Ваше благородие - Николай Стариков

— Ты знаешь, что я должен сказать младшему лейтенанту, будто ты любишь его?

— Знаю. Но для этого нужно, чтобы ты с ним встретился. Если правду сказать, ты мне нравишься больше, хотя он тоже симпатичный.

В это время в освещенном четырехугольнике дверного проема показался Лисячко. Он остановился, внимательно наблюдая за молодежью, ожидая момента отдыха. Генка снял руки девушки со своих плеч, решительно направился к младшему лейтенанту. Тот уже знал о цели этой встречи, потому разговор получился коротким. Парень вновь подошел к партнерше, и они продолжили танго.

— Ну и что? Откликнется он на мою «любовь»? — заинтересованно спросила Дуська. — Можно ждать приглашения на встречу?

— Нет, к сожалению. У него есть приказ, запрещающий офицерам отлучаться из гарнизона без охраны. Представляешь, идет провожатый с симпатичной девушкой, а их сопровождают автоматчики. Всем весело! Правда ведь?

— Да уж! — хихикнула Дуська, уткнувшись в расстегнутый пиджак парня. Не хотелось, но провожать партнершу пришлось. В отсутствие лунного света дом девушки казался мрачным, огромным. Никто не подошел. Молодые люди посидели на лавочке у забора. Здесь, вблизи дома, Дуська была другой. Она отодвинулась от парня, говорила пустяковые слова громко, будто они предназначались для кого-то другого. Потом резко встала, строгая и неприступная, кивнула головой — «до завтра» — и скрылась в темном провале калитки.

«Завтра» началось с наступлением сумерек следующего дня. Погода резко изменилась. Подул северо-западный ветер, полетели колючие снежинки, по дороге змеилась поземка.

Едва Геннадий подошел к Дуськиному дому, перед его носом распахнулась калитка, девушка взяла его за руку и повела к коридору, не ответив даже на его «здравствуй». Темнота окружила молодых людей. Девушка внезапно остановилась, обвила шею парня руками и поцеловала в губы. Затем быстро отстранилась, и почти сразу открылась дверь в освещенную комнату. Напротив входа, опершись широкой грудью о стол, сидел Остап. Он по-дружески улыбнулся, указал жестом на скамью рядом с собою, поинтересовался здоровьем.

Геннадий впервые видел его так близко, хотя в общем-то знал всегда. Это был обрюзгший пятидесятилетний мужчина, с волосами, посеребренными на висках, лоснящимися губами и щеками, крупным лицом, маленькими неопределенного цвета глазами. Широкоплеч. Чувствовалась в нем большая физическая сила.

— Какие новости?

— Младший лейтенант отказался встретиться с «влюбившейся» в него девушкой. Сослался на приказ, который вышел после известных событий.

— А по поводу моих поручений?

— Я спросил, что за банда напала на него. Он ответил, что двух застрелил, другие скрылись, кто они, не знает. Было их, по его словам, человек десять, сожалеет, что не захватил с собою автомат, перестрелял бы.

— Врет напропалую. Четверо всего. Ты с оставшимися в живых сегодня познакомишься. За информацию спасибо. Еще чего интересного сообщил Лисячко?

— Торопился по каким-то своим делам, говорить долго не пришлось. Пригласил прийти днем поближе познакомиться. О Хорьке разговор не состоялся.

— Сходи, сходи. Обязательно побывай да присмотрись, нельзя ли повторить нападение на гарнизон с лучшими результатами.

Вскоре один за другим начали прибывать гости. Приходившие назывались конспиративными именами, неумело прищелкивали каблуками, резко сверху вниз вскидывали голову, как гусары, что выглядело со стороны довольно нелепо. Лица серьезные, а поведение шутовское. Клички вычурные, незапоминающиеся. Одно лишь имя Генка зафиксировал сразу — Амулет. Оно принадлежало среднего роста крепышу с суровым лицом, будто оловянным мутным взглядом и автоматом на шее, который тот не снял даже в комнате. Вслед за ним вошел молодой парень из соседних Крынок, хлюпнул мокрыми скособоченными каблуками сапог, представился:

— Роевой.

— Эта пара, — шепнул Остап, нагнувшись к Геннадию, — осталась в живых после нападения на них Лисячко. Захар — командир несуществующего отделения. Было у него два боевика, Лисячко их застрелил. Псевдоним взял по названию должности. Рвется в бой. Жаль, совсем неграмотный.

Разговаривая с Остапом, Геннадий заметил на себе настороженный, колючий взгляд Амулета, тут же на него переключил свой взор Роевой.

— Что за тип? — спросил крепыш у Остапа, продолжая упорно глядеть на Генку.

— От типа слышу, — ответил парень. — Сам-то ты кто?

— Мои полномочия может подтвердить Остап, — несколько смягчил свой тон Амулет, явно не ожидавший решительного отпора.

— А мой — Хорек!

— Это верно, — согласился хозяин дома. — Они с Хорьком вместе участвовали в нападении на дом купца.

— Подозрительно все-таки, как ему удалось вырваться из цепких лап СМЕРШ, когда одних поубивали, а других арестовали.

— Этот вопрос и к тебе, — сказал Геннадий, глядя Амулету в глаза. — Почему других перестреляли, а вас с Роевым отпустили? Никто ведь не знает, что произошло там, в лесу, на самом деле.

— Нас ноги выручили.

— А меня — голова!

— Ладно, ладно, — примирительно улыбнулся Остап, — поговорили, и хватит, а то можно зайти слишком далеко. А вам придется, возможно, воевать вместе.

— Я его в свою чету не возьму. Больно непочтителен со старшими.

— Другие взводы существуют. Слишком быстро убегающие мне не по душе.

Клеймо «быстро убегающих» явно не понравилось Амулету. Он с ненавистью посмотрел на Геннадия, отвернулся. Напротив, Роевого смелый парень заинтересовал. Он с улыбкой смотрел на человека, сумевшего в два счета справиться с властным и безжалостным Амулетом, пугавшим своей неприступностью.

Между тем подходили другие приглашенные. Вскоре собралось человек десять, среди них были Оксана, дочь убитого старосты, и партнерша Геннадия по танцам Дуська.

Не вставая, Остап призвал к вниманию собравшихся, начал говорить о том, что подрайонный провод ОУН поручил ему создать подпольные ячейки в Горобцах и других населенных пунктах с целью сформировать в последующем полнокровную сотню боевиков для Украинской повстанческой армии.

— До создания сотни и назначения командира мне поручено выполнять обязанности его помощника, бунчужного. Впредь так меня называйте. Потому первый приказ: без моего разрешения никаких диверсионно-террористических акций не производить. Сейчас в своих поселках формируйте рои, запасайтесь оружием, организуйте боевую подготовку к действиям в качестве повстанца и в составе роя. В зимнее время организуйте подготовку по оружейному делу: изучите винтовку, автомат как советского, так и немецкого производства, гранаты РГД, Ф-1, немецкие штильгранат. Плакаты с изображением этого оружия получите у Евдокии. — Остап кивнул головой в сторону напыщенной партнерши Геннадия по танцам. — Как только фронт двинется вперед, начнем уходить в лес, там будем заниматься полевой выучкой, готовить базовый лагерь с землянками на чету, отдельные бункеры на рои, начинайте готовить крыевки в селах на два-три человека уже сейчас.

По весне нам предписано направить на двухмесячные курсы подстаршин, то есть прапорщиков, пару хлопцев.

— Я поеду! — выкрикнул Захар.

Бунчужный посмотрел на Роевого. Амулет дернул того сзади за пиджак: садись, значит.

— Из несдержанного человека хороший командир не получится, — продолжил Остап начатый разговор.

— Я больше не буду, — вновь вскочил со своего места Захар.

— В УПА разработан и действует дисциплинарный устав, хотя и проект пока. В соответствии с ним вам, Роевой, за недисциплинированность объявляю выговор.

— Я же ничего, — шмыгнул носом провинившийся.

— Роевой прервал важную мысль. Берегите молодежь от призыва в Красную Армию. Для этого, собственно, создавайте крыевки.

Бунчужный долго еще говорил о задачах и перспективах развития подпольных ячеек в УПА. В заключение посоветовал:

— Надо выучить молитвы: «Отче наш» и «Украина, святая мать героев». Они нужны будут для повседневного чтения утром и вечером. И последнее, — сказал он. — Если возникает необходимость передать какие-то распоряжения, стану присылать связника с записками на папиросной бумаге с Геннадием или Евдокией.

— Пане Бунчужный, простите Роевого, — сказал Амулет. — Я займусь его воспитанием. А того, — ткнул он пальцем в сторону Геннадия, — к нему не присылайте. Неподходящий он для этого парень.

— Мне решать, что и как делать, кого и куда посылать!

— Ну-ну…

Когда гости стали покидать дом Евдокии, Остап придержал Геннадия.

— Ты стрелять умеешь? — спросил он.

— Приходилось!

Бунчужный достал с верхней полки шкафа парабеллум, передал его парню.

— Возьми, — сказал он. — Не нравится мне поведение Амулета. Мстительный и очень мнительный человек. Ожидать от такого можно всякое. Поостерегись.