Двое из будущего. 1903 -… - Максим Валерьевич Казакевич

— Подожди, я сейчас.

Она убежала в дом. Затем через несколько минут вернулась, гордо неся на груди пальто приколотый подарок. Гости заметили блеск камней, оценили. А Маришка, подойдя ко мне, сказала:

— Раз ты мне раньше времени вручил, то и я тебе так же. Вот, это тебе. С Рождеством Христовым, — и жестом фокусника достала откуда-то такую же бархатную коробочку, только размером чуть больше. И я заулыбался:

— Что там, тоже брошка? Что-то тяжелое…

Она хитро улыбнулась. Лишь вздернула в нетерпении бровки, мол — смотри уже и восторгайся. Я эту коробочку открыл и на свет божий показалась… Нет, не брошь…, показался массивный золотой набалдашник, по форме схожий с рукоятью моей трости, на плоской части которого драгоценной лазурной эмалью были выведены мои инициалы — «В.И.Р.».

— Боже, Марин, — мне только и оставалось что охнуть.

— Это для твоей сабли, — пояснила она. — Истомин мне посоветовал. Говорит, что несолидно тебе с простой тростью ходить. Вот и съездил в Киев, там у мастера размеры забрал, а в Фаберже по ним и сделали тебе такую красоту. Нравиться?

— В Фаберже? — обалдел я. — Конечно нравится! Только как же я ее поставлю?

Подошел Мурзин. Видимо он слышал наш разговор, потому безо всякого стеснения, вставил:

— Я мастера здесь хорошего знаю, он вам поможет.

— Ювелир или оружейник?

— Ювелир, конечно же. Из жидов. Он все вам сделает как нужно и возьмет не очень дорого. Хотя, — он на секунду задумался, — с вас-то он возьмет как надо. Но и сделает быстро и качественно, комар носа не подточит.

— Что ж, прекрасно. Завтра же и отдадим, — сказал я, отдавая набалдашник Юн. Та спрячет его до нужного момента, сохранит. А после обратился к своим гостям: — Господа, предлагаю в канун светлого праздника стрельнуть в небо хорошим шампанским, — и, не дожидаясь ответа, сам взял в руки пузатую бутылку. Сейчас сочельник, канун Рождества. По сути — тихий семейный праздник и последний день поста. И я в данный момент сильно отхожу от традиций и праздную его как сам привык праздновать Новый Год — шумно и весело. Впереди новая эпоха, впереди война, революция и много-много крови и печали. Так зачем сейчас грустить, еще успеется. И меня поддержали, с весельем подставили под льющееся шампанское хрустальные бокалы и выкрикнув громкие тосты за светлый праздник, выпили.

На второй день после праздника мне предстояло-таки разобраться с тем, что отправил мне в грузовом вагоне Мишка. Мурзин, который ведал его разгрузкой, отдал мне списки, и я, углубившись в его чтение, стал удивляться:

— Ага, двести пудов серной и сто соляной кислоты… Годится. Так, двигатель Тринклера, помню такой, видел уже… Корпуса мин со взрывателями, две тысячи штук…, что-то мало, и сами взрыватели количеством десяти тысяч. Так…, мопеды двадцать пять штук и разные запчасти. А зачем он их мне прислал? Я и старые продать еще не все успел, а война уже почти началась. Ладно, разберемся. Так, а вот это что? Каски?!

Мурзин кивнул:

— Да, каски. Железные с ремнями и подбоем.

— Семьсот штук. А почему так мало? Ага, каски без подбоя и ремней в количестве трех тысяч штук. А их-то он зачем мне прислал?

— Не знаю. Может, не успевал у себя их сделать, вот и отправил. Все же клепать металл вам здесь не надо будет, а ремни присоединить никаких сложностей. Я уже узнавал, мастера готовы взяться за пятьдесят копеек за штуку, это если ремни не из кожи и без подбоя. С подбоем дороже.

— Получается полторы тысячи? Ладно, годится. Деньги на это дело найдем. Подбой здесь и не нужен, лишний он. А ты можешь мне показать эту каску? Она рядом?

— Да, конечно.

Он куда-то отошел, потом вернулся и поставил передо мной обычный туристический котелок, который отличался разве что не такой уж сильной глубиной, да и по бокам стенок были пробиты четыре отверстия для крепления ремней. А вообще, сама каска была чем-то похожа на ту советскую, с которой наши деды фашистов били, только не такой глубокой и более… квадратной что ли? Не сферической как яйцо, а была скорее очень сильно зализанным кубом, не доведенным до формы шара. Недолго думая я надел ее и затянул под подбородком ремень. Помотал головой из стороны в строну. Вроде бы хорошо держится, не болтается. И голову давит не сильно. Только тяжеловата, солдатам не понравиться ее таскать и шея с непривычки будет быстро уставать. Ну, да ладно, такова уж солдатская доля. Командиры прикажут и будут таскать как миленькие.

— Так, а это что такое? «Пластины пуленепробиваемые»? Это как?

— А, щас, проще показать, — и он снова исчез в недрах темного склада и спустя минуту появился, неся в руках нечто тяжелое. Потом с грохотом бросил это нечто на стол передо мною: — Вот это и есть то самое.

А принес он мне стальную пластину размерами примерно двадцать пять сантиметров на двадцать и толщиною около семи миллиметров. По виду пластина кованная, края обработанные на наждаке, а в углах пробиты отверстия. Уж не знаю, зачем мне их прислал Мишка, наверное, думал, что я их использую для бронежилета. Но, судя по тому, с каким усилием Мурзин ее нес, использовать их по этому назначению будет сложновато.

— И сколько их?

— Двести штук. Я их туда в угол склада бросил, чтобы не мешались. Марина Степановна мне говорила, что у Козинцева это был эксперимент. Удачный или нет — не знаю, но он отправил часть получившегося сюда. Что делать с этим он не пояснил, сказал лишь, что вы сами решите, куда их пристроить.

— И сколько такая пластина весит?

— Чуть более шести фунтов.

— А ну-ка, дай мне ее.

И, переняв из рук тяжелую пластину, я приложил ее к груди. Вроде получалось как раз. Она хорошо закрывала грудь от межключичной впадины до живота. Если и делать из них бронежилеты, то только для тех солдат, что будут сидеть в окопах. Да еще и уговорить их придется, так как бронник получится очень тяжелым. Лишние пять-шесть килограммов никто на себе таскать не захочет. И плюс ко всему этому еще и каска с килограмм… В общем, чувствую, что этот товар военные у меня согласятся взять только тогда, когда жареный петух уже расклюёт им всю задницу. Ну, да ладно, время покажет. Может и смогу их уговорить.

— А еще, Василь Иваныч, мы в ваше отсутствие