Город (сборник) - Дин Кунц

И вот, в свете нового дня, под жестокой хваткой трезвости, профессор со всей ясностью осознал, что его свобода зависит исключительно от того, останется ли на свободе Лукас. Поэтому счел необходимым незамедлительно позвонить бывшему студенту и сообщить о странном визите миссис Нозавы в отдел связей с выпускниками. Всякий раз, когда Лукас менял телефонные номера, он сообщал своему наставнику новую контактную информацию, пусть обходился без адреса или абонентного почтового ящика. Узнав об интересе, проявленном к нему миссис Нозавой, Лукас, скорее всего, захотел бы прибыть в Чарльстон и отвести эту женщину в тихое и укромное место, чтобы выяснить ее истинные намерения, поскольку не было и не могло быть доброго деяния Лукаса Дрэкмена, за которое она с мужем хотела его поблагодарить.

Дважды профессор снимал трубку и начинал набирать последний номер Лукаса, но оба раза клал трубку на рычаг, не добравшись и до середины. Без наркотического тумана разум доктора Мейса-Маскила более не кружился в тумане паранойи, и ему хватало ума, чтобы осознать, что сложившаяся ситуация опасна и для него самого, если бывший студент вернется в Чарльстон, чтобы выжать информацию из королевы химчистки. Лукас мог узнать не только причину ее интереса к нему, но и о странном визите старого профессора в ее химчистку. Этим визитом доктор Мейс-Маскил, конечно же, вызвал у женщины интерес и к собственной персоне, чего раньше быть никак не могло, и она могла навести справки, которые привели бы не к самым приятным для профессора выводам. В итоге Лукас мог счесть, что любимый наставник – слишком большая обуза, и после его визита в Чарльстон население города уменьшится не на одного человека, а на двух.

Профессор решил, что спешка тут ни к чему и, прежде чем звонить Лукасу, необходимо просчитать все последствия такого звонка. В четверг занятий у него не было, и он отменил все пятничные занятия, чтобы ничто не отвлекало от раздумий. Следовало точно просчитать все плюсы и минуты различных вариантов действий и выбрать наиболее безопасный.

Нервничая и тревожась, доктор Мейс-Маскил, тем не менее, отказал себе в таблетке или порошке, которые могли успокоить нервы и превратить тревогу в благодушие.

Ему хотелось пить, но он не стал наливать себе бурбон, бренди или вино.

Включил кофеварку и, пока готовился кофе, положил на кухонный стол линованный блокнот, синюю и красную ручки.

Сев за стол, дожидаясь кофе, осознал, что еще не оделся и на нем те самые трусы, в которых он спал. Его это встревожило. На кону стояло само его существование, и ему представлялось безответственным планировать стратегию выживания в одних только трусах, то есть практически полностью голым и беззащитным. Он прошел в спальню, надел сапфирово-синий шелковый халат и кожаные шлепанцы, после чего вернулся на кухню в более боевом настроении.

В пятницу, во второй половине дня, мы с Малколмом сидели за столом со стеклянной поверхностью в патио за домом дедушки Тедди и играли в игру, которая в наибольшей степени содействовала развитию стремления к успеху и независимости у подростков того времени: в «Монополию». Мы покупали собственность, ставили дома и отели, возмущались несправедливостью штрафов и незаслуженными сроками тюремного заключения, когда на кухне зазвонил телефон. Дверь черного хода я оставил открытой, через сетчатую звонок услышал, вскочил и побежал на кухню, надеясь, сняв трубку, услышать голос мистера Иошиоки.

– Алло?

– Иона, по дороге к автобусной остановке я подумал, что забыл поблагодарить тебя за «кока-колу» и булочку.

– Булочки принесли вы, – напомнил я.

– Да, но ты поделился ими и угостил меня «кока-колой». Спасибо тебе за гостеприимство.

– Я всегда рад вас видеть. Но… я надеюсь, у вас есть новости.

– Новости есть, да, и обнадеживающие и не очень. Мистер Отани нашел в городе три здания, которые принадлежат «Семейному фонду Дрэкменов». Прежде чем идти к руководству с предложением открыть уголовное дело и получить ордер на обыск, он должен узнать, в каком именно доме проживает Лукас Дрэкмен, если проживает вообще. И, по мнению мистера Отани, он не сможет добиться решения о начале официального расследования до второй половины понедельника.

– Наверное, он знает, что делает.

– Он знает очень хорошо, будь уверен. И не будет отдыхать в этот уик-энд, Иона. Собирается следить за этими тремя домами по очереди, пока не увидит все, что хочет увидеть.

– Да, конечно. Просто я чувствую, что-то надвигается. Чувствую даже сильнее, чем прежде. Не знаю почему, но чувствую.

– Помни о том, что ты мне однажды сказал.

– Я? Что?

– Что бы ни случилось, в долговременной перспективе все будет хорошо.

В субботу дедушка играл и в универмаге, и в отеле. Мама в «Вулвортсе» не работала, но договорилась о собеседованиях – прослушиваниях – с двумя агентами. Все еще искала человека, который даст ей работу певицы и обеспечит уверенный карьерный рост. Поэтому и она уходила практически на весь день.

Угрозой навсегда забрать саксофон заставили Малколма сопровождать мать на ланч и в гости к его тете Джудит. Она удачно вышла замуж и жила со своим супругом, Дунканом, и белым английским короткошерстым котом, Снежком, в элегантном пентхаусе, окнами выходящем на городской Большой парк. «Моя мать надеется, что тетя проявит жалость к моей исключительной чудаковатости и внезапно решит вложить в меня деньги, – объяснил Малколм. – А в процессе что-то обломится и для всей семьи. Но, скорее, она поджарит Снежка и подаст нам на ланч».

Одиночество я мог скоротать книгами, игрой на рояле, теликом, благо по субботам днем всегда показывали легкие комедии и любовные истории, никаких тебе фильмов про вуду или монстров, после просмотра которых хотелось в испуге забиться под кровать. Я попытался увлечься одним, другим, третьим, но в итоге принялся кружить по дому, проверяя, все ли сетчатые экраны на окнах нетронуты, потом принялся перекладывать вещи в своем комоде и, наконец, добрался до кухни, где открыл ящик с ножами, пытаясь решить, каким лучше воспользоваться, чтобы защититься от орды варваров – или Фионы Кэссиди – которая попытается взять дом штурмом.

И когда Амалия позвонила в дверь в десять минут четвертого, я чуть не запрыгал от радости, в надежде, что она принесла с собой кларнет – она не принесла – или книгу по искусству, набитую Вермеером и Рембрандтом. Но и книгу она не прихватила.

– У меня только пять минут, Иона. Я пропылесосила ковры, вымыла пол на кухне, протерла пыль с мебели, поменяла газету в клетке Твити, отразив все яростные попытки выклевать мне глаза. Мне приходится готовить обед для всей семьи, тогда как на вечернем балу внимание принца привлекут платья моих отвратительных сводных сестер, а чтобы лишить меня возможности подкатиться к его величеству, они разбили мои хрустальные туфельки. Ты как-то странно выглядишь, Иона. Тебе нездоровится?