Маори - Алан Фостер

За три года войны люди Руи оказались замешанными в нескольких до того мерзких преступлениях, что даже многие его товарищи-кингиты чурались его. Другие шепотом передавали, что Руи — не чистокровный маори, а на самом деле он больше меланезиец, выходец из семьи, что кочевала на юг с тек островов. И что зверства и жестокость, которые он практиковал на несчастных, на свою беду попавших к нему в плен, он узнал от своих сородичей — каннибалов.

А вот теперь его загнали в угол, и не Стоук или Гоулд, а молодой, невзрачный на вид капитан по имени Филипп Маркер. За всю свою жизнь Халл встречал всего несколько людей, полностью лишенных эгоизма. Маркер был из их числа. Более того, он совершил невиданный взлет, поднявшись до своего нынешнего положения из рядов новобранцев. Он редко повышал голос, да и говорил-то нечасто. Он был одним из тех людей, за которых говорят поступки, а не слова.

Его храбрость и ловкость были таковы, что командованию не оставалось ничего иного, как повышать и повышать его в званиях. Хотя он и был среднего сложения и невзрачной внешности, он мог неделями оставаться в строю, когда более сильные и хвастливые солдаты падали на дорогу. Преследуя мятежников, он был беспощаден. Это привлекло на его сторону поддержку Халла и других нестроевых членов милиции, приписанных к полку. В отличие от своих товарищей по оружию из регулярных войск, колонистов не интересовали парады, награды, медали и шикарная форма. Они хотели только вернуть в Новую Зеландию мир, и как можно скорее.

А война тем временем становилась все более странной, никто такого и представить себе не мог. Хотя военные действия продолжались уже не первый год, страна вовсе не пылала, объятая пожаром. Отдельные группки мятежников неожиданно появлялись то тут, то там, и иногда распадались от внутренних разногласий раньше, чем на место прибывали войска, готовые к сражению. Куда больше все это походило на малярию, а не настоящую войну, думал Халл. Как раз когда ты думаешь, что наконец покончил с ней, она вдруг опять появляется из ничего в самом неожиданном месте и в самый неожиданный момент.

Смерть Руи не принесла бы избавления от болезни кингизма, но от этого стала бы намного легче жизнь фермеров и хозяев ранчо на центральных возвышенностях. Они могли бы ложиться спать со спокойной душой, зная, что самый кровожадный и жестокий из всех кингитов нашел, в конце концов, свой конец.

Кое-кто еще поговаривал о том, чтобы захватить его в плен. Халл полагал, что такого не произойдет. Слишком многие получили бы удовольствие, если бы могли лично пресечь жизнь Александра Руи. Однако, и Халл, и многие другие, вступали в споры, утверждая, что тот должен быть захвачен живым, чтобы его могли отвезти в Окленд. А уж там, после справедливого суда, пусть его повесят согласно приговору в качестве наглядного урока всем возможным мятежникам. Трудно будет удержать всех тех, кто лично желал всадить пулю в лоб этому Руи.

Никто из них не заговаривал о неудаче. Похожие деревни они уже пытались штурмовать, и каждый раз были вынуждены отступать, неся тяжелые потери. Все были уверены, что на этот раз все будет по-другому. Теперь ими командовал Филипп Маркер, а этот офицер был намного больше заинтересован в победе, чем в том, как он будет выглядеть на парадном смотре. Он куда меньше обращал внимания на шик, с которым его подчиненные носили мундиры, а больше на то, насколько хорошо они умели вести себя в бою.

Халл не возражал, выслушивая приказы от Маркера, который был моложе и беднее его самого, ибо признавал военный гений Маркера. В отличие от многих своих товарищей-колонистов Тобиас Халл не воображал себя великим генералом. Его вполне удовлетворяло, что он умеет грамотно отдавать команды, и он предпочитал подчиняться приказам того, кто знал больше него. Эти приказы он передавал своим подчиненным, принимая как должное похвалы за любой удачный маневр.

Теперь им придется обходиться без артиллерии, так как полковник Гоулд использовал пушки в собственных целях. Из-за этого проклятую па будет особенно сложно захватить. Стена вокруг крепости была высокой, ее укрепляли дополнительные бревна, Более того, скалистая почва местности, где раскинулась деревня, не позволяла саперам Маркера сделать подкоп. Точно так же им не удалось бы заминировать стену и подорвать ее.

Крепость Александра Руи должна была быть взята фронтальной атакой. По крайней мере, было на это похоже. Халл и другие офицеры с надеждой ждали приказаний, зная, что молодой Маркер прилагает все усилия и все свои блестящие знания в военном деле для решения этой проблемы.

Между тем, они окружили деревню и заняли позиции для долговременной осады. К этому времени не слышно было ни вопросов, ни жалоб. Каждый знал свое дело, включая и колонистов. Пикеты были расставлены довольно рассудительно, на таком расстоянии, чтобы до них не смогли добраться лучшие из стрелков маори. Одновременно армейские снайперы пытались найти защищенные места, чтобы вести огонь по деревне. Проводимая с двух сторон перестрелка была крайне важна. Благодаря этому враг был постоянно осведомлен о том, что за ним ведется наблюдение, что его противник — настороже.

Тем не менее, сражения пока не было, за исключением обмена ругательствами и непристойными жестами с обеих сторон. Маори ждали, пока пакеа начнут атаковать, а пакеа ждали, пока капитан Маркер не выдумает что-нибудь неожиданное.

Они уже попытались провести ночную атаку с северной стороны па. Атака была отбита мятежниками, но не раньше, чем штурмовавшие милиционеры нанесли маори чувствительные потери. Не только маори умели теперь применять тактику по принципу «ударь и беги», размышлял Халл, готовясь к офицерскому собранию в палатке Маркера. Британские регулярные войска считали, что подобные маневры — ниже их достоинства. Однако, они не мешали колонистам выучить и научиться применять против мятежников их же собственные приемчики. К сожалению, подобные маневры могли быть совершены только один раз. С тех пор защитники па были настороже в ожидании новой ночной атаки.

Халл пристегнул саблю, раскрыл зонтик и выступил в пелену дождя, раздумывая о том, что-то сейчас творится в Халл Хаусе и особенно в новом филиале в Крайстчерче. Ведь ему следует сейчас быть там, чтобы направлять, руководить и вообще принимать решения. А вместо этого он торчит на восточном побережье Северного Острова, так далеко и от Окленда, и от Веллингтона, и от всей настоящей цивилизации.

Он знал, что участие в подобном походе — его долг. Это было ответственностью, которой он не мог избежать. Но каким-то непостижимым образом его бесчисленные коммерческие заботы решались сами собой и без него. — Дом Халла — не расширялся и не возвеличивался, как следовало бы, но, одновременно, они не потеряли ни одной важной коммерческой позиции. Время от времени он даже проявлял такую снисходительность, что писал ворчливые письма с одобрением действий своих непосредственных подчиненных и управляющих. Все говорило за то, что он должен был бы потерпеть поражение и крах. То же, что происходило, было для него лишним доказательством правила — с помощью настоящей дисциплины можно совершить все, что пожелаешь.

Его подчиненные знали, что в любую минуту он может вернуться, чтобы строго рассмотреть все их решения, что они могут быть уволены одним движением руки великого человека. Так что они работали усердно и более чем успешно. Халл верил, что лучше всего управлять при помощи страха. Служащий будет работать сверхурочно, чтобы сохранить за собой это место, а не для того, чтобы заработать премию. Для тех же, кто трудился усердно, редкие комплименты или награда становились ценными втройне.

Держи их в постоянной тревоге и впроголодь — таков был девиз Халла. Вот уже много лет это правило оправдывало себя. Если бы только в этот раз им удалось покончить с Руи, он смог бы вернуться домой героем войны. Для бизнеса это было бы очень кстати, даже если все знают, что смерть Руи отнюдь не означает конец кингитов. Война, скорее всего, будет продолжаться, хотя и должна стать более цивилизованной после того, как Руи сойдет со сцены.

Сложив свой зонтик, он вошел в палатку и негромко произнес приветствия, обращаясь к уже собравшимся офицерам. Дождь лил сильнее, чем когда-либо, яростно барабаня по крыше и земле, словно это были не тяжелые капли влаги, а тысячи маленьких боевых барабанов. Офицеры свободно переговаривались между собой, ожидая, что же скажет им Маркер, чтобы вернуться в свои собственные святилища-палатки.

Однако, в ходе разговора стало ясно, что насладиться теплом и уютом этих отдельных островков придется еще не скоро.

Тихий голос Маркера заставил всех повернуться к нему.

— Джентльмены, готовьте ваши войска. В течение часа мы Должны начать полномасштабное наступление на па.

Они встретили это заявление потрясенным молчание.