ДВАДЦАТЬ ВЕЛИКИХ ОТКРЫТИЙ В ДЕТСКОЙ ПСИХОЛОГИИ - Волес Диксон

добродетель в форме жертвенности

Согласно Колбергу, на конвенциональном уровне у мужчин происходит смещение фокуса внимания на исполнение собственного долга. У Гиллиган женщины также начинали считать, что им необходимо исполнять свой долг. Но в отличие от мужчин Колберга, женщины Гиллиган приравнивали понятие «долга» к понятию «забота о других». Они начинали полагать, что их прежняя фокусировка внимания на себе была эгоистичной. По мере более полного осмысления собственного положения, некоторые женщины начинали понимать, что их основная роль сводится к заботе о будущем ребенке. Такой подход, в свою очередь, служил мотивацией к принятию более общей ориентации на ответственность, когда женщины связывали свои человеческие ценности с усилиями, направленными на заботу о других людях. На данном уровне «делать добро» сводилось к «делать что-то для других». Но проблема заключалась в том, что женщины в своей заботе о других часто переступали через определенную грань и начинали пренебрегать заботой о самих себе. Забота — это то, что вы делаете для других людей, а не то, что вы делаете для себя. Сандра, 29-летняя католичка, медсестра, в реальности столкнулась с данной проблемой. Размышляя над своим решением сделать аборт, она обнаружила, что ей было очень сложно услышать, что ей хотел сказать собственный голос. Вот ее слова: Как мне казалось, я сделала это не столько для себя, сколько для моих родителей. Я сделала это, потому что мой врач сказал мне это сделать, но внутри себя я никогда не допускала, что сделала это для себя. Но затем мне пришлось сесть и признаться себе: «Нет, на самом деле я не хочу сейчас становиться матерью. Я честно не испытываю желания становиться матерью». В конце концов, не так уж плохо было произнести эти слова. Но мои чувства были иными до тех пор, пока я ни поговорила (со своим консультантом). Было просто ужасно иметь такие чувства, поэтому я просто не собиралась это чувствовать, и я заблокировала выход своих чувств наружу.

Третий уровень: нравственность ненасилия

Согласно Колбергу, на постконвенциональном уровне цель мужчин сводилась к тому, чтобы делать то, что правильно, даже если за это приходится дорого платить или это приводит к нарушению долга. Для мужчин в исследовании Колберга это зачастую означало действовать согласно интернализованным принципам высокой морали, основанным на стремлении сделать как можно больше добра для как можно большего количества людей. Хотя главным была забота о людях, «люди» были абстрактным понятием, не имевшим, в действительности, никакого отношения к какому-либо конкретному человеку. Даже война могла расцениваться в качестве абсолютно легитимного ответа на широкомасштабное нарушение личных свобод, несмотря на то, что в итоге могли погибнуть сотни тысяч людей.

У Гиллиган же было несколько иное видение наивысшего уровня. Когда женщины в исследовании Гиллиган достигали своего третьего уровня, они приходили к пониманию того, что пренебрегали собой и даже в некотором смысле утратили себя, играя роль тех, кто оберегает и защищает других. Размышляя дальше, они начинали понимать, что в своей жизни они тесно связаны с другими людьми, и что, пренебрегая собой, они причиняют вред не только себе, но и другим. При достижении третьего уровня у них формировалось новое понимание взаимосвязей, существующих между ними и важными в их жизни людьми. Фокус внимания смещался с заботы лишь о себе или лишь о других на заботу об отношениях. Но во всех случаях приоритетными оставались отношения со значимыми другими. Абстрактные принципы справедливости были намного менее значимыми. Ответ студентки колледжа (не принимавшей участие в исследовании решения об аборте) служит иллюстрацией данного положения. На вопрос «Зачем быть нравственным?» она ответила: Мой основной принцип состоит в том, чтобы не причинять вреда другим людям, покуда вы не выступаете против собственной совести и покуда остаетесь верны себе... Существует так много нравственных дилемм, таких как аборт, убийство, воровство, моногамия. Если возникают спорные вопросы наподобие только что упомянутых, я всегда говорю, что решение должно быть принято самим человеком. Именно он должен принять решение и затем поступить по совести. Нравственных абсолютов не существует. Законы — это прагматичные инструменты, но они не являются абсолютами. Жизнеспособное общество не может все время делать исключения, но вот лично я.... Боюсь, что в один прекрасный день в отношениях со своим парнем я стану инициатором большого кризиса, и кому-то будет больно, причем ему будет больнее, чем мне. Я чувствую, что обязана не причинять ему боль, но, кроме того, обязана также не лгать. Я не знаю, возможно ли одновременно не лгать и не причинять боль.

Обсуждение Гиллиган подытоживает различия между женской моралью, которая чаще всего базируется на этике заботы, и мужской, которая чаще всего базируется на этике справедливости, следующим образом: «Моральный императив, постоянно всплывающий в интервью с женщинами, — это обязанность заботиться, обязанность распознавать и смягчать "реальные и осознаваемые проблемы" нашего мира. Для мужчин же нравственный императив проявляется скорее в качестве обязанности уважать права других людей и, таким образом, оберегать от нарушений право на жизнь и самореализацию. Женское стремление к заботе имеет отношение скорее к самокритике, нежели к самозащите, в то время как мужчины изначально воспринимают долг перед другими людьми негативно в терминах невмешательства... При развитии постконвенционального понимания женщины начинают считать, что насилие неотъемлемо от неравенства, в то время как мужчины начинают думать, что ограничения понятия справедливости плохо различимы по причине отличий в человеческой жизни».

Уф! Кое-что требуется разжевать. Позвольте мне упростить одну из этих идей. Речь здесь идет о такой мысли Гиллиган: по-видимому, у мужчин конечной нравственной целью является защита определенных фундаментальных прав. Под фундаментальными правами понимается то, что идет в ногу с правами на жизнь, свободу и поиски счастья. То, что оказывается на пути реализации данных прав, носит название «несправедливости». Мужчины с высокими уровнями морали так ценят эти принципы, что могут даже отдать им приоритет перед отношениями с родителями, с женами или с собственными детьми. Женщины же, напротив, считают, что значимые и глубокие личные отношения имеют большую ценность, нежели абстрактные, индивидуалистические принципы. Для женщин несправедливость обретает форму чего-то, что угрожает святости отношений. В отличие от мужчин, чья озабоченность этими абстрактными принципами может иметь, а может и не иметь какую-либо связь с конкретной жизненной ситуацией, женщины практически всегда сосредоточены исключительно на ситуациях реальной жизни. В то время как женщины заняты тем, что пытаются смягчить перенесенные человеком травмы и насилие, имевшие место в условиях реальной жизни, мужчины более склонны к тому, чтобы, прежде всего, начать осуждать тот принцип или правило, которое привело к травме и насилию.

И пока я пишу эти слова, Америку все еще потряхивает после серии ужасных террористических актов, произошедших 11 сентября. С тех пор страна стала постоянным свидетелем транслируемых через СМИ изображений разрушений, возникших в результате угона четырех пассажирских самолетов и намеренного нацеливания их на Пентагон и два здания Центра Мировой Торговли. Более 2 ООО человек, находившихся внутри этих зданий, погибли. Тогда я предложил студентам отвести предназначенное для занятия время на разговор о том, что вообще они думают по поводу произошедших терактов. Тендерные различия, обнаруженные в обсуждении, были просто поразительны! Практически все без исключения мужчины хотели отправиться в Афганистан и «разбомбить» его. А практически все без исключения женщины полагали, что бомбить все подряд бессмысленно, и что это только лишь ухудшило бы положение дел.

Мужчины приводили аргументы, исходя из принципа справедливости. Теракты, обрушившиеся на добропорядочных граждан США, были расценены ими как абсолютное нарушение наших прав на жизнь, свободу и поиски счастья. Мужчин мало заботило то, сколько жизней могло бы быть потеряно в результате любой контратаки, предпринятой Соединенными Штатами. Многие мужчины выразили даже заинтересованность в том, чтобы присоединиться к военным и участвовать в акте возмездия. Женщины, присутствовавшие на занятии, выразили абсолютно ДРУгое настроение. Они определили трагедию не как нарушение абстрактных принципов и прав, а как нарушение святости человеческих отношений. Они выступили против какой бы то нн было контратаки со стороны Америки, атаки, которая, на их взгляд, привела бы лишь к еще большему числу смертей, причинила бы еще больший эмоциональный вред, но, очевидно, не была бы концом всей истории. Женщины также были крайне взволнованы возможностью потерять своих друзей, ушедших воевать, но не только потому, что их друзья могли бы умереть на войне, а по более общей причине: потому что их друзьям нужно было бы уезжать.