переезда она всё старательно уложила, а потом прошло уже несколько месяцев.

Ничего не понимаю.

Одежда кучей на полу, всё вверх дном, всё. Какой кошмар! Лучше бы ей и не просыпаться. Так это был не сон? Здесь хозяйничали воры, они что-то искали? Или это правда полиция и обыск?

Надя чувствовала себя дико беспомощной – именно оттого, что никак не могла вспомнить и понять, связать между собой последние события. Вот они вчера с Луи ездили в Ла-Рошель. Правильно. Зачем? К матери Поля. Так, Шарлотта сдержала своё обещание, и Поль на свободе. Прекрасно. Что-то там было ещё, что-то очень новое, волнующее, что-то очень и очень важное.

Генеалогическое древо? Да, надо будет посмотреть, порасспрашивать у Поля, что и как. Странно, помню детали, помню, какого цвета у Луи мобильный телефон, а вот главное – как будто кто-то стёр. И ведь вроде не пила вчера вечером ничего, кроме чая. Вот только анжуйское с этим, с секретаришкой на берегу.

Стоп. На берегу. Что-то было там такое, на берегу.

Надя умылась и с кислой, перекошенной физиономией выползла к Полю на кухню.

– Милый муж, у меня проблема. Какая-то бестолковая амнезия.

– Ладно, бывает. Выпей кофейку, всё пройдёт. А вот у меня, наоборот, кажется, всё хорошо. Выпустили за недостатком доказательств, хотя я так и не понял, чего там они хотели мне повесить. А потом, главное-то, что ж ты не спросишь у меня: как здоровье? Я отвечу: здоровье моё прекрасное, потому что я всё-таки больше не болен и болеть больше не собираюсь. Я не сын своего больного отца, а значит, здоровый человек.

Ну, вот, снова здорово, – подумала.

– Это замечательно, хотя и несколько неправдоподобно, – устало улыбнулась Надя и вдруг подошла к мужу совсем близко, взяла ладонями его лицо и чуть повернула к окну, к свету. – Слушай, только не удивляйся. А тебе никогда не казалось, что твой секретарь Луи чем-то на тебя похож?

Поль впервые за это утро, а пожалуй, и за несколько месяцев, услышал, что она говорит, и посмотрел серьёзно:

– Слушай, может, тебе врача вызвать? Ты и правда как-то не в себе. Не пойдёшь на работу?

Надя покачала головой. Это тоже вспомнилось. Вчера, в поезде, она приняла решение уйти из ресторана, искать новую, хорошую работу, ещё приняла решение жить с мужем мирно, ещё какие-то мечты о самосовершенствовании и… и… Исомы.

– Мне кажется, тут нужен не такой врач, а… психолог, психотерапевт, – потянулась Надя к своей чашке.

– Значит, я тебе всё-таки нужен? – как-то по-прежнему, по-жениховски сверкнул глазами Поль, довольный, что сострил.

– Конечно, Поль. Наверное, только ты можешь мне помочь.

Он сразу отмяк, подобрел:

– Только давай вечерком поговорим. И поможем друг другу немножко: я соскучился. А сейчас побегу – что там на работе? Даже думать боюсь.

– А этого… Луи ты увидишь? – беспокойно и жалобно взглянула Надя. Она-то была уверена, что не Поль, а именно его секретарь должен помочь ей выйти из ступора.

– Так. Никаких мне тут Луи. Что за моду взяла водиться с сопляками? Вот захочу и выгоню его сегодня же, чтоб не болтал про меня в полиции всякой ерунды, – опять зачерствел, как позавчерашний багет, и насупился Поль.

– А что он про тебя… Она…

И то ли кофе помог, то ли просто время пришло, но звонко и остро вдруг очнулась память о вчерашнем дне.

– Поль! – вскочила Надя из-за стола, плеснула на салфетку чёрную лужу из чашки, вдохнула весь воздух, какой только смогла, и – на балкон.

А пока бежала, передумала целую кучу.

Первое: это Луи устроил бардак, он искал что-то, скорее всего рыбу. Второе: не рыбу, а рыбий хвост. Третье: всё пропало, он её украл и был таков. И четвёртое почему-то: эта женщина, переодетая в мальчика, – и есть настоящая мать. Поля. И его братьев.

Рыбий хвост лежал себе спокойненько там, куда его вчера положили, и это поразило Надю не меньше, чем предыдущее внезапное открытие. Значит, не нашёл, не нашла. Или искала не его. Или всё-таки не она искала?

Надо было срочно найти Луи, расспросить его обо всём. И ещё купить в канцелярском магазине глины, чтобы сделать копию этого хвоста, потому что настоящие воры наверняка…

Надя вздрогнула: Поль стоял у балконной двери и смотрел на неё не то с любопытством, не то с жалостью.

– Я сейчас поеду, а вечером ты мне всё расскажешь, что тут у тебя произошло. Надеюсь, до моего возвращения ничего непредвиденного не случится?

Надя инстинктивно скомкала в ладонях тряпку с древнеисомской реликвией внутри.

– И приберись, пожалуйста, а то не квартира, а чёрт знает что. Сколько можно этот пол на балконе мыть? Вон, посмотри, что в комнатах творится!

Она втянула как-то голову в плечи, чтобы не расплескать, не выдать страшных тайн, и послушно двинулась разбирать завалы.

Ещё в студенческие годы Надя развлекалась иногда тем, что лепила из глины разные забавные штуки. Тогда как раз стала появляться в магазинах самозастывающая масса для детского творчества. И особенно ей нравилось делать подарки: подругам, сёстрам – чей-нибудь день рождения на носу, а денег нет. Достала коробочку с глиной, придумала (бусы, подсвечник, просто так бесполезную фигурку), слепила, раскрасила, подарила. И все рады.

Теперь давние способности пригодились. Часа два Надя потратила на то, чтобы вылепить четыре совершенно одинаковых рыбьих хвоста. Она даже подумывала, не сделать ли пятый, но решила, что это уж слишком, это уж будет последним доказательством её психической ненормальности.

Да, во время работы не покидала Надю мысль о том, что могла означать её утренняя временная амнезия. Её муж, специалист, психоаналитик, работающий на крупном предприятии, лечащий чужих ему, малознакомых людей, даже не смог заметить, что у неё проблема. Именно по его части. Наверное, вчерашние переживания и удивления не прошли для Нади даром. Шквал новой информации, эмоциональное перенапряжение – и её мозг решил защититься, временно отказавшись работать.

Ну и ладно. Зато теперь она справилась со своей слабостью и уже ничего не боится, ей даже кажется, что она всё поняла и разложила по полочкам. Приблизительно так пока что, в черновике.

Пожалуй, люди, которые обращаются к психоаналитику, просто расписываются в собственной слабости, признают, что не могут сами разобраться в своей душе и в окружающем мире, – думала разумная девочка, раскладывая многочисленные рыбьи хвосты на просушку. Не могут или не хотят, ленятся. Впрочем, пускай, почему бы и нет? Ведь иначе её мужу нечем было бы зарабатывать на жизнь.

Ей очень хотелось позвонить Полю и узнать, как там поживает Луи. Ей очень хотелось поехать в свой ресторан в то время, когда Луи обедает, и дождаться его самого. Но она понимала, что это было бы слишком просто, а потому бесполезно. Та ниточка, то внезапное понимание-озарение, которое теперь связывало её с этим человеком, не позволит им общаться по-прежнему, по-простому и по-пустому.

Вечером, когда всё её творчество подсохло, Надя раскрасила хвосты чёрной гуашью и покрыла бесцветным лаком для ногтей. Получилось нечто м-м-м… Ну ладно, хоть так. Если человек никогда не держал в руках настоящей исомской рыбы, не знал, как она выглядит, но искал её по многочисленным описаниям – в принципе, копия могла сойти за оригинал.

Один хвост Надя положила в комод, в шкатулку со своими драгоценностями, второй прикрепила к цепочке и повесила на шею, третий вручила Полю как подарок в честь возвращения из тюрьмы, а четвёртый замыслила отдать не то Луи, не то ларошельскому старичку-коллекционеру. Визит к последнему Надя назначила себе на послевыходных, а вот Луи сегодня на работе не появлялся, – сказал Поль – мобильный телефон отключил, и вообще негодный мальчишка…

Надя не выдержала и отвела глаза.

– Может, ты знаешь, куда он делся? – вдруг догадался муж, но она очень правдоподобно фыркнула в знак своей неосведомлённости и притом своего полного безразличия к предмету разговора.

– Лучше расскажи мне подробно, что с тобой было все эти дни, о чём тебя спрашивали в полиции и что за… Ну, насчёт родных-неродных родителей, – попросила она.

– Рассказать? – Поль слегка стукнул себя пальцем по носу. – Если бы я сам понимал хоть что-нибудь. Я знаю, что Шарлотта и Шарль нам не мать с отцом, хотя, конечно, они нас воспитали. И я их уважаю по-прежнему, но… Надо как-то выяснить, зачем они это сделали. И живы ли настоящие? Должно же быть какое-то объяснение, что за эксперимент? Понимаешь, я так радовался, когда понял, что здоров, я забыл обо всём на свете, ни до чего было… А потом стал понимать, постепенно, что к болезни-то своей уже привык, а без неё жизнь покажется ненормальной.