Седьмой Круг. Свой Путь (СИ) - Великолепный Дмитрий

Тихое, молчаливое ущелье они прошагали к середине дня и льдистые кряжи расступились. За ними широкая, некрутая тропа вела выше, туда, где охраняемая частоколом скал покоилась раздольная равнина. В конце её виден был грандиозный замок, врубленный в каменную твердь высокого отрога.

Обитель гибели, чертог страданий, цитадель зверства и угнетения. Академия Смерти встречала их своими мрачными, неприветливыми сводами.

Чем ближе становились её стены, тем отъявленнее кружило голову и мутило. Словно бы горы смыкались, подбирались и шептали о тех гадостях, за которыми им пришлось наблюдать ни один век, стоя здесь. Воля Леонарда затрепетала и сжалась так, что он почувствовал себя крохотным, беспомощным зверьком, загнанным в западню. Из последних сил маг держался, содрогаясь, стучал зубами и одним лишь чудом не утратил самообладания, не развернул коня и не пустился прочь – подальше с проклятых земель – как кричали ему все инстинкты.

– Соберись и смотри, чтоб тебя не застали врасплох, – Аркрайн сказал тихо, склонившись над плечом Лео. – Скоро может начаться… заварушка.

Лео задышал часто и глубоко.

– Держи себя в руках. Они чувствуют твой страх, – строго добавил царь. – Не переживай. Твой маленький друг прикроет.

Леонард на всякий случай положил руку на меч.

Они подъехали к вратам академии.

Глава 17. Да здравствует царь!

Изувер – важное и почетная должность наставника в школе Черного Слова. Говорит и учит он не словом, но плетью.

Те, кому неподвластны таинства сил Небесного Сердца, но всё же страждущие прикоснуться к темному служению, находят свое место в Академии Смерти именно так. Они должны быть сильными и безжалостными, не знать страха и сострадания, чтоб истязать и воспитывать настоящих чернословов. Волевых, закаленных болью, остервенелых.

Кто бы и как не спорил, а чернословы внесли свой вклад в развитие магии. Ваундвилльским слюнтяям теперь до нас далеко. Изнеженные теплом и лаской, они хилеют и, попомните мои слова, так или иначе магия в них со временем увянет. Они забывают о том, что есть настоящая сила воли. Несгибаемая, нерушимая.

Боль – есть воспитание истинное. Только через неё постигнуть может маг самую потаенную свою глубину. Когда с каждым ударом плети, вырывается из тела частичка души, он узнает себя. Душа возвращается, но смотрит на свою обитель теперь иначе. Не так, как это было раньше.

И в бою, закаленный болью маг, всегда возвысится над чародеем-неженкой. Не сбить его столку, не смутить и не собьется он, вычитывая заклятие, не потеряет должной концентрации. И если придёт день, когда какой-нибудь из Владык Смерти пожелает изуверов упразднить, мы – истинные последователи Черного Слова, непременно должны будем его свергнуть и убить.

Боль и Черное Слова должны быть неразделимы до самого конца.

«Священный Кодекс Черного Слова». Академия Смерти. 137 год.

На башнях крепости и на её стенах чародеи стояли рядами. Обратившись к колдовству, в такт раскачивались они и в унисон тянули траурный гимн Черного Слова. Глаза закрыты, но каждый смотрит из мертвеца. Кто-то ведёт троих, другие справляются разом с четырьмя, лучшие – с половиной десятка.

Сотни живых трупов хрустели, скрипели, трещали, челюстями, как отвратными жвалами, громко, устрашающе, выворачивая душу наизнанку. Один за одним поднимались они с промерзшей земли, холодные, заледеневшие, с трудом переставляя ноги. Они окружали, теснили к запертым воротам, точно надвигающаяся ожившая стена из стылой плоти. Тяжело и грузно давил мерклый, низкий, зловещий хор их кукловодов. Проникая во внутренности, он сотрясал и будоражил их, и ввергал в панику, угнетал, пленил удушьем.

Объятый ужасом Лео с силой вцепился в рукоять своей новенькой скьявоны и вжался в железные врата. Чей-то магический приказ с дребезгом затворил их, стоило только отряду зайти во двор академии. А затем гостей обступила орда мертвецов. Каждый восставший готов был рвать и кусать до смерти по приказу хозяев. Двое чернословов из Уврада подпёрли с боков, вот-вот готовые начать творить убийственные чары. Пути к отступлению не было.

Мертвецы расступились в две колонны и застыли, как на воинском построении, пропуская высокого, тучного человека, обволоченного в несколько густых слоев легких мантий цвета ночного неба. Страшно неуклюжий, он двигался так, будто бы каждый шаг дается ему с невероятным усилием. Полы его одеяний подбирали и несли сзади двое перепачканных грязью, босых, полуголых, усеянных синими пятнами побоев, совсем ещё юных мальчишек. Опустив глаза в землю, медленно следовали они за Владыкой Смерти, часто переминаясь с ноги на ногу, дабы не околеть.

– Всё такой же бесстрашный! – с надвигающимся гоготом в громовом голосе приветствовал глава академии прибывшего правителя. – Всё такой же дерзкий!

– И о тебе подумал так же, старик, – как и обычно, Аркрайн говорил спокойно, будто бы ничто кругом не казалась ему хоть сколько-то угрожающим. – Словно свинья перед самым убоем.

– Не в том ты положении, чтоб говорить со мной так, – глава академии явил из-под капюшона заплывшее, блестящее, будто промасленное, лицо. Висящая, дряблая, щербатая кожа на нём вся была в страшных язвах и тошнотворных нарывах. – Я бы позволил тебе извиниться, но знаю, что ты не станешь…

– Оставь никчемную болтовню, – Аркрайн провел по воздуху рукой, и мертвецы навострились. – Я здесь лишь за тем, чтоб принять твою клятву верности новому царю. И только.

– Клятву верности?! – толстяк выпучил глаза и стал испускать гнусный, истерический хохот, а с ним и мерзкие потоки слюней, обращающихся кляксами льдинок в тот же миг, как они касались покровов его мантий. – Новому царю?! – Нахохотавшись досыта, он помотал головой и гадкие, болезненные излишки на его щеках заколыхались. – В чём-чём, а в добром чувстве юмора тебя так до сих пор ещё никто и не подозревал…

Аркрайн ничего не ответил.

– Никакой ты мне не царь, выродок! – пунцовым и яростным стало лицо главы академии. – И прямо сейчас я буду судить тебя по всей положенной строгости за убийство достопочтенного мастера Роркха Костлявого! – С гневными, хрипящими выдохами из него вырывалось то ли рычание, то ли утробное хрюканье. – Сколько бы лет ни прошло, я не забуду твоего предательства…

– Воля твоя, старик, – кивнул царь. – В таком случае, я отлучаю тебя от трона академии и приговариваю…

– Ты!.. Отлучаешь?!.. Ты?!.. Приговариваешь?!.. Меня?!.. – от негодования лицо Владыки Смерти покрылось испариной, не смотря даже на зубодробительный холод. – Да ты, должно быть, тронулся умом?! Как смеешь ты смеяться, издеваться надо мной, выродок?! Здесь, в стенах моей крепости?! – Верховный чернослов хорошенько вдохнул. – И не надейся на быструю смерть! Таково моё слово! Нет! Ты не умрешь, ты будешь страдать! Долгие годы! Ты будешь…

Изо рта его высунулась заледеневшая, острая кость, обтянутая иссохшей кожей. Забурлил, захлюпал и захрапел Владыка Смерти: один из войска мертвецов внезапно подобрался к нему со спины и воткнул руку без кисти, точно кинжал, прямиком под затылок. Чернословы смутились. Каждый теперь подозревал, что среди них предатель и он может стоять совсем рядом: за спиной, сбоку, где угодно. Всё же, хватило им дисциплины, чтоб не поддаться панике и продолжать удерживать власть над мертвяками. Повелитель их был ещё жив. Не так просто убить того, кто зовется Владыкой Смерти.

– Сам себя защищай, – не поворачиваясь предупредил Аркрайн над назревающей суматохой и опустился на колени, скрестив руки на груди. Веки его сомкнулись, ровное дыхание стало совсем редким и размеренным, и за несколько мгновений он погрузился в глубокий транс.

А за тем началась кутерьма.

Мертвецы, точно белки по деревьям, проворно карабкались по стенам, цепляясь за одежды своих кукловодов и дергали с нечеловеческой силой, скидывая вниз одного за другим. По рядам колдунов загуляла неразбериха. Самые смышленые отпустили попытки вернуть контроль над покойниками и сейчас отбивались от них, как могли. Не успев перестроиться на новое колдовство, они неумело отмахивались кулаками, но ожившие трупы обступали, накидывались, роняли, били, калечили, всё же не до смерти. Остальные чернословы тщетно силились свергнуть чью-то могущественную волю, господствующую сейчас над всеми мертвяками разом. Жалкие их попытки неминуемо заканчивались темнотой в глазах или обмороком, а для кого-то и мгновенной смертью от обильного излияния крови где-то внутри головы. Падая и ломая кости, и получая увечья в неравной схватке с восставшими, чернословы винили неизвестных, вымышленных предателей, даже близко не подозревая об истинной сути происходящего.