Хранители Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель

Все это произошло за считанные мгновения. Лошадь Киприана, приплясывая, встала на ноги. Он направил ее вниз по склону, вслед за предводителем нападавших, который уже врезался в группу монахов и растолкал их, как кукол. Снег вокруг начал окрашиваться кровью.

Андрей во главе оставшихся двух солдат скакал вверх по склону. Между деревьями снова прозвучал выстрел, и одна из лошадей высоко подпрыгнула и с громким ржанием принялась брыкаться. Всадник ее вылетел из седла. Андрей и второй солдат ворвались в лес, прогремел еще один выстрел, затем из укрытия выскочили двое, отбросив в сторону дымящееся оружие. Андрей и второй солдат сбили их с ног. Андрей соскочил с лошади, забрал один из мушкетов, сорвал с упавшего пороховницу и торопливо зарядил ружье.

Киприан направил коня к ослу с сундуком. Какой-то человек поднялся из снега; это был один из солдат Мельхиора. Его лицо было залито кровью. Он протянул Киприану древко обломанной пики, Киприан взял его и разок крутанул, не останавливаясь. Он увидел аббата, который повис на переднем осле, и тот волок его по снегу; увидел одного из нападавших, мчавшегося к упряжке, высоко подняв над головой клинок. Киприан охнул и резко припал к шее коня, и тот перескочил через упряжку с сундуком, пролетел между обоими ослами и приземлился на лед с другой стороны. Киприан потерял равновесие и лег спиной на круп коня, чуть не вылетев из седла. Клинок противника просвистел над ним, не причинив ему вреда, но Киприан почувствовал рывок, который чуть не сломал ему запястье. Резко обернувшись, он заметил, как противник, словно мешок с тряпками, вылетел из седла. Обломок пики в руке Киприана оказался в два раза короче, чем был, и он понял, что, должно быть, инстинктивно ударил им с такой силой, что сломал твердое как сталь древко.

Впрочем, ему это не очень помогло. Другой нападавший соскочил со своего мчащегося коня, схватил аббата, швырнул его в сторону и бросился к переднему из двух ослов. У животного подкосились ноги. Человек неожиданно упал навзничь. Наверху, на гребне холма, Андрей, встав на ноги, опять зарядил ружье. Прогремел выстрел. Нападавший лежал без движения в центре поразительно быстро увеличивающегося ковра из окровавленного снега. Аббат Вольфганг с трудом поднялся и вновь упал на колени. Прижатый к земле осел пронзительно кричал, сундук косо висел в упряжи. Еще один нападавший подскочил к нему и принялся дергать за кожаные ремни, удерживающие груз. От сундука отскочили искры, – видимо, Андрей не успел хорошенько прицелиться. Нападавший опять схватился за узлы.

Киприан резко развернул свою тяжело дышащую лошадь. Она заметно хромала.

– ЭЙ, ХЛЕСЛЬ! – прокатился по ущелью оглушительный крик.

Предводитель нападавших остановил своего коня. Несмотря на отделявшее их расстояние, Киприан заглянул ему в глаза, смотревшие прямо на него над поднятым стволом оружия. Красивое лицо мужчины было искажено ненавистью. Совершенно неожиданно Киприан, подумал, что, должно быть, именно так выглядел Люцифер, когда Господь изгнал его с небес. Киприан напрягся, готовясь выскочить из седла, но шансов у него не было. Он увидел искру, которую произвел колесцовый замок, и облачко дыма, вспучившееся возле дула. Пуля долетела до него одновременно с громом выстрела и приподняла его над спиной лошади. Он почувствовал, как тело его деревенеет. Лошадь с диким ржанием закрутилась вокруг своей оси. Киприан выпустил из рук поводья и схватился за гриву. Он еще раз увидел зрелище, которое проносилось мимо него в диком танце лошади: оставшиеся в живых монахи, убегающие небольшими группками и преследуемые одним или двумя всадниками; ослы с сундуком, возле которых уже возились два человека; широко раскрытые рты охранников, заметивших, как в него попала пуля.

Тут лошадь, сделав прыжок, бешеным галопом помчалась к реке, попала на болотистое место, упала мордой вперед, и Киприан, вылетев из седла, окунулся в ледяные объятия, от которых у него перехватило дыхание. Он перекатился на спину и закричал от боли. А затем, встав на колени, понял, что не может подняться. Он потрясенно смотрел, как снежная кашица вокруг него начинает окрашиваться в розовый цвет.

Это было удивительно. Все внезапно стало понятным. Смерть поджидала вовсе не семью, а его самого. Так было правильно. Если он мог защитить родных, только умерев, то жизнь его вовсе не была неудачей. Взгляд Киприана прояснился, и он смог дотянуться им аж до склона, на котором стоял Андрей с приподнятым мушкетом, замерев на месте и широко раскрыв глаза. Тело Киприана начал охватывать холод. Река бурлила в двух шагах от него; лошадь чуть было не сбросила его прямо в ее темные воды. «Мне повезло», – подумал он и услышал, как глубоко внутри него кто-то разочарованно засмеялся. Вот уж точно, повезло. Вопли монахов и ржание лошадей впереди на дороге теперь казались ему чем-то несущественным.

Фырканье лошади заставило Киприана поднять глаза. Над ним в своем седле возвышался длинноволосый мужчина. Он медленно поднял пистолет и прицелился! Примерно на расстоянии в два человеческих роста от него вспенились фонтаны снега и грязи. Никто не обращал на них внимания. Киприан повернул голову – ему пришлось приложить такое усилие, будто он двигал мельничный жернов, – и увидел, как вниз по склону несется Андрей, одновременно пытаясь зарядить ружье и остаться на ногах. Слишком далеко, подумал Киприан и, глядя на своего друга, почувствовал разочарование. Слишком далеко… Он снова отвел взгляд и посмотрел прямо в три уставившихся на него глаза – синие глаза длинноволосого и черный глаз дула.

– Я Генрих фон Валленштейн-Добрович, – заявил тот, и онемение, охватившее Киприана, стало медленно сменяться холодом. – Я пообещал твоей дочери, что с этого момента ничто не будет стоять между нею и мной. Она будет принадлежать мне, Хлесль, мне и моей богине, но ты до этого уже не доживешь. Однако утешься: ты очень скоро встретишься с ней на небесах.

Киприан попытался что-то сказать. В горле у него заклокотало. Ужас, завладевший им, был безграничен. Он поднял руку, будто собираясь умолять о пощаде мужчину на лошади.

– Ты ведь на небеса попадешь, а, Хлесль? Твоя дочь тоже окажется там, в этом у меня нет ни малейшего сомнения. Когда я с ней закончу, ни в чистилище, ни в аду не будет ничего более страшного, чем ее смерть.

Генрих фон Валленштейн-Добрович поднял пистолет.

– Будь здоров, Киприан Хлесль. Как жаль, что все оказалось слишком просто.

12

Появления Агнесс в конторе фирмы «Вигант, Хлесль и Лангенфель» боялись не потому, что она вела себя как своенравная владычица, но из-за ее зловещей способности находить ошибки в бухгалтерских записях. Это еще можно было бы вытерпеть, если бы она отдавала себе отчет в своей способности и указывала бы обвиняющим перстом в то место, где обнаружила ошибку. Но обычно разговор с ней (и, как правило, с еще неопытным, новым бухгалтером) шел следующим образом:

Агнесс: Почему здесь стоит большее число, чем вон там?

Бухгалтер: Это сальдо, госпожа Хлесль.

Агнесс: Я знаю, но почему число здесь больше, чем вон там, на предыдущей странице?

Бухгалтер: Э… эти две страницы называются «дебет» и «кредит». В дебет заносятся все наши приходы, а в кредит – все наши расходы. Когда мы закрываем счет, то сравниваем сумму на обеих страницах; и разница между ними называется «сальдо». Если разница приходится на страницу кредита, то на странице кредита число больше, и это означает, что мы получили прибыль. И тогда мы переносим эту прибыль со страницы кредита коммерческого счета на страницу дебета нашего расчетного счета, где она попадает в записи книги, в которых учитываются прибыли. Если же все наоборот, то… э… то здесь тоже все происходит наоборот… э… госпожа Хлесль.

Агнесс: Хорошо, но все же… я, собственно, просто хочу знать, почему число вот здесь больше, чем вон там.

И пока бухгалтер размышлял, пойдет ли на пользу его пребыванию на фирме, если он закатит глаза, намекнет на свое знание предмета разговора и пошлет неугомонную дамочку заниматься своими делами, и уже начинал задаваться вопросом, почему это коллеги с такой удивительной старательностью сгибаются над своими реестрами, его взор натыкался на незаметную ошибку, закравшуюся в совершенно другой счет Именно эта ошибка, следуя загадочными путями двойной бухгалтерии, в результате привела к тому, что в привлекшем внимание хозяйки счете вышло неверное сальдо.

Бухгалтер: Э…

Агнесс разбиралась в бухгалтерии в той степени, чтобы весьма приблизительно понимать, что происходит. У нее не было специальных знаний, чтобы целенаправленно обнаружить хотя бы одну-единственную ошибку. Однако, казалось, она была наделена неким даром чувствовать просчеты, и поэтому, несмотря на то что вопросы ее в основном касались совершенно другой части записей и, с точки зрения специалиста, демонстрировали полную неосведомленность хозяйки, их, тем не менее, стоило принимать всерьез. Если бы для бухгалтера было возможным вести конфиденциальный разговор со своим начальством, он бы узнал, что этот талант Агнесс проявлялся и в других сферах жизни и уже давно вынудил ее супруга смириться и терпеливо выслушивать разглагольствования жены.