Чужаки - Владимир Вафин

Мать откинула выбившуюся из-под косынки прядь волос и тихо запела:

Разбросала косы русые береза.Раскраснелись щеки сильного мороза.Дым над крышей тонкой ниточкой струится,Значит, будут звезды литься в темноту уральской ночи.

Денису нравилось слушать, как пела мама. В этот момент она вся преображалась, светилась каким-то внутренним светом, становясь моложе и красивее. Ее ровный, мягкий голос завораживал и успокаивал. На душе становилось хорошо и светло.

...Вдруг в прихожей сильно хлопнула дверь, и песня резко оборвалась. Мать с сыновьями замерли, увидев вошедшего в кухню изрядно подвыпившего сожителя. Пошатываясь, он подошел к «урчащему» холодильнику и дернув за ручку, распахнул дверцу.

— Валюха, паскуда, опять водку не купила, — недовольно прохрипел он.

— Не было водки, Сергей. Завтра обещали, — в испуге, прижав руки к груди, ответила мать.

— А меня это колышет? — спросил он, зло уставившись на нее, — что, к Клавке нельзя было сходить?

— Ты видишь, чем мы занимаемся.

— Ах, вы занимаетесь! Жрать захотели? Я покажу вам пельмени... — он схватил со стола нож и со всего размаху ударил им по открытой лампочке, висевшей над столом. Мелкие осколки засыпали все тесто и готовые пельмени.

— Сережа, что ты делаешь? Это же... — закричала мать, прижимая к себе Артема.

— Что, не нравится, сука?! — ревел он в ярости, метаясь по кухне.

— Сережа, не надо, дети ведь смотрят, — плача, умоляла она, выводя Артема из темной кухни.

Он схватил ее за волосы и наотмашь ударил по лицу. Мать отлетела в сторону и ударилась о висящее на стене зеркало. Осколки посыпались на пол. На расколовшемся зеркале остался кровавый след. Сергей подскочил к матери и ударил ногой в живот. Она вскрикнула от ужасной боли.

— Не трожь маму, гад! — накинулся на сожителя Денис.

— Что ты сказал, выродок? — взревел Сергей и, припечатав ладонь на лицо Дениса, толкнул его на пол. Злобно выругавшись, он вышел в коридор, сорвал со стены куртку и выбежал из квартиры, громко хлопнув дверью.

Плачущие мальчишки склонились над матерью, помогли ей подняться и уложили ее на кровать. Денис принес бинт и перевязал ей разбитую голову. Она прижала Артемку к своей груди и горько, навзрыд заплакала. Денис подобрал с пола разбитые осколки зеркала, поднял опрокинутые стулья, ввернул новую лампочку. Его взгляд остановился на мелких осколках, усеявших весь стол, и пальцы невольно сжались в кулаки.

...Шел урок биологии. Алла Ивановна объясняла тему и вдруг бросила взгляд на предпоследнюю парту, где, положив голову на руки, спал Денис.

— Росин, я кому объясняю? — раздраженно спросила она. — Я тут распинаюсь, а он, видите ли, спит! Тебе что, дома времени поспать не хватает? Свинья!

С последней парты поднялся ученик и заметил:

— А если дома отчим алкаш — ни спать, ни жить не дает?

Денис обернулся в сторону непрошенного заступника и прокричал со слезами:

— Тебя что, просили, да? Просили?! — сорвавшись с места, он выбежал из класса.

— Росин! Куда? Вернись! — закричала ему вслед учительница.

Денис выскочил на лестницу. Навстречу ему поднималась Галина Михайловна, учительница алгебры. Она положила руку на перила, пытаясь остановить его. Денис с разбега налетел на нее, и она, неловко повернувшись, ударилась о стену. Денис опрометью бросился вниз. Добежав до первого этажа, он остановился, но потом спустился по лестнице, ведущей к закрытой двери склада завхоза, и, закрыв руками лицо, дал волю слезам. Неожиданно он услышал голоса и, не успев опомниться, почувствовал, как двое старшеклассников подхватили его под руки и потащили наверх.

Его втолкнули в учительскую и подвели к учителю литературы, единственному мужчине-педагогу. Рядом с ним сидела в кресле и плакала Галина Михайловна. На стоявшем у стены столе лежали ее разбитые очки.

— Ты что, Росин, совсем озверел? — обратился к Денису Юрий Алексеевич. — На учителей бросаешься!

— Я не хотел, — еле слышно проговорил Денис.

— Ничего себе не хотел, чуть голову человеку не разбил!

— Извините, я правда не хотел...

— Что ты мямлишь — «извините». Ты, Росин, скажи это громко, чтобы все услышали. Молчишь? Тогда ты на коленях будешь просить прощение, а нет — поедешь в колонию, — он приподнял голову подростка за подбородок, — колония — вот твое место: тебя в школе держать стало опасно.

Денис посмотрел на учителя — не шутит ли он? Но в его глазах он увидел лишь неприязнь и злобу.

— Я не встану на колени, — решительно произнес Денис.

— Что? Не встанешь? — Юрий Алексеевич задохнулся от негодования.

— Может, не надо? — заступилась за Дениса Галина Михайловна. — Ведь это непедагогично, — сказала она с сомнением.

— Непедагогично? Сегодня он вас на лестнице сбил, а завтра он вам вообще голову расшибет, — не успокаивался Юрий Алексеевич. — Нет, это как раз очень даже педагогично! На колени, я сказал!

— Что за шум, а драки нет? — в дверях с широкой улыбкой на лице появился темно-русый парень в белой рубашке и пионерском галстуке.

— Драка уже была, — резко отозвался учитель, — на колени, я говорю!

— Не встану, — сжав губы, упрямо твердил Денис.

— Вы что тут совсем с ума посходили — пацана на колени ставить? — не совсем понимая, что происходит, воскликнул пионервожатый.

— Да он чуть учителя не убил! — объяснил ему Юрий Алексеевич.

— Понятно. А зачем же на колени ставить?

— Послушайте, Влад Алексеевич, — повернулся к парню учитель, — вы — пионервожатый, вот и занимайтесь своими пионерами и пионерскими делами. Вы — не педагог!

— Да, я не педагог, я вожатый, и это мой пионер, — твердо ответил Влад. — Да, я не закончил института, но я никогда не буду ставить подростка на колени. Вы-то сами хороший педагог в этом случае? Пошли, — он взял Дениса за руку и вывел его из учительской.

Учитель литературы хотел было что-то сказать, но Влад, едва сдерживаясь, выпалил:

— Успокойтесь, а иначе вас успокоят!

В пионерской комнате Денис рассказал вожатому обо всем. Выслушав его, Влад посмотрел в окно на веселившихся во дворе пацанов. В окошко просунулась взъерошенная голова девятиклассника.

— Вл-лад, — сказал он, заикаясь, и поставил на подоконник бутылку водки, — м-может, в-м-мажем?

— Махнов, — Влад подошел к окну и щелкнул парня по лбу. — Нет, пить не буду! Не хочу потом с тобой в трезвяке сидеть и тебе не советую. И вообще топал бы ты домой!

Голова исчезла.

«Эх, жаль Махнова, спивается парень, надо серьезно с ним поговорить», — подумал Влад.

Влад подошел к Денису, и, положив ему руку на плечо, спросил:

— Слушай, ты пойдешь с нашей туристической группой на днях в поход?

Денис задумался.

— А меня возьмут?

— Конечно, эх ты, «убийца учителей», — рассмеялся Влад и слегка потрепал его за волосы.

Лес встретил туристов весенней красотой. Они разбили палатки у родника. Мальчишки отправились за хворостом для костра, девчонки занялись ужином. Поужинав, все расположились вокруг костра. Вечер угасал. На небе одна за другой начали зажигаться звезды. Их окутала тишина, только было слышно, как потрескивают дрова в костре.

— Герман, — окликнул Влад сидевшего на бревне кучерявого мальчишку с миндалевыми глазами и волевым подбородком, — где твоя гитара? А ну-ка нашу походную.

Герман достал из чехла гитару, провел рукой по струнам и, прислонившись спиной к сосне, запел:

Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены.Тих и печален ручей у янтарной сосны.Пеплом несмелым подернулись угли костра.Вот и кончилось все — расставаться пора.Милая моя, солнышко лесное,Где, в каких краях встретимся с тобою.

Денис прижался к Владу. Они сидели, обнявшись, и молча,слушали песню, подпевая на припеве.

— Как хорошо! — тихо произнес Денис и посмотрел на небо. Влад улыбнулся в ответ...

Утром начались соревнования контрольно-туристического маршрута. Трое участников команды переправлялись через речку. Мишка, шебутной парень, не теряющий присутствия духа в любой ситуации, замешкался, пытаясь отстегнуть карабин, но у него не получалось.

— Денис, помоги! — крикнул он, обернувшись.

Денис подбежал и Мишка, встав ему на плечи, наконец отстегнул злополучный карабин. Они бросились к последнему этапу, на котором нужно было разжечь костер одной единственной спичкой. Хворост был сырой и никак не хотел разгораться. Денис наклонился и принялся изо всех сил раздувать еле живое пламя. Внезапно вспыхнувший огонь немного опалил ему волосы.

После обеда состоялась линейка.

Председатель судейской коллегии вышел в центр поляны и торжественно произнес: